Луи Буссенар - Охотники за каучуком

• Название: Охотники за каучуком
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1993
• ISBN: 5-86218-073-7

Впервые полностью переведенный на русский язык роман «Охотники за каучуком» является продолжением романа «Гвианские робинзоны».

_{Художник А. С. МаховПримечания Л. И. Лебедевой}

---

Сторонники вождя схватили их у выхода, крепко связали по рукам и ногам и застыли в ожидании новых команд.

Диого веселился как сумасшедший. Сквозь уродливые черты проглядывала жуткая радость, заставляя пленников содрогаться.

Он вплотную подошел к перепачканному кровью Геркулесу и сказал ему, усмехаясь:

— Значит, это твоя работа, толстячок? Постарался, ничего не скажешь. Как мясник разделал, а! Ты, кажется, хотел узнать, кого же так обработал? Сейчас увидишь.

Главарь подал знак, и двое из команды, торопливо обрезав веревки гамака, вынесли его вместе с трупом и положили на землю.

Диого схватил факел, сдернул покрывало и осветил искаженные черты хорошо знакомого всем лица.

— Жоао!.. Это был Жоао! — закричали в смятении каторжники.

— Жоао собственной персоной, несчастный предатель. Да, это он всыпал мне в водку одурманивающее зелье, чтоб усыпить и отдать во власть вот этого палача-любителя.

Но друг Диого все видит. Он улучил момент и поменял местами свою чашку и чашку соратника. Тот уснул, а Диого уложил его в свой собственный гамак, подозревая, что эта невинная шутка вряд ли разыгрывалась только для того, чтоб погрузить вождя в сладкий сон.

Уж не знаю, каким надо быть наивным, чтоб попасться в столь примитивную ловушку! Плохого вы выбрали себе союзника, а кроме того, должны были бы давно знать, что я никогда никому не доверяю.

Однако поговорили, и хватит… Вы все знаете. Довольны? А теперь спокойной ночи! До завтра останетесь тут. Будете спать вповалку, живые и мертвые. И без шуток! Здесь охрана лучше, чем на вашей каторжной посудине «Ля Трюит». Завтра увидимся. Итак, счастливых снов, дорогие мои!

Трагедия кончилась, настало время комедии. Порадоваться тоже нужно, а развлечения так редки в этом чертовом краю.

Попляшем. Музыку заказываю я!

ГЛАВА 7

Диого не доверяет никому и оказывается прав. — Приготовления к казни. — Порка. — Геркулес выполняет роль палача. — Отвага мулатов и трусость белых. — Еще один круг. — Палач становится жертвой. — Как Диого придумал освободить привязанного, не дотрагиваясь до веревок, — стоит только обрубить конечности. — Неумолимая жестокость. — Цинизм. — Изувеченный сообщниками. — Как Диого снова избежал смерти. — Мулат едва не отомстил негру. — Подвешенный за руку. — Живой и полумертвец. — Посыльный. — Тайна.

Итак, Диого проявил завидную мудрость, лишив всех без исключения своего доверия. И прежде всего «преданного» Жоао.

Конспирация, вопреки тому, что происходит обыкновенно, соблюдалась неукоснительно. И предательства не было. Тем, что Диого остался в живых, он был обязан исключительно своей проницательной изворотливости цивилизованного дикаря. Он исходил из принципа, принимаемого за аксиому[119], который на разных языках, у разных народов, в разные времена формулировался следующим образом: «Недоверие — мать безопасности». И негр установил целую систему неустанного наблюдения за ближайшими сподвижниками, невзирая на их протесты и заверения в преданности.

И хорошо сделал — расслабься он на миг, неминуемо погиб бы под саблями мулатов и беглых каторжников.

Можно догадаться, о чем думали те из них, что остались в живых, в ночь после кровавых событий. Валяясь бок о бок с трупами на земляном полу шалаша, они с тревогой ожидали решения собственной участи.

Им было известно, как лют и беспощаден враг, как он изобретателен в пытках. Неудачливые мятежники не сомневались, что имеют дело с человеком, лишенным, как и они сами, любых предрассудков, и потому могли опасаться, не без основания, страшной расплаты.

Очень скоро они узнают, что их ждет…

Ночь тянулась мучительно, и все-таки она прошла.

Полчаса, как совсем рассвело. Из оживленного вопреки обыкновению селения доносился смутный гул. Те, кто не принимал участия в охоте на заговорщиков, с интересом слушали рассказы о недавнем происшествии и о том, чем оно закончилось. Они возбужденно комментировали события, от души веселясь, а может, только притворяясь, что веселятся, во всяком случае, производя много шума.

Впрочем, все с удовольствием предвкушали развязку драмы. Учитывая характер вождя, можно было не сомневаться — спектакль будет волнующим.

Вскоре бледных, дрожавших от страха пленников вывели из их временной темницы и выстроили под манговым деревом.

Диого ожидал в окружении говорливых, суетившихся негров, успевших уже хорошенько хлебнуть тростниковой водки, — вождь решил, что по такому случаю нелишне будет подогреть энтузиазм подданных.

Речь вовсе не шла о расследовании, суде или просто создании самой примитивной судебной комиссии. Диого — единовластный господин, он сам вместо трибунала выносил решения, которые обжалованию не подлежали.

Пленников заведомо признали виновными. Оставалось лишь узнать, каково будет наказание.

Кое-кто из присутствовавших, без сомнения, получил указания вождя. Стоило тому подать знак — вперед выступили исполнители его воли.

Каторжников и мулатов схватили, одним рывком сорвали с них одежду, обнаженных швырнули ничком на землю и привязали за руки и за ноги к заранее вбитым кольям.

Лишь Геркулеса не коснулись эти зловещие приготовления. Его, напротив, освободили от пут, и он стоял теперь относительно свободно, но при этом плотно окруженный неграми.

Вождь вновь подал знак. Принесли пучок стеблей тростника, длиной метра полтора, толщиной в палец, гибких, как хлыст, прочных, как шкура носорога, и положили его к ногам изумленного Геркулеса.

— Вперед, приятель, — кивнул ему по-дружески Диого. — Раз уж ты добровольно взял на себя ночью роль палача, выполняй ее. Всыпь-ка по первое число ребяткам, что растянулись здесь, словно лягушки. Для начала десять ударов каждому, чтоб кровь разогреть. Только смотри не жалей их. Врежь добросовестно, от души. Увижу, что хитришь, тебе же хуже будет. Я все сказал.

Ошалевший экзекутор[120] поневоле машинально поднял с земли пучок розог и со всей силы опустил его на спину соратника, который лежал ближе других.

Первому досталось господину Лушу.

Бледный рубец мгновенно вспух поперек хребта старого негодяя, и тот испустил душераздирающий вопль.

— Неплохо, — воскликнул Диого, — неплохо! Чувствуется хорошая школа и твердая рука. Продолжай, дружище!

Звучные удары так и посыпались на худющие мощи бандита. Скоро из горла его вырывались лишь нечленораздельные хрипы.

Десятый удар — кожа в лохмотья, кровь брызнула мелкими частыми каплями.

— Хорошо. — Мучитель неумолим. — Теперь следующего!

Следующий — Красный. При виде приятеля, подходившего к нему с пучком розог, он в ужасе вскрикнул.

Зрители захохотали.

— Что делать, Красный? Это приказ, — произнес Геркулес. Лицо его под обильно стекавшим потом побледнело. — Если хочешь, я могу убить тебя первым ударом — меньше мучений.

— А ну замолчи! И смотри мне… — Диого все слышал. — Берегись, если он умрет… Он мне нужен, понял? Где я, черт побери, еще найду механика в этих проклятых местах? Всыпь ему как следует, чтоб больше не хотелось шутки шутить, как этой ночью. Но чтобы жив остался. А не то!..

— Держись, Красный! — жалобно прошептал господин Луш. — Получить хорошую порку все же лучше, чем стать грудой костей.

Красный, вначале струхнувший, в целом перенес достойно болезненное испытание.

А вот Кривой! Кто бы мог подумать, что он такой трус! Кричал, умолял, плакал. Возмущенные мулаты не могли не одернуть его и не выказать своего презрения.

Они вели себя совсем по-другому. Сокрушительные удары, которые обрушивал на их спины силач, не смогли вырвать у бразильцев ни единой жалобы. Даже Диого, удивленный таким мужеством, оценил гордость дикарей.

Геркулес, считая миссию палача выполненной, с ужасом ожидал собственного наказания. Он вытер рукавом заливший лицо пот и, опираясь на розги, неловко, как медведь, заковылял к вождю.

— Прекрасно, — снова одобрил тот. — Ты понятлив, просто приятно посмотреть. Не устал, а? Тогда начинай сначала.

Услышав эти слова, каторжники в отчаянии завопили, умоляя негра сжалиться. Тот словно получал удовольствие от душераздирающих просьб.

— Ладно, хватит! — твердо произнес он, выслушав все их аргументы. — Раз вы так сердечно просите, пусть будет пятнадцать ударов вместо десяти. А ты, скотина, уж постарайся угодить этим мокрым курицам.

Волей-неволей Геркулесу пришлось снова приниматься за свою страшную работу, хотя даже его бесчувственная натура противилась этому.

Господин Луш, Кривой и Красный потеряли сознание, они больше не кричали. Мулаты молчали, словно тоже лишились чувств, однако жутко исполосованные спины их дергались при каждом ударе, а сквозь сжатые до предела челюсти прорывалось хриплое, прерывистое дыхание.