Юлия Зонис - Геном Пандоры

• Название: Геном Пандоры
• Автор: Юлия Зонис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-085495-0

Ближайшее будущее. В результате биогенной катастрофы по всей Земле распространяются опасные виды животных химер. Люди живут в анклавах и находятся в сложных отношениях с киборгами андроидами, которые отстаивают свою независимость. Людьми руководят Бессмертные – генмодифицированная элита с весьма своеобразными вкусами. Кое кто из них развлекается с помощью препарата «Вельд», пытаясь временно контролировать химер, прочие занимаются научными проектами по возрождению человечества или симбиозу с новой биосферой… Однако новая агрессивная биосфера непроста – она обладает собственным разумом и координирующими центрами. Власть над одним из таких центров сулит неограниченные возможности, но для начала необходимо найти виновников катастрофы…

---

– Что?

– То, что ты не отвечаешь ни за что. Это ж не я бабу зубами изорвал, ребятенка ее придушил. Это ж химера. Летюга, или щетень, или еще какая зверюга. А я ж чистенький. Я в это время у себя в кресле сидел, шампанское попивал. Ну, понял?.. Э, да ничего ты, башка дурья, не понял. Не люди они, с игрушками своими. Не люди. – Желтые глаза охотника горели ненавистью. Он нервно кусал губы.

– А вы, значит, человек? – просипел Колдун. Ему становилось все хуже и хуже. Глаза слезились. Из носа потекло, и все как-то плыло. И было трудно дышать.

– Я – человек. Я за себя отвечаю.

– Да, – еле слышно прошептал Колдун. – А еще вы слышите Божий глас, и он говорит вам, кого надо убивать…

Хантер отшатнулся. Побелев, он вгляделся в лицо Колдуна, и рука его метнулась к карабину.

– Тварь. Погляди, он изменяется, Батти, на морду его погляди…

Колдун понял, что сейчас его, наверное, пристрелят, и вжался глубже в спальник. Рой, что-то делавший у мотоциклов, мгновенно очутился рядом и наступил на карабин.

– Пусти! – взвыл Хантер. – Пусти, мразь, я его кончу!

Андроид ботинком вышиб карабин из-под пальцев охотника и пинком отшвырнул к стене. Игнорируя вопли Хантера, он присел на корточки рядом с Колдуном и посветил ему в глаза, а затем приказал:

– Рот откройте.

Колдун послушно открыл рот. Батти заглянул ему в горло и присвистнул.

– Дышать трудно? Что-нибудь чешется?

Колдун кивнул.

– У вас аллергия. Вы никогда не выезжали из города?

Колдун снова кивнул. Говорить ему было уже сложно, в ушах свербело, горло распухло, по подбородку текла слюна.

– Этого еще не хватало, – пробормотал андроид. Он достал из аптечки шприц и ампулу.

– Ты чего ему колешь, сука железная? – прокряхтел Хантер, которого андроид, кажется, слегка помял.

– Антигистамин и стероиды, сэр. У него отек гортани. Да вы сами посмотрите, как он распух.

Андроид перевернул Колдуна на бок. Блеснул шприц, но укола Колдун уже не почувствовал. Голоса Батти и Хантера доносились словно издалека.

– Придется все же развести костер. Надо, чтобы было тепло. Пожалуйста, заверните его в спальник. Да что вы топчетесь, Хантер? Он не тварь из леса. Просто обычный городской мальчишка, попавший на природу. Наверное, в жизни цветка не нюхал.

– Вот черт. Навязали подарочек на нашу голову…

– Киньте мне тот ящик. Эй, сынок, не засыпай!

Встревоженные голоса уплывали. Чьи-то руки заботливо укутали его в спальник. Затрещало, потянуло запахом горящей бумаги и дерева. По потолку забегали оранжевые блики. Звезды в проломе крыши закачались, раздвоились и полетели, полетели в распахнутую черную пасть…

Колдун спал, и ему снилась пустота. Пустота была огромной и очень, очень пустой. По краю пустоты, как по вогнутой стенке космического пузыря, полз клоп. У клопа было лицо Хантера и пышные черные усы, Хантеру явно не принадлежащие – словно клоп-Хантер стащил их из театрального реквизита. Пустота была в миллионы раз больше и величественнее клопа, но при этом оставалась пустотой, что давало клопу определенное преимущество. Клоп-Хантер самодовольно пошевелил усами и, ткнув в пустоту лапкой, обвинительно провозгласил: «Не человек!» В ответ пустота расхохоталась. От хохота пузырь лопнул, и клоп-Хантер, кувыркаясь, полетел в стерильный хирургический свет.

Свет горел в кабинете. Еще в кабинете был врач – спортивный, подтянутый, но с лицом, исчерченным ранними морщинами, с синими мешками под глазами, он восседал за большим столом. Похоже, врач злоупотреблял стимулирующими средствами. На диванчике напротив стола сидела мама и держала Колдуна за руку. Прекрасные, идеальных очертаний губы матери скривились от горя, и она жалобным – совсем не своим – голосом просила врача:

– Сделайте же что-нибудь! Боже мой, при современном уровне медицины…

– Моя дорогая, – пророкотал врач неожиданно низким голосом. – Боюсь, ничего сделать нельзя.

Рука, сжимавшая ладошку Колдуна, дрогнула.

– Он умрет?

Врач улыбнулся, и Колдун неожиданно понял, откуда взялись пышные клопиные усы. Усы принадлежали врачу, он видел врача с этими усами в совершенно другом месте – там, куда врачи обычно не ходят.

– Не так сразу, – успокоил маму врач. – Скорее всего, ваш сын проживет лет двадцать – двадцать пять. При его метаболизме и скорости развития это практически аналогично нормальной продолжительности человеческой жизни… У меня в практике ваш случай не первый. После катастрофы что-то произошло с генами. Темпы развития зародышей ускорились, но, вероятно, ускорится и старение – пока не было возможности проверить это на людях…

Кажется, слова про «двадцать – двадцать пять лет» совершенно успокоили маму, потому что она достала из сумочки баллончик с гримом и принялась поправлять макияж. Нет, это они уже вышли из кабинета и стояли в коридоре перед большим зеркалом. Мама красилась, а Колдун пытался понять, зачем она красится – ведь ее лицо и так безупречно красиво. Она отражалась в зеркале: высокая, стройная и волшебно прекрасная, с пепельными волосами, собранными в сложную прическу. Мать по-прежнему держала Колдуна за руку, но сколько он ни вглядывался в холодную поверхность зеркала, его отражения там не было. Стоявшая рядом прекрасная женщина, казалось, не замечала ничего необычного – возможно, потому, что смотрела лишь на себя.

Закончив макияж, мать нетерпеливо потянула Колдуна за собой. А он все не шел, он упрямо надеялся, что если не сейчас, то через минуту отражение проявится.

– Пошли!

Мать рванула сильнее. Колдун уперся, и следующий рывок был уже болезненным. Колдуна поволокло в сторону, прочь от зеркала…

Только никакого зеркала не было. Были пялящаяся в пролом крыши зеленая луна, длинные тени от балок – как кресты на земляном полу. Костер, сложенный Роем в выкопанной в полу ямке, уже прогорел, и от него поднимался вверх тощий сизый дымок. Рядом храпел Хантер, а андроида нигде не было видно.

Колдун приподнялся на локте, и вдруг что-то сильно толкнуло его в бок. Так сильно, что он вместе со спальником слетел с належенного места и откатился в сторону. С того пятачка, где спал Колдун, полетели комья земли. Словно завороженный, он следил за тем, как из расширяющейся норы высунулась темная мордочка. Высунулась, исчезла, а затем ночной копатель показался уже целиком. Тварь была невелика ростом и силуэтом напоминала человека, но более тонкая и угловатая, с резкими пугливыми движениями. Колдун сглотнул, попутно заметив, что опухоль сошла. В остальном хорошего было мало. Он решал, а не заорать ли, когда из раскопа полезла вторая тварь. Первая, поведя башкой из стороны в сторону, на четвереньках пропрыгала к Хантеру. «Как лягушка, – подумал Колдун. – Странная ночная лягушка, которая хочет выпрыгнуть из собственной тени». Тварь наклонилась над охотником и припала к нему. Колдун забарахтался в спальнике, вспоминая, куда сложили оружие. Он уже почти выпутался из мешка, когда перед ним возникла мордочка второй твари: узкая, серая, с фосфоресцирующими глазами то ли кошки, то ли лемура. С секунду тварь пялилась на него, склонив башку к покатому плечу. От подземной нечисти пахло остро и неприятно, как от голов-ки несвежего сыра.

«Уйди», – мысленно приказал Колдун.

Однако тварь не послушалась, потому что он неправильно настроился. Колдун говорил со зверем, а тварь, кажется, была не совсем зверем или совсем не зверем. Вместо того чтобы уйти, она протянула тощую лапку и пощупала его лицо. Колдун отшатнулся от липкого прикосновения и наконец-то вскрикнул. Тогда тварь распахнула узкогубую черную пасть, и острые зубы впились Колдуну в шею.

Сегодня у Сиби было много дел. Во-первых, следовало проснуться, а просыпалась Сиби всегда долго и неохотно. Так хорошо было спать, свернувшись клубком, уткнувшись носом в коленки, под чуть слышное мерное бормотание Старого. Только холодно. С тех пор как родные сестренки уснули Долгим Сном и присоединились к Танцу, в Сибином отнорке всегда было холодно. Не прижмешься ни к кому. Не отогреешься. Эти мысли окончательно расстроили Сиби, и она проснулась. Проснувшись, умылась длинным язычком, особенно аккуратно вылизав ладони и подмышки. Затем слазила наверх и проверила шкурки. Шкурки очень хорошо подсохли, значит, их можно было присоединить к Экспозиции. Сырые шкурки в Экспозицию не включишь – зачервивеют. Шкурки были мягкие, меховые, очень приятные на ощупь. Отлично. Настроение Сиби резко улучшилось, особенно после того как, спускаясь к себе со шкурками, она наткнулась на жучиное гнездо и сытно позавтракала личинками. Дожевывая последнюю, особенно мучнистую, Сиби скатилась вниз, пересекла на четвереньках свой отнорок и вылезла на площадку перед входом. Это было место Экспозиции. Двоюродные сестренки Сиби тоже делали Экспозиции, но очень, очень небрежно. Тут все дело в сочетании материалов: твердое, неприятное на ощупь само по себе, но составляющее контраст шелковистым шкуркам, шелестящие надкрылья жуков рядом с шелестящими обрывками пластиковых пакетов. Красиво. Сири, двоюродная сестренка справа, специализировалась на запахах. По мнению Сиби, ее Экспозиция жестоко воняла, а о красоте лучше вообще было помолчать. Впрочем, у каждого своя идея прекрасного. Сиби, к примеру, нравилось трогать. Поэтому она сочетала – в правильных пропорциях – мягкое и жесткое, скользкое и шершавое, колючее и гладкое.