Тимур Вермеш - Он снова здесь

• Название: Он снова здесь
• Автор: Тимур Вермеш
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084586-6

Литературный дебют немецкого журналиста Тимура Вермеша в одночасье стал бестселлером в Европе и шокировал критиков, вынужденных с предельной осторожностью подбирать слова для рецензий. Эта коварная книга ставит зеркало перед обществом, помешанным на сборе “лайков” и повышении продаж. Она не содержит этических подсказок. Читателю предстоит самостоятельно разобраться в моральном лабиринте современной действительности.

Берлин, 2011 год. На городском пустыре приходит в себя Адольф Гитлер. Он снова здесь – один, лишенный власти, соратников, даже крыши над головой. И снова начинает восхождение “ниоткуда”, постепенно осваиваясь в новой реальности. Успех приходит неожиданно быстро, ибо мир видит в нем не воскресшего диктатора, но гениального актера: его гневные речи встречают овациями, видеозаписи выступлений взрывают интернет. Коллеги и помощники вскоре становятся преданными друзьями. Звезда Адольфа Гитлера восходит все выше, а планы его тем временем остаются неизменными.

---

Какую же сверхчеловеческую работу я взвалил на себя!

Чтобы хоть как-то обуздать гнев, я решил выйти на воздух. Разумеется, ненадолго, потому что не хотел удаляться от телефонного аппарата, но нужно было сбегать за формой. Я со вздохом ступил на порог блиц-чистки, выслушал обращение “господин Штромберг”, забрал мундир, оказавшийся на удивление безупречно чистым, и быстро направился обратно. Я с нетерпением ждал момента, когда смогу вновь предстать миру в привычном одеянии. Но по возвращении я конечно же первым делом услышал от девицы за стойкой, что меня спрашивали по телефону.

– Ага, – сказал я, – разумеется. Именно сейчас. Кто же?

– Не знаю, – ответила та, рассеянно уставившись в телевизионный аппарат.

– Неужели вы не записали?! – нетерпеливо прикрикнул я.

– Они сказали, что перезвонят, – попыталась она оправдаться. – Это было так важно?

– Это касается Германии! – с негодованием отрезал я.

– Блин, – пробормотала она, вновь уткнувшись в телеэкран. – А может, эсэмэска приходила?

– Я! С ней! Не! Знаком! – яростно рявкнул я и раздраженно зашагал в комнату, чтобы продолжить мои телеисследования. – Эту особу, наверное, уже судят за то, что она потеряла место производственного обучения!

Глава VIII

Невероятно, насколько легче люди узнавали меня в моей привычной форме. Едва я сел в таксомотор, как шофер поприветствовал меня радушно, хотя и чересчур весело:

– Здрасьте, уважаемый! Опять к нам пожаловали?

– Именно так, – ответил я и назвал ему адрес.

– Ясненько!

Я откинулся назад. Я не заказывал какой-то особенный автомобиль, но если это была типовая модель, сидеть в нынешних машинах оказалось весьма приятно.

– Что за машина? – мимоходом поинтересовался я.

– “Мерс”!

Меня внезапно окутала волна ностальгии, блаженное чувство защищенности. Я вспомнил Нюрнберг, блистательные съезды НСДАП, поездки по чудесному старому городу, ветер позднего лета или ранней осени, который словно волк терся о козырек моей фуражки.

– У меня тоже был такой, – задумчиво произнес я. – Кабриолет.

– И как? – спросил шофер. – Хорошо катается?

– Да у меня прав нет, – машинально ответил я, – но Кемпка[25] не жаловался.

– Вождь, а не водит! – расхохотался шофер. – Неплохая шутка!

– Но старая.

Наступила короткая пауза. Потом шофер опять завел разговор:

– И как тачка? Еще бегает? Или продали?

– Честно признаться, я и не знаю, что с ней стало, – ответил я.

– Жаль. Ну а какие планы в Берлине? Винтергартен?

Вюльмойзе?[26]

– Простите?

– Ну где выступаете?

– Предполагаю выступить на телевидении.

– Ясное дело, – сказал шофер, с довольным, как мне показалось, смешком. – Опять большие планы?

– Планы кует судьба, – твердо ответил я. – Я делаю лишь то, что следует делать сейчас и впредь ради сохранения нации.

– Вы – что надо!

– Я знаю.

– Может, прокатимся по местам былой славы?

– Возможно, в другой раз. Я не хотел бы опаздывать.

Это, кстати, и было причиной вызова таксомотора. Ввиду моих ограниченных финансовых средств я предполагал добраться до здания фирмы пешком или на трамвае, но Зензенбринк, сославшись на непредсказуемость транспорта и возможные заторы, настоял на таксомоторе.

Я смотрел в окно, надеясь увидеть хоть какие-то узнаваемые остатки столицы рейха. Это было непросто, вдобавок шофер срезал путь, объезжая большие улицы. Старых зданий почти не наблюдалось, чему я многократно и довольно кивал. Действительно, врагу почти ничего не досталось. Надо бы навести справки, как это вообще возможно, что на том же самом месте почти семьдесят лет спустя вновь так много городской застройки. Разве Рим, захватив и разрушив Карфаген, не посыпал солью ту землю, на которой стоял ненавистный город? По крайней мере, если б я вошел в Москву, то высыпал бы там товарный поезд соли. Или в Сталинграде! С другой стороны, Берлин – это ж не огород. Человек творческий может воздвигнуть Колизей на просоленной почве, да и с точки зрения строительных технологий и статики сооружений объемы соли в земле не имеют ни малейшего значения. Вполне можно представить себе, как враг стоял перед руинами Берлина в восхищении, словно авары перед развалинами Афин. И затем, отчаянно стараясь сохранить культуру, враги восстановили город, насколько это было по силам расам второго и третьего сорта. Ведь опытный глаз с первого взгляда видел, что постройки здесь в большинстве своем низкопробные. Чудовищная однотипная серость, усугублявшаяся тем, что повсюду встречались одинаковые магазины. Я думал было, что мы ездим кругами, пока не заметил, что господину Штарбуку принадлежит в этом городе дюжина кофейных заведений. Разнообразие булочных осталось в прошлом, мясные лавки были на одно лицо, и я заметил даже несколько блицпрачечных “Йилмаз”. Печать такой же незамысловатой посредственности лежала и на домах.

Здание кинокомпании исключения не составляло. Трудно поверить, что через пятьсот или через тысячу лет люди будут любоваться этим примитивным обрубком. Я был серьезно разочарован. Раз это старый типовой проект, следовательно, дела кинокомпании, которая якобы имеет повсюду связи, на самом деле не ахти.

Молодая белокурая и чересчур накрашенная дама встретила меня у входа, чтобы провести в зал совещаний. Я не хотел даже думать о том, как он будет выглядеть. Повсюду были простые бетонные стены, совершенно голые, временами с остатками грубой кирпичной кладки. Двери практически везде отсутствовали, взгляд то и дело попадал в большие помещения, где множество людей работали с телевизионными экранами под люминесцентными трубками. Казалось, лишь пять минут тому назад из помещения ушли последние работницы цеха комплектации боеприпасов. Телефоны звонили не переставая, и тут мне стало ясно, почему народ вынужден платить баснословные суммы за мелодии для звонков. Чтобы понимать, когда в этом рабочем лагере звонит именно твой телефон.

– Полагаю, виной всему этому русские? – спросил я.

– Можно и так сказать, – рассмеялась юная дама. – Вы же наверняка читали, что в конце концов они, увы, отказались от участия. Теперь у нас американо-иранская саранча.

Я вздохнул. Подобного я всегда и боялся. Нет ни жизненного пространства, ни земли, что кормит народ хлебом, да еще и саранча, которая жрет, как последний негр. Я расстроганно взглянул на молодую особу, шагающую рядом с несгибаемой осанкой. Я откашлялся, но, боюсь, голос все равно несколько выдал мое волнение:

– Вы очень отважны, – сказал я.

– Конечно, – просияла она, – я же не хочу оставаться ассистенткой вечно.

Конечно. “Ассистентка”. Вынуждена обслуживать русских. Я не мог с ходу объяснить, как именно все устроено в новом мире, но от этого паразита человечества ожидать можно чего угодно. Не хотелось даже представлять себе, в чем заключалась ее “деятельность” под большевистским игом. Я резко остановился и схватил ее за руку.

– Посмотрите на меня! – сказал я и, когда она несколько удивленно повернулась ко мне, твердо посмотрел ей в глаза и торжественно признес: – Обещаю: в будущем вы получите работу, достойную вашего происхождения! Я лично брошу все силы на то, чтобы ни вы и ни одна другая немецкая женщина не прислуживали больше недочеловекам! Даю вам слово, уважаемая фройляйн…

– Озлем, – подсказала она.

До сих пор мне довольно неприятно вспоминать об этом моменте. В первый миг мой мозг пытался найти объяснение, как честная немецкая девушка могла получить фамилию Озлем, но, конечно, не нашел. Я отпустил ее руку и круто повернулся, чтобы уйти. Охотнее всего я бросил бы лживую особу прямо там, ибо чувствовал себя преданным и обманутым. Но, к сожалению, сам я не знал дороги. Поэтому молча последовал за ней, решив впредь быть осмотрительнее в этом новом времени. Турки присутствовали не только в чистящей отрасли, но удивительным образом вообще повсюду.

Когда мы появились в зале совещаний, ко мне подошел вскочивший со своего места Зензенбринк и провел меня в помещение (если можно это так назвать), где несколько человек сидели за довольно длинным столом, составленным из частей. Я узнал бронировщика отелей Завацки, помимо него там находилось полдюжины молодых людей в костюмах и женщина, очевидно та самая Беллини. Около сорока, темноволосая, возможно, родом из Южного Тироля. Едва войдя, я почувствовал, что мужественности этой женщине не занимать и она держит в кулаке всех присутствующих дурачков. Дотронувшись до моей руки, Зензенбринк попытался направить меня к другому концу стола, где, как я заметил краем глаза, располагалась импровизированная сцена. Я увернулся, так что его рука повисла в пустоте, твердым шагом подошел к даме, снял фуражку и зажал ее под мышкой.

– Это… госпожа Беллини, – слова Зензенбринка были совершенно излишни, – исполнительный вице-президент компании “Флешлайт”. Госпожа Беллини, наш новый многообещающий талант, господин… э-э…