Валерий Привалихин - Клад адмирала

• Название: Клад адмирала
• Автор: Валерий Привалихин
• Издательство: НЕВА
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-224-00156-0

События, описанные в романе, охватывают 1919–1943 годы. В них участвуют офицеры царской армии, чоновцы, историки и милиционеры, предводители банд и следователи, лагерные заключенные и их охранники, высокие чины из МВД и КГБ.

Герои нового романа писателя заняты поисками сокровищ, по легенде, когда-то спрятанных в сибирской тайге отступающей армией адмирала Колчака.

Мы узнаем о череде загадочных смертей, на первый взгляд не связанных с тайной золотых запасов. Появляются все новые и новые подробности о возможных местах нахождения клада, и чем больше людей вовлечено в поиск, тем уже круг подозреваемых в убийствах…

---

— По весенней распутице приехал? — уловив несостыковку, переспросил Зимин.

— Да, — подтвердил Бражников. — Дед вспоминал: уезжали, первую колбу по дороге рвали, с хлебом ели.

— А Тютрюмов завладел колчаковским золотом только в конце лета, — сразу поскучнев, сказал Зимин.

— Ну, может, что-то я путаю. Может, и осенью было это, — после короткой заминки сказал Бражников. — Или, может, еще какое золото было.

— Может… — отозвался Зимин, хотя был уверен, что собеседник время приезда командира Пихтовского ЧОНа Тютрюмова к лесообъездчику на Пятнадцатый километр — весна 1920 года — называет абсолютно точно. Опять невольно подумал: прав Сергей, и бражниковская версия насчет местонахождения пихтовского золотого клада — очередная, «девятнадцатая». Не исключено, что и рассказ о том, будто Тютрюмов, якобы ринувшийся ненастной ночью из Пихтового в Вереевский бор предупредить лесообъездчика о грозящей опасности, тоже одна из легенд, какими буйно, как поваленное, долго пролежавшее дерево покрывается мхом и лишайником, поросло все, что касается адмиральских сокровищ.

Зимину захотелось поскорее закруглить разговор, распрощаться.

За окном загрохотала вечерняя электричка в сторону Пихтового, тут же в противоположном направлении простучал груженый углем товарняк. Проводив поезда рассеянным взглядом, Зимин спросил:

— Здесь раньше деревня Витебка была?

— Да, — кивнул Бражников, закуривая новую сигарету.

— Школа рядом?

— Лет тридцать назад еще стояла. Тут, под боком.

— Понятно… — Зимин кивнул.

— Не верите? — угадав его настроение, спросил Бражников.

— Да нет, почему. Все может быть, — пробормотал Зимин.

— Не верите, — уже утвердительным тоном сказал Бражников. — А вот как объяснить такой случай. Лет пять назад получаю телеграмму от сына из Забайкалья, он служит в тамошнем округе. Зовет срочно нас с женой на свадьбу. Приезжаем. И оказывается, что никакой телеграммы он не отправлял, свадьбы не намечается. Розыгрыш какой-то. Возвратились — около дома самого, чуть не под фундаментом, земля перелопачена. Шурфов с полтора десятка наделано. Копка свежая.

— Интересно, — оживился сидевший с безучастным видом Нетесов. — Ты к нам тогда обращался?

— Что бы я вам говорил? Что кто-то рылся? И что бы вы стали делать?

— Ну, не знаю…

— Вот именно. — Бражников усмехнулся. — Слушайте, что было дальше. Анну этим летом повез на Кирековское озеро, на целебные грязи. Сопроводил — и тут же обратно. И опять застаю форменный свинорой возле дома. И впридачу устроителя этого свинороя. Так азартно копал — меня даже не заметил. Спросил его, что делает. Он откровенно: «Клад ищу».

— А ты?

— А я что ему сделаю? Велел сровнять землю и проваливать вон, не появляться на глаза впредь.

— Кто это копал? — поинтересовался Сергей.

— Да вроде из наших мест мужик. Рыжий такой, лет тридцати. Как-то раз в электричке встречал его раньше и потом еще на перроне в Пихтовом.

— И после этого ты опять в милицию не пошел…

— Да ну, несерьезно, — отмахнулся Бражников. — Может, он тронутый какой.

— Про первые раскопки его спрашивал?

— Спрашивал. Говорит, первый раз копал.

— А почему именно у твоего дома, не в каком другом месте? Как он это объяснил?

— Никак. Молчал.

— Значит, летом этого года было? — уточнил Нетесов.

— В июне. В середине.

Вошла, поздоровалась женщина в ватнике, жена Бражникова, опустила полные подойники на лавку около печи. Раздевшись, через марлю нацедила в глиняные кружки парного молока, поставила перед гостями, перед мужем.

— Помнишь, Нюра, на вокзале показывал тебе мужика, который рылся возле нашего дома, золото искал? — спросил Бражников у жены.

— Помню, — ответила женщина. — Из Таловки, кажется. А может, даже в самой Пихтовой теперь живет.

— Это не кочегар из техникумовской котельной? — спросил Нетесов.

— Нет. Того-то уж я знаю как облупленного, — ответила жена Бражникова. — Он у нас и бывал на днях. Вместе с этим самым… С кем он вместе клад ищет…

— С биолокаторщиком, — подсказал Нетесов.

— Вот-вот, — закивала Бражникова.

Зимин, рассеянно, скептически слушая разговор, недоумевал: с какой стороны возле домика копали? В прошлый приезд он прошелся вокруг домика: земля слежавшаяся, утоптанная. Идеально ровная площадка. Смети листья — и хоть бильярдные шары гоняй по такой.

— Что-то не заметно, чтобы недавно землю рыли у дома, — заметил он.

— Да, действительно, — поддержал его Нетесов.

— Так… А что должно быть заметно? — Бражников допил молоко и, поставив перед собой на стол кружку, посмотрел на гостей с неподдельным удивлением. — Копали-то не здесь.

— А где? — спросил Нетесов. — Это же Вереевский бор, пятнадцатый километр?

— Так, — живо согласился Бражников. — От оси пихтовского вокзала вот до нас, где мы сидим, пятнадцать километров сто пятьдесят три метра. В копейку.

— Ну и что?..

— А кордон лесообъездчика, кордон Силантия — это по имени деда — по ту сторону насыпи. Далеко в сторону от полотна. По старому счету ровно на версту.

— И тоже пятнадцатый километр?

— Тоже пятнадцатый от Пихтового.

— Значит, за железной дорогой, — сказал, что-то вспоминая, Нетесов.

— А ты думал, в самой деревне? Еще в прошлом веке, когда чугунку по Сибири проводили, ею дедов кордон от Витебки отрезали. А то бы такой Тютрюмов дурак был, чтобы приезжать закапывать клад в самом центре деревни.

Зимин до сих пор с трудом скрывавший желание поскорее возвратиться в Пихтовое, при этих словах Бражникова поглядел на него с интересом. Это уже немало значило, что дом лесообъездчика находился в 20-м году за чертой многолюдной Витебки.

— Вроде, Иван Артемьевич, твой дед в этом доме жил до последних дней? Ошибаюсь? — спросил Сергей.

— Жил. — Бражников кивнул. — Когда вернулся сюда через много лет, уже лесники не нужны были. Путевым обходчиком устроился. А первый дом свой подремонтировал, хозяйство там держал. Теперь мы с Анной…

— Не соображу сразу, где он стоит, — сказал Нетесов.

— За железнодорожной насыпью болото, потом ельник. За ним…

— Н-нет. Не помню. — Нетесов помотал головой.

— Да знаешь ты это место. Проселок там, что на губернский тракт ведет. Известняковая плита надгробная, — попытался оживить в памяти Нетесова местонахождение лесокордона Бражников. — С надписью: «Богу, царю небесному представленной 1813 года 21 числа января Агриппине Рыбниковой».

— «Жившей 67 лет и мало больше», — подхватил Нетесов.

— Да-да, — закивал Бражников.

— Ну, эту-то плиту знаю, — сказал Нетесов. — Что, все еще лежит?

— А кому она мешает?

— Здорово, — оживился Нетесов. — И надпись сохранилась?

— Наверное. Давно не смотрел.

— Интересная, Андрей, плита, — живо повернулся Нетесов к Зимину. — Надпись там по-старинному, вместо «января» — «генваря». Нас, когда пацанами там бегали, больше всего поразило: «Жившей 67 лет и мало больше». Никак не могли понять, что это значит: «мало больше». Учительница, Анна Леонидовна, объяснила, что это надо понимать: чуть больше шестидесяти семи лет жила.

— Вот-вот, плита. А недалеко от дома еще старое татарское кладбище, — сказал Бражников.

— М-м… Верно. — Нетесов кивнул.

Услышав о проселке, ведущем на губернский тракт, о мусульманском кладбище, Зимин тут же вспомнил разговор в гостинице «Украина» с внуком заместителя командира Пихтовского чоновского отряда Айваром Британсом. Как это прозвучала цитата из письма Тютрюмова к его деду? Что-то там о лошадях, зарытых возле татарского кладбища по дороге на деревню. Деревня Беленькая, кажется? Или Светленькая? Да, Светленькая. Латыш сделал тогда оговорку, будто сознательно искажает фразу из письма. Но, возможно, что и процитировал точно, слово в слово.

— Проселок мимо кладбища на губернский центр — это через деревню Светленькую? — не замедлил спросил Зимин.

— Через нее, — ответил Бражников.

Вот. И тут латыш тоже ничего не стал переиначивать. Хотя какую особую тайну открывал он Зимину, сыпя местными названиями? К адмиральскому золотому кладу это не очень-то приближает. Разве что Британс-младший лишний раз подтвердил: кое-какими секретами, относящимися к спрятанным здесь в гражданскую войну сокровищам, он владеет.

— Значит, километра полтора ходу всего до кордона? — уточнил Сергей.

— Да, не больше, если напрямую. — Бражников кивнул, поглядел на обувь гостей. — Плохо, что не в сапогах вы. Я через болото хорошую дорогу нынче наладил. Но там в двух местах не обойтись без сапог.

— Нет проблем, переобуемся, — сказал Нетесов.

— Так что, не заночуете?

— Да ну, зачем? Досюда от Пихтового туда-сюда езды полчаса.