Мика Валтари - Наследник фараона

• Название: Наследник фараона
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-288-1

Имя финского прозаика Мика Валтари известно читателям многих стран — его увлекательные исторические романы уже несколько десятилетий переиздаются огромными тиражами, прочно занимая первые места в списках бестселлеров.

Роман «Наследник фараона» — один из лучших романов писателя. Его главный герой — врачеватель Синухе по прозвищу Египтянин многое видел в своей долгой жизни: предательство и измену, заговоры и интриги, нищету и величие. Среди героев книги и подлинные исторические личности, такие, как фараон Эхнатон и прекрасная Нефертити, и вымышленные лица.

Тайна рождения Синухе-Египтянина держит читателей в напряжении до последних страниц.

---

— Пусть никто не несет на себе бремя вины за мою смерть, ибо она пришла ко мне в обличьи болезни пустыни и меня лечил лучший врач земли хеттов и самый знаменитый египетский врач. Их искусство не смогло исцелить меня, ибо волею небес и Матери Земли я должен умереть, а над пустынею, конечно же, властна не Мать Земля, но боги Египта, и сотворена пустыня для того, чтобы защищать Египет. Да не пытаются впредь хетты пересечь пустыню, ибо моя смерть — знамение свыше, да и поражение наших колесниц в пустыне было знаком, хотя мы и не обратили на него внимания. Наградите врачей дарами, достойными моего имени, когда я умру. А ты, Синухе, кланяйся принцессе Бакетамон и передай, что я освобождаю ее от ее клятвы и сильно опечален тем, что не могу отнести ее на брачное ложе к нашей общей радости. Передай ей мой поклон, ибо она проплывает у меня перед глазами в моих предсмертных мечтах, как сказочная принцесса, и умираю я, созерцая ее вечную красоту, хотя и не видел ее раньше.

Он отошел с улыбкой на устах, ибо смерть иногда снисходит как благо после долгих страданий, и глаза его, прежде чем подернуться смертной пеленой, узрели странные видения. Я наблюдал за ним, дрожа, не думая о том, что он чужеземец, с иным языком и цветом кожи; я помнил только о том, что он, мой собрат, умер от моей руки и по моей подлости. И, хоть я и очерствел от всех тех смертей, свидетелем которых я был, мое сердце содрогалось от смерти принца Шубатту и слезы текли по моим щекам.

Хетты положили его тело в крепкое вино, смешанное с медом, чтобы доставить его в царские усыпальницы, где орлы и волки охраняли вечный сон царей. Хетты были тронуты моей печалью и по моей просьбе с готовностью написали на глиняной табличке, что я никоим образом не повинен в смерти принца Шубатту, но, напротив, приложил все старания, чтобы спасти его. Хетты заверили это своими печатями и печатью принца Шубатту, чтобы смерть их господина не могла бросить на меня тень в Египте. Ибо они судили о Египте по себе и считали, что, когда я сообщу принцессе Бакетамон об участи принца Шубатту, та прикажет казнить меня.

Итак, я спас Египет от власти хеттов, и, казалось бы, мне следовало радоваться. Но я не мог, ибо был охвачен гнетущим чувством, что смерть следует за мною по пятам. Я стал врачом для того, чтобы исцелять и нести жизнь, но мои родители умерли из-за моей порочности, Минея — из-за моего бессилия, Мерит и маленький Тот — из-за моей слепоты, а фараон Эхнатон — от моей ненависти, от моей дружбы и ради блага Египта. Все, кого я любил, в том числе и принц Шубатту, которого я успел полюбить за время его агонии, умерли насильственной смертью. Проклятие всюду настигало меня.

Я вернулся в Танис, а оттуда через Мемфис наконец добрался до Фив. Я приказал команде своего корабля быстро причалить к набережной у золотого дворца и, придя к Хоремхебу и Эйе, сказал им:

— Я исполнил вашу волю. Принц Шубатту погиб в Синайской пустыне, и его гибель не запятнала Египет.

Мои слова их чрезвычайно обрадовали. Эйе снял с себя золотую цепь — знак царского отличия и повесил мне на шею, а Хоремхеб сказал:

— Оповести об этом и принцессу Бакетамон. Она не поверит нам, если мы сами сообщим ей об этом, и подумает, что я убил его из ревности.

Принцесса Бакетамон приняла меня. Она покрасила щеки и губы в кирпично-красный цвет, но в ее темных миндалевидных глазах таилась смерть.

Я обратился к ней:

— Твой избранник, принц Шубатту, перед смертью освободил тебя от твоей клятвы. Он умер в Синайской пустыне, от недуга пустыни. Ни мои знания, ни умение хеттского врача не смогли спасти его.

Она сняла со своего запястья золотой браслет и, надев его на мою руку, сказала:

— Добрые вести ты принес мне, Синухе! Благодарю тебя за это. Меня уже посвятили в жрицы богини Сехмет, и мое алое платье уже готово для празднества. Все же этот недуг пустыни слишком знаком мне, ибо я знаю, что брат мой Эхнатон, которого я любила как сестра, умер от той же болезни. Будь же ты проклят, Синухе, проклят навеки! И да будет проклята могила твоя, и имя твое да будет предано вечному забвению! Ты сделал трон фараонов игрушкой в руках разбойников и, нанеся мне удар, осквернил кровь фараонов!

Низко склонясь перед нею, я вытянул руки вперед и сказал:

— Да будет так!

Я оставил ее, и она приказала рабам вымести пол до самого порога золотого дворца.

Тем временем тело Тутанхамона было подготовлено к бессмертию, и Эйе повелел жрецам быстро доставить его на запад, к месту вечного упокоения, которое было высечено в скале в Долине гробниц фараонов. При нем было множество даров, хотя Эйе и присвоил себе огромную часть сокровищ, которые Тутанхамон предназначил для своих похорон. Как только вход в усыпальницу был запечатан, Эйе объявил, что срок траура истек, и Хоремхеб послал свои колесницы на улицы Фив. Никто не протестовал, когда Эйе взошел на престол. Народ устал, ибо зверь, которого гонят по бесконечной дороге, вонзая в его тело копья, изнемогает. Никто не спрашивал о его праве на престол.

Так Эйе стал фараоном. Жрецы, коих он подкупил бесчисленными подарками, умастили его освященным маслом в главном храме, и народ возносил ему хвалу, ибо он раздавал хлеб и пиво, а Египет так обеднел в те времена, что подобные дары казались необыкновенно щедрыми. Но многие знали, что отныне истинным правителем Египта будет Хоремхеб, и многие втихомолку удивлялись, почему он сам не взял власть в свои руки, а позволил презренному старому Эйе взойти на престол. Но Хоремхеб знал, что делает, ибо чаша страдания народного не была еще испита до дна.

Плохие новости из земли Куш вынудили его к войне против негров, а после этого он был вынужден возобновить войну с хеттами за господство над Сирией. Вот почему он хотел, чтобы люди винили Эйе за все страдания и нужду, чтобы потом они превозносили имя Хоремхеба как победителя и миротворца.

Ослепленный властью и блеском царской короны, Эйе никогда не задумывался над этим и охотно исполнял ту роль, которая была предназначена ему, когда они заключили сделку с Хоремхебом в день смерти Эхнатона. Жрецы торжественно провели принцессу Бакетамон в храм Сехмет, где облачили ее в алое одеяние и подняли ее на алтарь Сехмет. Хоремхеб прибыл к храму со своими людьми праздновать победу, одержанную им над хеттами. Все Фивы возносили ему хвалу. Оделив своих людей золотыми цепочками и памятными подарками, он отпустил их. Затем вошел в храм, и жрецы закрыли за ним медные двери. Сехмет предстала перед ним в образе принцессы Бакетамон, и он овладел ею. Он был воин, и он долго ждал.

В ту ночь все Фивы ликовали на празднестве в честь богини Сехмет; факелы и светильники отбрасывали на небо красные блики. Головорезы Хоремхеба выпили все вино в тавернах и вламывались в двери увеселительных заведений. На рассвете солдаты снова собрались перед храмом Сехмет, чтобы увидеть выход Хоремхеба. Когда медные ворота открылись и он вышел, они громко закричали и поклялись на многих наречиях, что Сехмет оказалась верна своей львиной голове. Лицо, руки и плечи Хоремхеба были исцарапаны и кровоточили так, словно лев рвал его когтями. Это очень позабавило его людей, и за это они полюбили его еще больше. Но принцессу Бакетамон жрецы унесли в золотой дворец, не показав ее народу.

Такой была первая брачная ночь моего друга Хоремхеба, и я не знаю, какое наслаждение испытал он в ту ночь. Вскоре после этого он собрал свое войско и отправился пополнить армию к первому порогу на юге, чтобы идти в поход на землю Куш.

Эйе слепо упивался своей властью и говорил мне:

— Нет равного мне во всей земле Кем, и неважно, жив я или мертв; фараон не умирает — он живет вечно! Я взойду на борт золотой ладьи моего отца Амона и поплыву по небу на запад. Я уже стар, и мои деяния взирают на меня из ночной темноты. Я рад, что могу больше не бояться смерти.

Но я смеялся над ним, говоря:

— Ты стар, и я считал тебя мудрым. Как можешь ты верить, что вонючее масло жрецов даровало тебе бессмертие в мгновение ока. В облачении фараона или без него ты все тот же человек, каким и был. Смерть скоро возьмет тебя, а жизнь покинет.

Его губы задрожали, и страх блеснул в его глазах, когда он жалобно произнес:

— Что же, значит, я совершал все эти преступления напрасно? Разве напрасно я сеял смерть вокруг себя всю свою жизнь? Нет-нет, конечно же, ты неправ, Синухе. Жрецы спасут меня из бездны смерти и сохранят мое тело для вечности. Мое тело должно быть бессмертно, раз я фараон, и по той же причине меня нельзя винить за мои деяния.

Итак, его разум начал слабеть, и он уже не радовался своей власти. Страшась смерти, он стал кутаться и не решался даже пить вино. Пищей ему служили лишь сухой хлеб да горячее молоко. С течением времени его все более охватывал ужас перед убийцами, и порой он по целым дням не смел прикоснуться к пище, боясь быть отравленным. К старости он запутался в сетях своих собственных деяний и стал так подозрителен и жесток, что все избегали его.