Светлана Хоркина - Кульбиты на шпильках

• Название: Кульбиты на шпильках
• Автор: Светлана Хоркина
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Спорт
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-02179-1

Светлана Хоркина, уникальная гимнастка, двукратная олимпийская чемпионка, рекордсменка Книги рекордов Гиннесса, депутат Государственной Думы и звезда многих телешоу, искренне и откровенно рассказывает о своей жизни и пути на Олимп. Подробности спортивных интриг и «засуживания» российских спортсменов на Олимпиадах, интересные истории о звездах ТВ, откровенный рассказ о рождении сына — все это вы найдете в книге «Кульбиты на шпильках». Светлана ярко и эмоционально рассказывает о своих потрясающе разносторонних достижениях — о спортивных победах, о своем участии в телешоу «Дом» и «Звезды в цирке», о своих скандальных знаменитых фотосессиях в глянцевых журналах, в том числе в Playboy и Maxim, о работе, которую она в качестве депутата ведет в Государственной Думе. В этой книге вы также найдете уникальные фотографии из личного архива Светланы, ранее нигде не публиковавшиеся, а также лучшие кадры из журнала Maxim.

---

Уже к тому времени я стала опытным бойцом и позволяла себе в процессе разминок закручивать такие интриги, что соперницы начинали мандражировать задолго до выхода на помост. Ко времени японского чемпионата мира у меня были уже четко отработанные программы. Но я могла во время разминок сделать какой-нибудь совсем свежий элемент, с которым собиралась выступать. Он был суперсложным, и я специально на разминке делала его с помарками, чтобы другие гимнастки немножко испугались и помечтали о том, что я, вставив этот элемент в упражнение, свалюсь на нем в соревновании. На самом деле это было чистой воды баловство, поскольку я уже в мельчайших деталях, на уровне двигательной памяти, выполняла этот элемент играючи. На показательной тренировке да на разминке мне было весело немного пустить пыль в глаза, нравилось вводить конкуренток в заблуждение. А еще в запасе у меня всегда был какой-нибудь элемент, который мы еще только думали вводить в программу, но для состязания он был еще сыроват. Но ради интриги Борис Васильевич вдруг предлагал: «Ну что, покажем соперницам класс? Попробуем сделать? Есть у тебя желание?» А я всегда только этого и ждала! Мне только дай волю: раз! И, как это ни странно, все получалось нормально. Сделала и пошла как ни в чем не бывало… Зато у других был серьезный повод для раздумий. Мой тренер всегда говорил, мол, пусть теперь поломают свои мозги, как это я такое смогла сделать? И буду ли я показывать эту штуку в программе?

А иногда во мне просыпались неведомые актерские таланты, и я начинала ныть, изображая недомогание, будто у меня что-то болит, а потом выходила на помост — и все хвори как рукой снимало — работала на все сто.

А порой мне казалось, что я и сама себя разыгрываю. Или, вернее, у меня была такая особенность организма, что перед днем соревнований он сам подсказывал, что нагрузку нужно максимально снизить, будто сам организм требовал передышки перед ответственным выходом. И Борис Васильевич, почувствовав это во мне, стал перед стартами снижать нагрузку, чтобы дать мне и физически, и эмоционально передохнуть. И мы на этих тренировках все делали играючи, даже не вспоминая о том, что завтра, может быть, главный старт в моей жизни… И получив такую разрядку, на следующий день я выходила на помост, как натянутая струна, и «бомбила» на всю катушку.

Это все нюансы подготовки, которые вырабатываются годами совместного труда тренера и ученика. И тем не менее мне всегда хотелось узнать чего-то большего из опыта лучших гимнасток мира. Именно поэтому я с жадностью хваталась за книжки воспоминаний сильнейших гимнасток мира, каждый раз выискивая для себя ответы на новые вопросы, которые постоянно возникали. То это было связано с подготовительным процессом, с тренировками, то отношениями с личным тренером и тренерами сборной команды, отношением к самой себе, с психологией борьбы, то с какими-то тактическими ходами… Во многом благодаря этим книгам я поняла, как это важно, чтобы с тобой всегда был твой тренер. И как много от него зависит. Он должен досконально знать свою ученицу. И постоянно, на всех тренировочных сборах, обязательно должен быть с ней рядом, чтобы разрабатывать стратегию и тактику подготовки своей воспитанницы. По-другому просто нельзя: иначе и девочку можно загубить, и сборную, которая рассчитывает на эту спортсменку. А дальнейший результат не заставит себя ждать.

Но одно дело, когда тебя всему учит тренер, и совсем другое, когда ты до каких-то вопросов доходишь самостоятельно. Ведь в тот период я переживала еще и переходный возраст. И многое стремилась делать сама, не желая слушаться советов старших.

А это значит, не всегда следовала голосу разума, частенько поддавалась сиюминутным желаниям — вкусно поесть, не лечь вовремя спать, нарушить режим, не послушаться замечаний тренера, забывая о том, что это в нужную минуту может помешать, или позволяла себе расслабиться в компании, думая: «Да, ладно, пройдет». Хотя на самом деле у меня никогда и ничего просто так не проскакивало. И только с возрастом я стала понимать, что в большом спорте мелочей не бывает. И именно эти мелочи чаще всего и ложатся на чашу весов, когда спор идет на такие мелкие десятые и сотые балла.

Несмотря на то что у меня никогда не было проблем с лишним весом, я всегда знала, что должна контролировать его перед выступлением, держать вес на минимальном для себя уровне, чтобы потом было легче. Я довольно быстро поняла, что нужно ограничивать себя в еде, чтобы соревновательный вес был хотя бы на килограмм меньше обычного. На самом деле ты сбрасываешь его уже непосредственно накануне старта автоматически, потому что нерв-ничаешь. Но лучше, если ты позаботишься об этом заранее, хотя бы для того, чтобы тебе самой потом было легче, чтобы была воздушность, ощущение полета, а не чувства, что ты еле ползаешь и пыхтишь под тяжестью собственного веса. Именно поэтому важно следить за тем, что ты ешь, как ты отдыхаешь, как проводишь свободное время, на что расходуешь силы и стоит ли это занятие того, чтобы тратить на него силы.

К счастью, в моей спортивной жизни было мало таких ситуаций, когда мой тренер не смог со мной куда-то поехать. Но был случай, когда я всерьез испугалась и задумалась над тем, что и мне стоит поберечь своего спортивного «папу», — все-таки пятьдесят лет разницы в нашем возрасте не шутка. Однажды мы выехали с ним на поезде в Ленинград, где проводился чемпионат России. Почему-то ехали в разных купе. Выходим в Ленинграде, а мне говорят, что Бориса Васильевича увезла «скорая». Как — «скорая»? Куда? Зачем? И у меня тоже сердце прихватило. Я в ужасе… Некоторые тренеры наперебой предлагали мне свою помощь. А у меня непроизвольно потекли слезы — с родным для меня человеком что-то стряслось, а я не могу быть рядом, потому что должна выступать на чемпионате. Ведь на этом турнире я должна работать не только за себя, за нас обоих, и мои оценки — это результат нашего совместного творчества. И по его результатам будет формироваться команда…

Я в истерике позвонила маме: мол, Бориса Васильевича увезли в больницу, я не могу без него нормально подготовиться к старту, у меня ничего не получается, я не смогу выступать. И мама, как верный и самоотверженный борец, в тот же день сорвалась сама, собрала моего белгородского хореографа Ларису и выехала в Ленинград. На утро следующего дня я, как обычно, вышла на тренировку, у меня по-прежнему ничего не получалось. Да еще страх за тренера прибавился. Кое-как что-то поделала и снова со слезами на глазах ушла из зала. Брела в растерянных чувствах по аллее и вдруг увидела, что навстречу мне шел… мужик в противогазе! Впервые за несколько дней я рассмеялась: ведь не было тревоги «Газы!» и погода стояла прекрасная… А потом посмотрела в сторону гостиницы и увидела на крыльце свою маму и Ларису. Я подумала, что это сон, ведь только вечером я плакалась маме в телефонную трубку, а она уже здесь. Да еще и с Ларисой. «Ну, слава богу! — обрадовалась я. — Родные люди рядом, значит, еще не все потеряно…» Забрезжил лучик надежды.

Они, чтобы отвлечь от грустных мыслей, потащили меня гулять по городу. Но сначала позвонили Борису Васильевичу, и нам сказали, что ему гораздо лучше. После этого до конца дня мы гуляли, болтали, смеялись… А уже на следующий день я вышла на старт. Мама на меня вообще боялась смотреть. Раньше она ходила на все детские соревнования, в которых я выступала, болела за меня, помогала. А вот когда я уже выросла, в ней будто что-то перевернулось. И всякий раз, когда соревнования транслировались по телевизору, папа обязательно все внимательно смотрел, а мама находила себе тысячу дел на кухне, лишь бы не видеть, что и как я там вытворяю… И в тот день, в Ленинграде, когда я, воодушевленная ее приездом, вышла на помост, она хоть и была в спортивном комплексе, моральных сил, чтобы выйти на трибуны, ей не хватило.

И мама моей подружки Лены Грошевой в этот день взяла на себя роль связной. Моя мама скрывалась под трибуной, а Ленкина ей транслировала происходящее: «Люб, да все нормально. Прыгнула. Стоит. Выступила на брусьях. Четко, стоит. Вольные, Люб, стоит…» А потом как закричит: «Люб, она выиграла! Иди…»

В этот день я была на таком подъеме, что завоевала абсолютно все медали, которые там разыгрывались. И после этого поехала к Борису Васильевичу в больницу и ему, счастливому и довольному моим результатом, посвятила все свои медали этого чемпионата.

Я очень любила своего тренера. Конечно, у нас не все и не всегда было гладко. Когда друг с другом бок о бок проводишь многие месяцы, годы, десятилетия подряд, надоедаешь по полной программе.

И я никогда не поверю, что кто-то из спортсменов провел свое многолетнее общение с личным тренером без шероховатостей и конфликтов. Лет в семь — десять я, естественно, слушалась его во всем и у меня не было своего «я». Но я взрослела, и возникало недопонимание, особенно в переходном возрасте, когда он мне говорил одно, а я хотела все делать по-другому. А сколько раз ему приходилось выслушивать мои капризы, типа: «мне это плохо», «мне это не нравится», «я боюсь и не буду»… И он относился к этому спокойно, давая мне возможность самой наступить «на грабли». И любил приговаривать: «Пока тебя мордочкой в грязь не ткнешь, ты будешь стоять на своем. Зато потом быстро все понимаешь… Ведь я прожил уже столько лет, столько всего видел и вижу…» И я всякий раз с ним соглашалась, извинялась, и мы снова продолжали работать.