Джейн Харрис - Гиллеспи и я

• Название: Гиллеспи и я
• Автор: Джейн Харрис
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71357-8

Домик в самом сердце Лондона, пара птичек в старинной клетке и любимые картины давно стали главными радостями в жизни Гарриет Бакстер. И только воспоминания изредка нарушают ее покой: старинные салоны, где сорок лет назад толпились молодые художники, картины, что будили ее воображение, и, наконец, Нед Гиллеспи, чьи гениальные полотна никогда не обретут славы. Но даже когда воспоминания становятся мучительными, Гарриет не может прогнать их — ведь никто в целом мире не знает тайны Неда Гиллеспи и никто не сможет рассказать его историю правдивее, чем она.

---

Только по прошествии времени, после новых, куда более страшных событий, Гиллеспи всерьез задумались, не могла ли Сибил в припадке ярости разбить вазон сестры и, прокравшись наверх, подбросить опасный «сюрприз» в ее постель. В тот день никто не слышал особенного шума, что само по себе странно — ведь от брошенного на пол вазона непременно раздался бы грохот. Но, пока все были заняты, виновница происшествия запросто могла приглушить звуки — например, завернуть вазон в тряпку и растоптать. Тогда послышался бы только слабый стук и, возможно, глухой треск раскалываемого на части глиняного сосуда. Бесшумно изорвать папоротник в клочья — дело нескольких мгновений. Вероятно, затем девочка незаметно выскользнула из столовой и пробралась наверх, в крошечную спальню сестры, где и спрятала зловещий осколок в простынях.

По крайней мере, впоследствии мы предполагали подобное развитие событий.

Среда, двенадцатое апреля 1933 года Лондон

Пожалуй, мне следует сказать несколько слов о своем нынешнем положении. Последние двадцать лет я веду тихую жизнь в Лондоне, в районе Блумсбери, на четвертом этаже многоэтажного дома с видом на большой сквер. Я не очень богата и получаю скромный доход от небольшого наследства, которое вложила в дела, не сулящие ни полного обвала, ни шальных дивидендов. Сорок лет назад мой счетовод сообщил, что при желании я могу до конца своих дней ежедневно вкушать шатобриан и шампанское. Однако он, видимо, не ожидал, что я проживу так долго, и последние лет десять мне приходится немного экономить.

В далеком тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году я порхала по ступенькам дома Гиллеспи, как на крыльях, но теперь ходьба по лестницам дается мне тяжело, а поскольку лифт в этом здании постоянно ломается, в основном я провожу время в четырех стенах. Я выхожу из дома изредка и обычно поручаю кому-то принести все необходимое. У местных торговцев есть доставка, и я регулярно заказываю продукты в бакалее Локвуда, через дорогу. Да мне много и не надо: несмотря на сносное здоровье и ясность ума, меня все чаще мучает изжога, и ем я мало, как птичка. Я почти не создаю беспорядка и потому не нуждаюсь в горничной. Собственно, я никогда особенно не любила горничных — во-первых, хорошую трудно найти, во-вторых, в старой поговорке о домашней прислуге есть большая доля истины: «семь лет мой слуга, семь лет равный мне и семь лет мой хозяин». Правда, на основе личного опыта и наблюдений я бы заменила семь лет на три.

Увы, теперь я не в состоянии вести все дела и обычно нанимаю компаньонку или помощницу. Как выяснилось, юные девушки часто необязательны, и в прошлый раз я попросила агентство по найму подобрать кого-нибудь постарше. Сара, моя нынешняя помощница, служит у меня чуть больше месяца. Я постаралась обеспечить ей комфортные условия. Разумеется, у нее отдельная спальня и небольшая гостиная с видом на задний двор, за кухней. Помимо общения со мной и легких домашних обязанностей, она любезно согласилась собрать некоторые материалы для моих мемуаров: ничего сложного, просто уточнить некоторые факты в библиотеке. Она ходит туда раз или два в неделю и делает выписки из различных книг и документов. Конечно, излагая свою историю, я должна прежде всего полагаться на собственные воспоминания, однако заметки Сары помогают мне сверять даты и прочие подробности. Эта работа совершенно не входит в ее заявленные обязанности, но, похоже, Сара не возражает — по крайней мере, вслух. Она зарекомендовала себя исключительно надежной и исполнительной, разве что немного угрюмой.

Компаньонки приходят и уходят, но самыми верными спутниками преклонных лет стали для меня мои любимые птички — парочка китайских зеленушек. Они живут в самшитовой клетке, которую я много лет назад купила в Глазго. Я счастлива, что она до сих пор пригодна — бамбуковый каркас и затейливая восточная резьба напоминают мне о старой дружбе с Недом. Клетку продали мне в маленькой японской сувенирной лавке на Сакихолл-стрит, неподалеку от нашей улицы. Нед любил экзотику и, проходя мимо лавочки, всегда останавливался у витрины. Я до сих пор сожалею, что из-за всех ужасных событий тех лет он так и не увидел клетку с ее законными обитателями.

Он бы непременно полюбил моих зеленушек. Эти юркие крошки так трогательно и нежно заботятся друг о друге, что я назвала их Лейла и Меджнун (сокращенно Медж), в честь влюбленных из арабской легенды. Они живут у меня уже шесть или семь лет. У Меджа, самца, оперение ярче и трели мелодичнее. Он поет своей возлюбленной день напролет, но громче всего по утрам и на закате. Я и сейчас слышу, как он щебечет в сумерках. Как бы я ни обожала Меджа, он всегда начинает петь до рассвета, поэтому клетка стоит в столовой, подальше от моей спальни. Если не считать этого пустякового неудобства, держать зеленушек — чистое удовольствие. Они постоянно перебирают друг другу перышки, а иногда Медж кормит Лейлу, и та открывает рот и хлопает крыльями, как птенец. Быть может, это звучит странно, но, наблюдая их много лет, я уверилась, что птички в самом деле любят друг друга. К сожалению, время от времени они пытаются свить гнездо из собственных перьев и прочих мелочей на дне клетки (высохших яблочных шкурок, обрывков газет). Я не позволяю им размножаться, так как не желаю возиться с птенцами, и разрушаю все гнезда, пока самка не успела отложить яйца.

Неделю назад, поразмыслив, я решила поручить заботу о зеленушках Саре. Отныне она должна ежедневно кормить птичек, менять им воду и чистить клетку. Я вполне в силах ухаживать за ними сама, но вижу, что зеленушки радуют Сару, и подозреваю, что в ее жизни было мало удовольствий. К тому же я так увлеклась написанием мемуаров, что хочу отдавать им все силы. Разумеется, я буду заглядывать к своим крылатым друзьям на полчаса после обеда, когда я обычно закрываю окна и выпускаю их летать по квартире. Лейла любит исследовать углы и забираться в укромные местечки, а Медж гораздо любопытнее и смелее: я даже приучила его садиться мне на палец.

К счастью, Сара охотно согласилась ухаживать за птичками — они и впрямь доставляют ей радость. Только человек с каменным сердцем не проникнется симпатией к этой девушке (я говорю «девушка», хотя на самом деле Саре лет пятьдесят — однако, несмотря на возраст, в ней есть что-то детское). Признаюсь, она не слишком дружелюбна; но ее лицо — глубокие морщины между бровями, поджатые губы и порой очень жесткий взгляд — говорит, что в жизни ей пришлось нелегко. Собственно, поэтому я пытаюсь сделать ее работу как можно приятнее. У Сары масса свободного времени: по вторникам она берет выходной на полдня, вдобавок я отдала ей вечер субботы и воскресенье. Поскольку музей от нас в двух шагах, я обычно советую ей проводить досуг там, а по дороге дышать свежим воздухом в сквере. Будь я ее возраста, я бы все свободные часы проводила в кино, но Сара ходит туда лишь раз в неделю и, похоже, предпочитает сидеть в своей крошечной гостиной и шить: она курит «Кенситас» и собирает стеганое покрывало из вышитых шелком вкладок с изображением цветов. У нас уже сложился ритуал: мы вместе открываем каждую новую пачку сигарет, чтобы проверить, какой там цветок. По-моему, для полной коллекции нам не хватает петунии, чайной розы и фиалки.

Сегодня Сара, как всегда, принесла мне чай в гостиную, но вопреки обыкновению я не отпустила ее, а жестом пригласила сесть в кресло напротив. Сара посмотрела на кресло, потом на меня — как мне показалось, с некоторой тревогой. Я поспешила ее успокоить:

— Не волнуйтесь! Я очень довольна вашей работой. Просто хотела немного поговорить.

— О! — Она села очень прямо, сложив руки вместе. — Скажите, а это долго?

— Нет-нет, — рассмеялась я. — Совсем недолго. Может, чаю? Возьмите себе чашку, если хотите.

— Нет, спасибо. — Сара не то чтобы хмурилась, но немного насупила брови. Несмотря на жару, она была в кардигане с длинными рукавами, застегнутом на все пуговицы. На верхней губе блестели бисеринки пота — видимо, после хлопот на кухне.

— Я просто хотела узнать, как вам у нас живется.

— Вполне хорошо.

— Вы довольны комнатой? Там не слишком душно? Матрас не жесткий?

— Нет, все нормально.

— А как ваши обязанности — они вам по силам?

— Более-менее.

— Не перетруждаетесь?

— Да вроде бы нет.

— Ну, слава богу.

Мы замолчали. Я улыбнулась Саре, хотя чувствовала себя неуютно. Несмотря на отсутствие жалоб, что-то заставляло меня усомниться в ее благополучии. Кроме того, возникало ощущение, будто мои расспросы — излишняя суета. Но все же я не сдалась.

— Сара, быть может, вы хотели бы меня о чем-то попросить?

Она безучастно уставилась на меня и, помолчав, сказала:

— Пожалуй, нет. Разве что… ведь уже пора поменять птичкам воду? Я хотела успеть до того, как примусь за ужин.