Дэн - Изоляция

• Название: Изоляция
• Автор: Дэн
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

За два десятилетия до событий, описанных в Партиалах, мир был повержен в битву за выживание: глобальную войну за последние оставшиеся запасы нефти на планете. Именно для Изоляционной войны американское правительство подписало контракт с ПараДжен на изготовление Партиалов — последней надежды на восстановление энергетической независимости от Китая. Именно на этих полях сражений и были посеяны семена окончательного разрушения человечества.

Изоляция возвращает нас обратно в то время, когда человеческие амбиции перевесили дальновидность. Херон, недавно обученный солдат Партиалов, заброшена в глубокий тыл противника. Она обнаруживает там куда более далеко идущие последствия не только для Изоляционной войны, но и для Партиалов и людей. Последствия, которые изменят будущее по окончании этой войны.

---

— Ли Гонг старше остальных, — сказала Херон. — И благодаря этому он имеет влияние. Люди делают то, что он говорит, но говорит он немного. Более активен, но менее существенен вот этот молодой человек, — она постучала по фотографии из журнала узников. — Хсу Ян. Он хочет возглавить побег, и ему не нравится, как эту обязанность выполняет Хуан До. До — еще один лидер, как и его жена Лан. Эти двое — До и Лан — возможно, самые масштабные лидеры в лагере.

— Объясни, что значит «самые масштабные», — сказал Винсент.

— За ними следует большее число людей, — пояснила Херон. — Они обладают большим влияние как на заключенных, так и на стражу. Они с большей долей вероятности могут составить успешный план бегства и подобрать группу людей для его осуществления.

— Значит, они там важнее всех, — сказал Винсент. — Своеобразный механизм, который заставляет часы работать.

Херон кивнула.

— Да, в каком-то роде так, — она подняла глаза. — Какое сообщение я должна доставить ему — Хуану До?

— Он не получатель сообщения, — сказал Винсент. — Он — само сообщение. Мы используем его, чтобы передать послание всему лагерю.

— Вы собираетесь убить его, — сказала Херон.

— Нет, — ответил Винсент. — ТЫ собираешься убить его.

Предложенный им план был простым. Обычно подобное послание требовало вспышек и зрелищности — что-то вроде публичное казни, чтобы сохранить контроль над лагерем — но сейчас Винсент хотел, чтобы все прошло тихо и выглядело загадочно. Смерть Хуана До на людях научила бы заключенных бояться стражи, но они уже боялись. Они прятались в тенях и доверяли только друг другу. И если Хуан До погибнет именно в этих тенях, находясь в кажущейся безопасности среди своих друзей, то пленникам больше некуда будет прятаться. Их сопротивление будет подавлено. Херон спрятала с свой тюремный комбинезон нож и ко времени окончания своего «наказания» вернулась в лагерь.

Ее учили этому много месяцев. Определить цель, приблизиться и ударить. Быстро и четко. Она заново изучала лагерь, обращая внимание на каждого охранника и каждый барак. Она решила, что сможет сделать свою работу без помощи стражи. Она вернулась в свою комнату, пожаловалась сожителям на несправедливости тюремной системы. Перед ужином она поклонилась нужным людям, выказав уважение и заработав в обмен еще больше доверия. Хсу Ян сообщил ей последние пароли, и сам Ли Гонг похвалил ее за то, как она подавала пример сопротивления. Внезапно Херон подумала, что ей следовала включить себя в список лидеров. Ее многие знали как мятежницу, агитатора и заговорщицу. Пленники считались с ее мнением. Если станет известно, что именно Мэй Хао, а не кто другой, убила Хуана До, лагерь будет раздавлен.

В девять вечера охрана приказала погасить свет и прекратила подачу электроэнергии в бараки, но пленники затыкали щели окон простынями и полотенцами и зажигали небольшие украденные или самодельные лампы и фонари. Женщины в бараке Херон говорили о новых планах бегства. Херон запоминала все детали на случай, если смерть Хуана До не сможет сломить дух пленников. В конце концов в час ночи они легли спать, а Херон лежала в темноте и ждала, пока каждая из них заснет. Затем она открыла замок и выскользнула наружу. Лагерь был погружен во тьму и тишину. Как призрак, Херон двигалась по улицам и переулкам, избегая стражников, света прожекторов и сторожевых псов так умело, будто бы их вообще там не было. Барак Хуана До был почти в самом центре лагеря и закрыт он был даже более тщательно, чем ее собственный — Хуан До был опасным нарушителем порядка, и охрана наблюдала за ним уже несколько недель. Херон за пять секунд беззвучно вскрыла замок. Когда она вошла, ее шаги были не громче, чем если бы по полу, словно привидение, проползла змея.

Бараки делились на женские и мужские, поэтому Хуан До был один в своей постели. Иногда пленники втихаря брали с собой на ночь своих жен, но не сегодня. В строении было восемь комнат, в каждой комнате — по восемь человек. Все они крепко спали. Херон стояла над спящим телом Хуана До, сжимая в руке нож.

«Я первый раз кого-то так убиваю, — подумала она. — Все мои предыдущие задания были тренировкой, роль цели играли манекены, чувствительные установки или роботы. За исключением Сержанта Латимера, а с ним я почти ничего не делала, я никогда раньше не убивала человека». Она смотрела на спящего мужчину, прислушиваясь к его дыханию. Ее нож был сделан из поликарбонатного волокна, что делало его острым, как сталь, но придавало ему черный цвет, и в темной комнате он становился не более заметным, чем осколок тени. Хуан До находился в забвении и был беспомощен, как дитя.

«Это мой выпускной экзамен, — поняла Херон. — Послание, которое мы якобы передаем пленникам, будет эффектным, но не нужным. Их планы побега не работают, а если бы и работали, им некуда идти. После смерти Хуана До на некоторое время их станет легче контролировать, но главная цель операции не в этом, — она взглянула на свой комбинезон. — Всего лишь через одну неделю я полечу на настоящую войну, и это мой выпускной экзамен, последнее задание: докажи, что можешь убить, когда твоя жертва — живой человек», — оттачивая навыки обольщения, она получила понятие — от мистера МакГуира, а не от пьяного сержанта в душевой — о силе сострадания. Узнала, как смотреть на мир глазами другого человека и чувствовать то, что чувствуют они.

— Заставь их полюбить тебя, — говорил МакГуир. — И они будут не в состоянии тебя убить. Заставь их увидеть в тебе человека, живое существо, кого-то, кого надо защищать, а не обижать. Все люди способны к состраданию, и ты можешь использовать его против них.

— У Партиалов она тоже есть, — сказала Херон. — Мы можем чувствовать эмоции друг друга через линк.

— Это другое, — сказал тогда МакГуир. — Линк позволяет тебе узнать, что это за эмоции, но ты не станешь заботиться о них. Так ты и должна использовать эмоции — как орудие: их нужно понять, воздействовать на них и применить в своих целях.

Херон подумала над его словами:

— Это значит, что у Партиалов нет совести?

— У большинства — есть, — ответил МакГуир. — Согласно международному законодательству, у всех ученых-БиоСинтов должны быть сострадание и совесть, чтобы они не причиняли вреда своим созданиям. Это первейшая страховка, которая делает вас полезнее, а значит, и ценнее, роботов.

Херон склонила голову на бок: — Ты сказал «большинство»?

МакГуир улыбнулся:

— Теты устроены так, что совести у них нет совсем. Солдат отличается от профессионального убийцы — когда ты убиваешь, ты не должна ничего испытывать к своей жертве.

— Значит наше существование преступно, — сказала Херон. Моя жизнь вне закона.

— Некоторые законы приходится нарушать.

Эти слова эхом отдавались в голове Херон, пока она наблюдала за Хуаном До. «Я не должна ничего испытывать к моей жертве». Беззвучной тенью она шагнула вперед и принялась за работу.

ГОРОД ЗУОКВАН, ПРОВИНЦИЯ ШАНЬСИ, КИТАЙ 9 июня, 2060

Разум Херон с безумной скоростью перебирал различные перспективы. Пойдет ли САОИ на уничтожение своих собственных Партиалов? Конечно, пойдет — в лучшем случае они считали Партиалов животными, а в худшем — орудиями. Десять тысяч солдат — огромная потеря, но всегда можно создать еще. Уничтожение завода тоже вписывалось в эту картину: нет армии — нет нужды в пулях. «Вот объяснение той странности, которая была в поведении моего связного, когда он передавал приказы: ему было все равно, смогу ли я взять генералов в плен, потому что это на самом деле не имело значения. Уничтожь орудия ПВО, сделай атаку с воздуха возможной — а дальше все превратится в огненный шар. Подтверждение?»

Прошла всего лишь наносекунда, и Херон стала рассматривать перспективы для себя самой, в первую очередь размышляя, как ей выжить. Она могла бы угнать Вертушку и улететь — было всего лишь 22:40, времени спастись до воздушной атаки хватит с лихвой. Она могла бы даже прихватить с собой чемоданчик — показать связному, что она предприняла самостоятельные действия из благих побуждений. Особенно благих побуждений она не ощущала — ведь командование к ней их не выказало — но что еще ей оставалось делать? Она может смешаться с местным населением, куда бы она не направилась, особенно в Китае, но… в самом ли деле она хотела провести свою жизнь безымянным гражданином завоеванного государства? Она была Партиалом. Она была создана не для этого.

Но была ли она создана, чтобы погибнуть?

Затем она подумала об остальных Партиалах. Каждый солдат этой армии дьявола, как их назвал Ву. Почти десять тысяч мужчин и женщин, и через двадцать минут они все умрут. Херон знала, что это не должно ее волновать, но все же волновало — на каком-то личном уровне. Ее предавали; ее выбрасывали на помойку. Но сейчас дело было не только в этом. Продолжая анализировать ситуацию, она стала анализировать и саму себя, и поняла, что была на грани потерять… что? Не невинность, ведь она была сконструированной убийцей; у нее не было невинности, которую можно было бы потерять, с того момента, как в пробирке был создан ее геном. Она теряла что-то другое: свои собственные иллюзии о себе самой и о том, как работал ее разум. Десять тысяч ее братьев и сестер были слепо посланы на смерть, а она не капельки не горевала по ним. Ее сконструировали так, чтобы она ничего не чувствовала, и тренировали, чтобы она чувствовала еще меньше. Они сделали ее неполной, и ее реакция на такое огромное предательство показывала, насколько глубоко забралась ее неполнота. Она была сломанной куклой, танцующей под дудку своих создателей.