Генри Олди - Баллада о кулаке

• Название: Баллада о кулаке
• Автор: Генри Олди
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12569-8

Кто не слышал о знаменитом монастыре Шаолинь, колыбели воинских искусств? Сам император благоволит к бритоголовым монахам-воинам в шафрановых рясах, чьи руки с выжженными на них изображениями тигра и дракона незримо и неотвратимо творят политику Поднебесной империи. Далее из великого Китая мы переносимся в Японию XV века и Харьков века XX.

Легендарные актеры театра Но и наши с вами современники, искусство древних лицедеев и современные школы карате, встреча с безликим нопэрапоном на ночном кладбище и рекламка «Ваша задача - выжить!». Тема боевых искусств — одна из главных в творчестве Г.Л.Олди, а романы «Мессия очищает диск» и «Нопэрапон» давно и заслуженно вошли в золотой фонд фантастики.

---

Я смотрел на Монаха с Олегом, застывших друг напротив друга, и мне было страшно.

За обоих.

Остальные тоже сидели тихо — казалось, даже не дышали.

Время насмешек кончилось.

И время разговоров кончилось.

А то время, которое осталось, облепило двух неподвижных людей вязким студнем — и никак не хотело отпускать.

Я видел, что Монаху тоже страшно. Что он боится самого себя — не дай бог, повторится история с покойным Дагласом Деджем.

Но отступить, отказаться он не мог! Не мог! — доведенный до последнего рубежа на поводке из насмешек! Плевать, что ноги плохо слушаются, скрипят ржавые шарниры суставов, а дыхание сипло вырывается из горла, как после бессмысленной погони за подлым трамваем! Это все — мелочи. Ерунда. Чушь собачья. А правда иная: «Комплект высылается наложенным платежом в сумме 69.00 гривен (с учетом почтовых расходов). Поверьте, это очень небольшая цена за то, что содержится в комплекте! Оплата производится по получении на почте…» Это очень, очень небольшая цена, это волшебная палочка на халяву! Один попавший в цель удар — и все! Или проще: один удар, попавший в обладателя заветного мастерства (отобрать хотите, сволочи?.. Не выйдет!), один-единственный тычок-толчок, и — сломанные пальцы или запястье! Ты этого хочешь, сэнсей? Ты не веришь мне? Тогда ударь — и убедись сам! Я не пойду вперед, я боюсь, что убью тебя. Я правда боюсь… я не доучился до конца. Ударь меня сам, сломай себе руку и убедись наконец!

Ну же?!

Олег как бы нехотя смещается чуть правее, еще правее, заставляя Монаха повернуться, нервно переступив с ноги на ногу, — и тут же, словно передумав, возвращается обратно.

Вот только на этом обратном шаге он незаметно (для Монаха незаметно, а мы-то со стороны все отлично видим!) оказывается на шаг ближе к своему… противнику? партнеру? ученику?

Кому?!

…Я уже, кажется, догадался, что задумал Олег.

…Я только все еще не могу понять, как он собирается это сделать.

Еще шаг влево — и снова едва заметное глазу приближение.

Взрыв!

Что я всегда любил наблюдать — это как мой соавтор работает ногами. Вот и сейчас: высокий, сильный удар в подбородок останавливается буквально в сантиметре от лица Монаха, успевшего лишь обалдело моргнуть, — и Олег снова вне зоны досягаемости. Физиономия у Монаха вся в песке, он начинает обиженно отряхиваться; раздражение в нем клокочет напропалую, но страх — страх убить, покалечить — удерживает на месте. Нет, он все-таки неплохой мужик, Володька Монахов, и его надо спасать. Что Олег сейчас и пытается сделать. Жаль, я ничем не могу ему помочь. Сейчас я могу только сидеть и смотреть, в десятый раз стуча по машинально подобранной деревяшке: пусть все обойдется, пусть…

— За дистанцией следи. — Тон у Олега уже совсем другой, отнюдь не насмешливо-скептический. Сейчас перед ним — его ученик. Ученику следует указать на ошибку, чтоб тот обратил на нее внимание и больше не повторял.

Кажется, до меня начинает доходить — как.

Монах машинально кивает, и тут же в ответ получает нагоняй:

— Не стой столбом! Работай!

— На соревнованиях ему бы уже штрафное очко за пассивность влепили, — тихонько бормочет Шемет.

Бормочет не для Монаха — для себя.

Монах начинает осторожно приближаться к неподвижному Олегу. Кажется, он на что-то решился. Точно! Пинок ногой — не достающий до партнера добрых полметра, если не больше. Ну да, тоже решил без контакта работать! Полметра промаха, полметра страха и весеннего безумия. И, как на встречный удар, Володька Монахов натыкается на улыбку: между «остановил» и «не достал» две большие разницы, как говорят в Одессе!

Насмешка достигает цели.

Монах кидается вперед.

Ближе.

Еще ближе.

Улыбка уходит в сторону. Олег перехватывает бьющую руку, «продергивает» Монаха дальше, мимо себя, за тающим призраком проклятой улыбки — и вдогонку звонко оглаживает ладонью Монашью лысину.

В реальном бою это означало бы: конец.

Олег

…не отвлекаться, иначе я сойду с ума!

Зеркало, зеркало… свет мой, зеркальце, скажи: я ль на свете… ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья!

Между нами еще целая вечность. Между нами космическая бездна, на том краю которой леопарды уже выходят из пещер, драконы выбираются из черных речек, и Журавли Предков расправляют крылья… между нами еще есть зазор.

Полоска взрытого босыми пятками песка.

А индикатор опасности зашкаливает, красная стрелка дрожит… нет, иначе. Не стрелка — стрела красной, багровой вспышки остро тычется в сердце, намеком копошится в животе: «Опасность! Смертельная, последняя, срывающая двери с петель!» Совсем рядом болевая, боевая черта: шаг, другой — и все.

Совсем все.

Так было всего однажды, в вагоне метро, и по сей день, вспоминая, я до одури захлебываюсь опоздавшим страхом. Так было, и я боюсь, что сейчас будет опять: переход черты, ледяная пустота там, где еще недавно пряталась личность, жизнь и смерть становятся просто пустыми словами, смешными кубиками в песочнице…

Иду по краю.

Сизиф, я качу свой камень, вручную отдирая багровую стрелу от черты боевого безумия: это же Володька, Володька Монахов!.. Помогает, но плохо.

Если б еще от него так не разило страхом… моим? его? Дагласа Деджа? — когда заезжий биток лоб в лоб столкнулся со стеной, со страшной стеной переплавленного самоуничижения, которое паче гордыни, столкнулся и понял в последнюю секунду — конец.

Володька, я отражаю тебя, но и ты отражаешь меня, как отражают удары; вот, видишь, чувствуешь — это я, я злю тебя, раздражаю, дергаю, потому что присохшую к ране тряпку сдирают одним рывком, с кровью, с болью, с задохнувшимся хрипом… Злись. Нервничай. Как злюсь и нервничаю я, чего не видит, наверное, никто.

Вру.

Все они видят, все понимают.

Уж кто-кто…

Свет мой, зеркальце… ох уж эти зеркала — вынутые души… отражая меня, наизнанку всего выворачивали, то дрожа, то звеня, добела обнажая и начерно…

Привычка — смотреть в бою мимо, вскользь, расплывчато.

Привычка — думать черт знает о чем, мимо, вскользь, расплывчато, потому что не думать не получается, а так… думать вскользь — все равно что не думать.

Володька, иди сюда.

Ну иди же!

Отразись…

Дмитрий

…Монах, споткнувшись, падает. Сперва на колени, а там и вовсе боком в песок. С испугом и одновременно — с плохо скрываемым торжеством оглядывается с земли на возвышающегося над ним человека. Ну конечно, контакт! Был контакт! Сейчас сэнсей должен схватиться за сломанные пальцы или вывихнутое запястье…

— Не лезь бычком. Понял, где поймался?

Монах ошарашенно кивает.

— Вроде…

Судя по тому, как Олег держит руку, с рукой у него все в порядке.

Во всяком случае, я очень хочу, чтобы было именно так.

Если мы все будем хотеть, чтобы было так, значит, так оно и произойдет, так случится и только так… Иисусе-спаситель, Аллах акбар, Будда Вайрочана или кто там еще, кто слышит! — ведь я…

Почему-то обдает холодным ветерком: мои ли это мысли?

Сейчас — мои.

— Тогда вставай. Продолжим.

Что-то хрустит в моих пальцах.

Несколько мгновений я тупо смотрю на разломанную пополам деревяшку, по которой недавно стучал. Нервы, однако! Я ведь сам видел тех, на троллейбусной остановке… И Ленчик видел. Скашиваю взгляд в сторону. Черты Ленчика медленно, очень медленно расслабляются, превращаясь из японской маски в обычное лицо.

Стараюсь улыбнуться в ответ.

И кажется: вот сейчас губы треснут, кровоточа, от непосильного напряжения.

Не треснули.

Еще, наверное, не все, еще длится вопрос без ответа, но… Монах ведь писал в своем письме: «…Мерещится и вовсе чудное: будто у меня уже любое прикосновение — все равно что удар! Или не мерещится?.. Нет, наверное, не любое. Сейчас вспоминаю: касался я все-таки людей время от времени — и ничего с ними не делалось. Зато когда хотел оттолкнуть, отодвинуть, когда злился…»

Так-то оно так, Володька, да не совсем! У всякого лезвия две плоскости. Тут ведь не только твое состояние, твой посыл важен — но и встречный! Важен противник! И совсем необязательно противник — это пьяный жлоб в подворотне или профессиональный боец на татами. Человек, стоящий у тебя на дороге в троллейбусе и не дающий пройти к выходу, — тоже противник! Ведь он мешает тебе сделать то, что ты хочешь. И собственный сын, стирающий (как ты тогда искренне полагал!) твою видеокассету. И Ленчик, пытающийся доказать, показать, намекнуть, что твое мнение о собственной крутости не соответствует действительности. Всякий, кто оказывает противодействие, — противник! «Ваша задача — выжить!» Противодействие должно быть сломлено. Если враг не сдается…