Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца

• Название: Инженеры Кольца
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Флокс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-062-7

В сборник вошли одно из самых знаменитых произведений У. Ле Гуин «Левая рука тьмы», получившее высшие премии в области фантастики — «Хьюго» и «Небьюла», — и продолжение прославленного романа «Мир-Кольцо» Ларри Нивена «Инженеры Кольца».

Содержание:

Урсула Ле Гуин. Левая рука тьмы. Перевод М. А. Кабалина

Приложение

Ларри Нивен. Инженеры кольца. Перевод И. Е. Невструева

Словарь

Параметры Кольца

Иллюстрации: В. Васильевой

Форзацы: В. Ана

На обложке использованы работы: Б. Вальехо

---

Судя по записи, Ай сносил оскорбления и насмешки спокойно. Оубсли говорит, что он хорошо держался. Я прогуливался около Палаты Тридцати Трех, чтобы увидеть, как они будут выходить после заседания. Ай хмур и задумчив. И не без причины.

Мое бессилие совершенно невыносимо. Я сам запустил, привел в движение этот механизм, а теперь никак не могу влиять на его ход. Я мечусь по улицам, надвинув на лицо капюшон, чтобы украдкой взглянуть на посланца. Ради этой бесполезной жизни, существования в тени я отверг власть, богатство и друзей. Ты очень глуп, Терем.

Почему я всегда должен ставить перед собой недостижимую цель?

Одепс сусми. Передающе-принимающее устройство, которое Генли Ай передал Тридцати Трем под ответственность Оубсли, никого ни в чем не убедит. Несомненно, это устройство действует именно так, как он говорит, но если королевский счетовод Шорст сказал о нем всего лишь: «Не понимаю принципа действия», то ни один орготский математик и ни один орготский инженер ничего не докажет. И тем самым ничто не будет ни подтверждено, ни опровергнуто. Великолепный вывод. Если бы этот мир был одной огромной крепостью ханддары! Но мы, к сожалению, должны идти вперед, оставляя на девственно чистом снегу свой след, доказывая и ниспровергая, спрашивая и отвечая.

В который уже раз я объясняю Оубсли, что Ай должен передать сигнал на свой звездный корабль, разбудить экипаж и убедить их поговорить с сотрапезниками по радио, так, чтобы эту беседу можно было слушать в зале заседаний Тридцати Трех. На этот раз у Оубсли была сформулирована причина, по которой этого делать не следовало.

— Послушайте меня, дорогой Эстравен, радио полностью находится в руках Сарфа, вам теперь это известно. Даже я не имею понятия, кто из моих сотрудников является человеком Сарфа. Несомненно, большинство из них, потому что мне известно наверняка, что они обслуживают транслирующую станцию на всех уровнях, включая техников и механиков, занимающихся консервацией механизмов. Они наверняка не пропустили бы в эфир такой передачи, или, если бы все-таки мы ее услышали, она была бы фальсифицирована. Вы можете представить себе эту сцену в зале заседаний? Мы — «космисты», сторонники союза с обитаемыми мирами Космоса, — жертвы нашего собственного мошенничества, затаив дыхание, слушаем шум работающей аппаратуры — и это все, никакого ответа, никакого послания?

— А разве у вас нет денег, чтобы заплатить каким-нибудь лояльным техникам или подкупить кого-то из их людей? — спросил я, но все было напрасно. Он боится за свой собственный престиж. Его поведение по отношению ко мне уже изменилось. Если он отменит прием в честь посланца, значит, дело худо.

Одархад сусми. Он отменил прием.

Сегодня утром я отправился на встречу с посланцем в чисто орготском стиле. Не открыто, в доме Шусгиса, где вся прислуга кишмя кишит агентами Сарфа, не говоря уже о самом Шусгисе, а на улице, будто случайно, в стиле Гаума — скрытно и украдкой.

— Господин Ай, не могли бы мы с вами немного поговорить? Он оглянулся удивленно, а узнав меня, испугался.

— Что это даст, господин Харт? — сказал он, помолчав. — Вы же знаете, что я не могу доверять вашим советам… еще со времен Эргенранга…

В его словах была искренность, если уж не способность к предвидению. Хотя все же и способность к предвидению тоже: он знал, что я хочу дать ему совет, а не просить его о чем-нибудь; он не хотел меня унижать.

— Здесь Мишнори, а не Эргенранг, — ответил я, — но опасность, которая вам угрожает, та же самая. Если вам не удастся убедить Оубсли или Йегея, чтобы они дали вам возможность связаться по радио с вашим кораблем, чтобы его экипаж, находясь вне опасности, мог придать достоверность вашему выступлению, то я думаю, что вам нужно связаться с ними с помощью вашего аппарата, анзибла, и, вызвать сюда корабль как можно скорее. Риск, связанный с этим действием, будет гораздо меньше, чем тот риск, которому вы подвергаетесь сейчас, действуя в одиночку.

— Заседание репрезентантов, посвященное моему вопросу, прошло удачно. Откуда вам известно о моих «выступлениях», господин Харт?

— Знать о таких вещах — для меня дело профессиональной чести.

— Но это уже не ваши дела, князь. Теперь это дело репрезентантов Оргорейна.

— Я говорю вам, что ваша жизнь в опасности, господин Ай, — сказал я. Он ничего не ответил, поэтому я ушел.

Я должен был поговорить с ним гораздо раньше, много дней тому назад. Теперь слишком поздно. Страх опять встает на дороге его миссии и моих надежд. Нет, не страх перед чуждым, приходящим из других миров. Эти орготы слишком глупы и малодушны, чтобы бояться того, что истинно и невообразимо чуждо. Они даже не в состоянии этого заметить. Они смотрят на существо из иного мира и что же они видят? Видят шпиона Кархида, извращенца, агента, — одним словом, принимают его за жалкий винтик политической машины, такой же, как они сами.

Если он не вызовет свой корабль немедленно, будет поздно. Может быть, уже сейчас поздно.

И во всем виноват я сам. Я совершенно не оправдал надежд.

12. О времени и тьме

из «Поучений Верховного жреца Тухульме», книги Канона Йомеш, написанной около 900 лет тому назад в Северном Оргорейне

Меше есть Средоточение Времени. Та минута его времени, в которой ему открылась суть вещей, наступила тогда, когда он уже успел прожить лет тридцать, и после того он прожил еще тридцать лет. Следовательно, Откровение пришлось как раз на середину Его жизни. И все века после Откровения были так же бесконечны, как бесчисленны будут века после Откровения, которое пришлось на Середину Времени. И в той Середине нет ни времени, которое пришло, ни времени, которое еще будет. Его не было и не будет. Он есть. И он — все.

Не существует ничего невидимого.

Один бедный человек пришел из Шеней к Меше, жалуясь, что нет у него ни хлеба для детей своего лона, ни зерна, которое он мог бы посеять, потому что от дождей сгнило в земле посеянное зерно и теперь все люди из его очага умирают с голоду. И Меше сказал ему: «Ищи на каменистых бесплодных полях Турреш. Там ты найдешь сокровище — серебро и драгоценные камни. Я вижу короля, который закапывает там свои сокровища десять тысяч лет тому назад, когда на него напал соседний король».

И бедный человек начал копать в земле Турреш в том месте, которое указал ему Меше, и нашел клад из старинных драгоценностей и при виде их громко закричал от радости. Но стоящий рядом с ним Меше заплакал и сказал: «Я вижу человека, который убивает своего брата по очагу из-за одного из этих отшлифованных камней. Происходит это через десять тысяч лет, а кости убитого найдут успокоение в той же самой могиле, где лежит сокровище. Человек из Шеней, я знаю и то, где находится твоя могила, вижу тебя лежащим в ней».

Жизнь каждого человека находится в Середине Времени, потому что Меше видел всех и все — в Оке Его. Мы все — зеницы Ока Его. Наши дела — Видение Его, а существование наше — Знание Его.

В сердце леса Орнен, длина которого сто переходов и ширина его столько же переходов, росло старое раскидистое дерево хеммен, у которого было сто стволов, и на каждом стволе было сто ветвей, и на каждой ветви было сто листьев. И дерево это в своей закоренелой сущности сказало: «Все мои листья — на виду, кроме одного-единственного, скрытого в тени всех остальных. И этот единственный лист — моя великая тайна. Кто увидит его в тени остальных моих листьев и кто сочтет их?»

Меше в своих странствиях проходил через лес Орнен и сорвал тот один-единственный лист.

Каждая капля осеннего дождя падает только один раз, и дождь шел, идет и будет идти каждую осень и во все времена. Меше видит каждую каплю его, которая упала, падает и будет падать.

В Оке Меше — все звезды, и вся тьма, что меж звездами, и весь свет их.

Отвечая на вопрос человека из Шорта, в минуту озарения Меше увидел все небо как единое солнце. Выше земли и ниже земли вся сфера неба была сияющей, как поверхность солнца, и тьмы не было. Потому что увидел Он не что было, и не то, что будет, а то, что есть. Звезды, которые убегали, унося свой свет, были в Оке Его, и с ними весь свет их[5].

Тьму видит только око смертных, которые думают, что они видят, но не видит оно. Для взора Меше не существует тьмы.

Поэтому те, которые взывают ко тьме[6], — глупцы, и Меше извергнет их из уст своих, потому что то, чего нет, они называют Источником и Целью.

Нет ни Источника, ни Цели, потому что все сущее — в Середине Времени. Так же, как все звезды могут отразиться в одной капле ночного дождя, так все звезды отражают одну Каплю дождя. Нет ни тьмы, ни смерти, потому что все сущее — в свете Минуты, а их конец и их начало едины.

Единое средоточие, единое откровение, единый закон, единый свет. Взгляните же теперь в Око Меше!