Ганс Фаллада - Фридолин, нахальный барсучок

• Название: Фридолин, нахальный барсучок
• Автор: Ганс Фаллада
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1972

Ганс Фаллада — замечательный рассказчик, большой немецкий писатель, живший в первой половине нашего столетия. Его книгами «Волк среди волков», «Маленький человек, что же дальше?», «Железный Густав» и другими до сих пор зачитываются взрослые читатели. Но Ганс Фаллада писал и для детей. На русском языке вышли его «Сказки», в которых рассказывалось и «Про курицу-неудачницу», и «Про мышку-вислоушку», и про «Страшных гостей», а главное — «Про крысу, которая решила исправиться». Сказки эти понравились советским ребятам, и мы надеемся, что история про барсука Фридолина им тоже поправится.

---

Так-то лис Изолайн выкурил барсука из норы!

Сидя перед когда-то столь милым его сердцу жильём, Фридолин снова предался грустным размышлениям: как же дурно устроен этот мир, если в нём всякое миролюбивое существо беззащитно перед злыми врагами! Ему и в голову не приходило, что сейчас он очутился точно в таком же положении, в какое он так безжалостно поставил родную мать Фридезинхен. Нет, об этом он и не вспомнил. Он ненавидел всё! Он мечтал о таком мире, где не было бы собак, людей, а главное — не было бы лис! А водились бы всякие мелкие твари, которые не портили бы ему жизнь и которых он мог бы поедать — одним словом, Фридолин здесь, на земле, мечтал о барсучьем рае!

Легче всего было бы углубиться в Буковый лес и прогнать матушку Фридезинхен из старой лисьей норы. Но Фридолину разонравился Буковый лес. Не хотел барсук делить его с ненавистной лисой.

Потому-то он и решил покинуть места своего детства, побродить по белу свету и поискать счастья на чужбине. «Где-нибудь да найду я барсучий рай», — думал он.

Глава третья. Удивительная встреча Фридолина с коровой Розой. Первое знакомство с некоторыми представителями семейства Диценов

Грустно опустив хвост, барсук Фридолин брёл по лесу. Да, нелегко покидать любимые места! И такая разобрала его досада, что он разозлился даже на собственный хвост.

Барсук очень хорошо даже разглядел, какой роскошный хвост был у лисы. И сейчас он, бредя по лесу, жаловался создателю.

«И как же он мог, — думал он, лязгнув зубами вслед лягушке, которая спаслась отчаянным прыжком прямо в болото, что, разумеется, никак не улучшило настроения Фридолина, — и как же мог наш создатель, — спрашивал себя барсук, — этому негодяю и бандиту подарить такой прекрасный хвост? Неужели правда, что в этом мире зло вознаграждается, а добро наказывается? Разве не жил я тихо и мирно, скромно добывая себе пропитание, разве не содержал я в чистоте дом свой, а всё остальное время предавался сну, как и положено нашему брату? И нате! Является такой вот бездомный бродяга, выгоняет меня из моей же норы и ещё хвастается, какой у него, видите ли, красно-рыжий хвост, какие тонкие сильные ноги и зелёные, сверкающие огнём глаза?! Будь наш создатель хоть чуточку справедливее, он бы всей лисьей красотой наделил бы меня, а бессовестному нахалу отдал бы мои короткие лапы и мою скромную шкурку. Но нет правды в этом мире! И сколько же горя ещё выпадет на мою долю, пока я найду себе спокойный уголок!»

Так рассуждал барсук Фридолин, покидая родной Буковый лес. При этом он совсем упустил из виду, что если бы создатель всех животных на земле подарил бы барсуку и быстрый бег, и красный мех, и зелёные глаза лисы, то это уже был бы не барсук, а лиса со всеми столь ненавистными Фридолину повадками. Ведь Фридолину очень хотелось в образе лисы вести жизнь барсука, ну, а такого не бывает на свете.

К тому же Фридолин совсем позабыл, что не такой уж он благородный и смирный. Разве не он прогнал родную мать из норы, разве не он в поисках корма лишал жизни тысячи жуков, червей, лягушек, а то и птенцов, выпавших из гнезда? А сколько пчелиных, осиных и шмелиных гнёзд разорил он, прельстившись сладким мёдом? Словом, Фридолин никакого права не имел ругать лисёнка: и барсук и лиса оба жили по законам природы.

И уж совсем неразумно было обвинять создателя и весь мир, ибо только потому, что мир этот и каждое животное в нём были такими, какими они были, только потому и барсук был барсуком, то есть животным, которому дороже всего мирная жизнь и одиночество, и, по правде говоря, ничем другим он и не хотел бы быть.

Мало-помалу Фридолин выбрался из родного леса и теперь брёл по полю, приближаясь к усадьбе, где жила собака Аста. От пережитых волнений он почувствовал мучительный голод и потому решил проведать знакомый огород. Но ветер, надо сказать, был неблагоприятным — он уже донёс до овчарки запахи барсука и та стала рваться с цепи. Однако в эту ночь Фридолину и собачий лай был нипочём: прежде всего ему надо было утолить голод!

Луна, весело поблёскивая, глядела с неба на одинокую усадьбу, рвущуюся с цепи рыже-чёрную овчарку и уплетающего морковь барсука. Но сегодня Фридолину всё было не по вкусу. Морковь показалась ему деревянной, горошек — горьким и ничуть не сочным. Несколько утешили его две-три улитку, найденные среди листьев давно уже обобранной клубники, но цветная капуста опять была нехороша!

«Даже огорода своего эти двуногие не умеют содержать в порядке! — подумал он. — И зачем только такие твари существуют на свете?»

Миновав одинокую усадьбу, Фридолин топал всё дальше и дальше от Букового леса.

Случилось так, что он напал как раз на ту дорогу, по которой лисёнок Изолайн перебрался в Буковый лес. Правда, лиса куда быстрей подвигалась вперёд, чем неповоротливый и неуклюжий барсук, которому, видите ли, каждый камень надо перевернуть и в каждой ямке покопаться — нет ли там чего-нибудь съестного. Этой ночью ему к тому же не везло, никак ему не удавалось утолить голод.

Зато неподалёку от овсяного поля Фридолин набрёл на огромную лужу, в которой поспешил хорошенько выкупаться, что несколько ободрило его. Ну, а так как подул свежий ветерок и стала выпадать роса, да и луна уже потускнела, а следовательно, близился рассвет, Фридолин решил, что пора приглядеть себе укромное местечко для светлого времени суток.

Он свернул с дороги влево, сперва пробрался через Утнемерские овсы и вышел на пустошь, где стояла сухая трава, на огромных валунах виднелся выгоревший мох да кое-где росли старые-престарые кусты бузины. Здесь нечего было и думать о корме, да и укрыться было негде. Невольно браня столь неприветливый край, Фридолин брёл всё дальше и дальше, покуда не наткнулся на грубо сколоченный забор, ограждавший чей-то выпас. Пробраться под ним было для барсука делом одной минуты.

Теперь он вновь очутился на южном склоне, спускавшемся к Цансенскому озеру. Но здесь не росли красивые буковые деревья, а всё было заплетено ежевикой, дикими розами и бузиной; то там, то тут над этими зарослями поднимался высокий орешник. В прежние времена здесь водилось видимо-невидимо кроликов, но теперь норки их стояли заброшенными. Две суровые зимы да ружьё инспектора Фризике вывели в этих местах и последнего грызуна.

Кое-как Фридолин устроился в одной из пустовавших норок. Близилось утро, и он на скорую лапу расширил одно из кроличьих гнёзд. Потом задом забрался в него и лёг, выставив свою длинную мордочку навстречу новому дню. И хотя здесь было тесновато, но казалось спокойно, а это уже кое-что. Присыпав себе голову землёй, чтобы свет не бил в глаза, Фридолин, уморившись после необыкновенных приключений, крепко заснул.

Однако и тут счастье не сопутствовало ему — поспать спокойно барсуку не дали.

Дело в том, что он попал в такое место, которое крестьяне близлежащей деревни называли выгоном кузнеца Рехлина.

Раздосадованный и утомлённый Фридолин ведь не дал себе труда обойти и обнюхать всё вокруг, а то по многочисленным коровьим лепёшкам он догадался бы, что не будет здесь единственным жильцом.

И в самом деле, днём сюда пригоняли трёх коров и двух телят. Правда, пастбище было это скудное: среди кустов орешника и всевозможных колючек редко попадались отдельные травинки, которые скотина и выщипывала — чем-то ведь надо было кормиться.

И в то утро сюда пригнали коров и задвинули слегами выход — пусть, мол, теперь сами глядят, как убить длинный летний день, как утолить неутихающий голод. Поначалу маленькое стадо отправилось к водоёму и насосалось вдоволь — воды тут и впрямь хватало да и свежего воздуха, разумеется.

Погрузившись в размышления о том, что вряд ли здесь удастся набрать хотя бы охапку травы из подросшей за ночь, коровы так и остались стоять в воде, лениво похлопывая по бокам грязными хвостами и грустно глядя прямо перед собой, в то время как маленькие окуньки и краснопёрки, словно серебряные стрелки, метались вокруг их ног.

Так прошло не меньше часа, и этот час Фридолин проспал в полное своё удовольствие. И снилось ему, что спит он в своей старой норе и что у него теперь шелковистый лисий хвост — прави́ло, как его называют, — и стройные лапы, а негодный Изолайн упал в Цансенское озеро и утонул. «Так ему и надо, злодею!»

Фридолин чихнул, должно быть, песчинка попала в нос, и продолжал сладко спать.

Наконец самая старая из коров, по кличке Роза, надумала поднять голову — тихо звякнул колокольчик, болтавшийся у неё на шее, — и, окинув своим мутно-голубым взглядом весь склон, решила прекратить ножную ванну. Медленно стала выбираться она из воды, и ещё медленней за ней поплелись все остальные, и старые и малые. Отряхивая воду, Роза поднималась вверх по крутому склону, осторожно обходя колючий кустарник и выдёргивая изредка попадавшиеся сорняки; при этом она возводила свои голубые очи горе, словно моля о сострадании. Жалобно позвякивал колокольчик.