Донасьен Сад - Эрнестина

• Название: Эрнестина
• Автор: Донасьен Сад
• Издательство: Панорама
• Жанр: Эротика
• Год: 1995
• ISBN: 5-85220-422-6

Скандальное имя маркиза де Сада, автора «безнравственных», «отвратительных» и «ужасных» произведений, долгие столетия было фактически под запретом.

Сегодня мы представляем на суд читателя повести и новеллы из двух сборников, а также отрывок из романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», написанные автором в стенах Бастилии. Всепоглощающая, разрушительная страсть, сметающая все на своем пути, сжигающая в своем пламени и самих любовников, картины порока, повсеместно одерживающего победу, несчастья добродетели, которая часто становится игрушкой в руках распущенных злодеев, полные искрометного юмора фривольные сценки современных автору нравов, царивших в обществе, — весь этот пестрый калейдоскоп предстанет перед взором истинных любителей французской литературы XVIII века.

---

При этих словах Сандерс в ярости вскочил.

— Довольно, — вскричал он, — я ясно вижу долг свой! Сына отважного соратника Карла XII не надо учить, как мстят предателям. Через час, дочь моя, или я буду мертв, или честь твоя будет восстановлена.

— Нет, нет, отец, нет, — восклицала Эрнестина, не давая полковнику удалиться, — заклинаю именем того, кто вам всего дороже: не берите на себя бремя мести. Подумали ли вы о том, какова будет участь моя, если я потеряю вас? Оставшись одна, без поддержки, в коварных лапах этих чудовищ… Неужели вы считаете, что они оставят меня в покое, а не попытаются уничтожить?.. Живите же ради меня, отец, ради дорогой вашей дочери! Лишь вы можете поддержать ее и утешить в неизбывном ее горе, лишь ваши руки смогут утереть слезы ее…

Слушайте же, что я придумала. Речь пойдет о незначительной жертве, которая, быть может, окажется излишней, если мой кузен Синдерсен проявит великодушие. Опасения, что тетка в своем завещании окажет предпочтение мне, — единственная причина, что вносит некоторую натянутость в отношения наши. Я рассею его страхи, подпишу полный отказ от прав на наследство и тем заинтересую его в своем деле. Он молод, храбр… он военный, как и вы. Синдерсен отправится к Окстьерну и кровью смоет нанесенное мне оскорбление. А так как честь наша непременно должна быть восстановлена, то, если он падет, отец мой, я более не буду удерживать вашу руку. Вы в свою очередь отправитесь к сенатору и отомстите сразу и за поруганную честь дочери вашей, и за смерть своего племянника. Таким образом, предатель, обманувший меня, будет иметь сразу двух противников вместо одного. Как знать, может быть, мы сумеем найти себе еще союзников?

— Дочь моя, Синдерсен слишком молод для такого противника, как Окстьерн.

— Не бойтесь, отец, предатели всегда трусливы, и одержать победу будет нетрудно… Ах, как я жду этого поединка!.. Условие, что я поставила вам… Я требую… у меня есть некоторые права на вас, отец. Несчастье мое предоставило мне их. Так не отказывайте мне в этой милости, прошу вас… припав к ногам вашим, молю вас о ней.

— Я не могу отказать тебе, я согласен, — ответил полковник, поднимая дочь. — Уверенность, что мы тем самым умножим число врагов оскорбителя чести нашей, побуждает меня пойти навстречу твоим желаниям.

Эрнестина обняла отца и быстрее ветра полетела к родственнику своему. Вскоре она вернулась.

— Синдерсен готов на все, отец, — сообщила она полковнику, — но из-за тетки он просит пока никому ни о чем не говорить. Родственница наша будет безутешна, если узнает, что случилось после того, как я последовала ее совету, данному от чистого сердца. Синдерсен желает все скрыть от госпожи Плорман. Он не увидится и с вами до завершения дела, но если потребуется, вы последуете за ним.

— Согласен, — сказал полковник, — пусть мчится он вершить месть. Я готов поддержать его…

Все тихо… Эрнестина уснула, сон ее спокоен. На следующий день рано утром граф Окстьерн получил письмо следующего содержания, написанное незнакомой рукой:

«Ужасное преступление не остается безнаказанным, гнусное оскорбление не остается неотмщенным. Поруганная честь девушки должна стоить жизни оскорбителю ее или тому, кто решится мстить за нее. Сегодня в десять часов вечера офицер, одетый в красное, со шпагой будет прогуливаться подле двери дома вашего. Он надеется, что встретит вас там. Если вы не явитесь, тот же самый офицер придет к вам завтра и прострелит вам голову».

Слуга без ливреи, доставивший письмо, согласно приказу дожидался ответа. Ему возвратили его послание с короткой припиской: «Явлюсь непременно».

Но коварный Окстьерн страстно желал знать, что же произошло в доме госпожи Плорман после возвращения Эрнестины. Потратив немало золота, ему удалось получить интересующие его сведения. Он узнал, кто такой офицер в красном; узнал также, что полковник приказал своему доверенному слуге приготовить ему английский мундир, дабы неузнанным следовать за тем, кто отважился мстить за честь дочери его, и, в случае если тот будет побежден, заступить на его место. И вот уже Окстьерн знал все и даже больше, чем потребно ему для осуществления своего страшного замысла.

Наступила ночь, необычайно темная. Эрнестина предупредила отца, что Синдерсен отправляется через час, она же, будучи в состоянии полнейшего изнурения, просит разрешения удалиться к себе. Полковник был очень рад, что остается один, пожелал дочери доброй ночи и, когда та вышла, приступил к последним приготовлениям, чтобы пойти за тем, кто будет сражаться за честь семейства его. Вот он уже на улице… Ему неизвестно, как будет одет Синдерсен: Эрнестина не показала ему вызов. Выполняя просьбу молодого человека сохранить дело в тайне и не желая заронить подозрения в сердце дочери, он ни о чем ее не спрашивал, словно ему до этого и дела не было. Полковник шел вперед: место поединка ему известно, и он уверен, что сумеет узнать племянника. Он прибыл в указанное место: еще никого нет; он стал прохаживаться. Тут какой-то незнакомец без оружия, со шляпой в руке подошел к нему.

— Сударь, — обратился этот человек к отцу Эрнестины, — вы ли полковник Сандерс?

— Да, он самый.

— Тогда знайте же, Синдерсен вас предал: он не будет драться с графом. Однако граф спешит следом за мной и намеревается сразиться с вами в смертельном поединке.

— Слава Богу! — радостно воскликнул полковник. — Большего я и желать не мог!

— Однако, сударь, прошу вас не произносить ни слова, — продолжал незнакомец. — Место это весьма ненадежное: у сенатора много друзей, они могут прибежать, дабы разнять вас… Сам граф того не желает и хочет дать вам полное удовлетворение… Итак, атакуйте быстро и молча… А вот и он — тот офицер в красном, что приближается к вам с противоположной стороны улицы.

— Согласен, — ответил полковник. — А теперь быстрее уходите, мне не терпится скрестить с ним шпаги…

Незнакомец удалился. Сандерс сделал еще два шага. Наконец в темноте он различил одетого в красное офицера, быстро направляющегося прямо к нему. Не сомневаясь, что это Окстьерн, полковник устремился на него, обнажив шпагу и не произнося ни слова из опасения, что поединок их могут прервать. Офицер стал молча защищаться, выказывая при этом недюжинную отвагу. Однако ловкость его уступала яростным атакам полковника, несчастный упал на землю и стал корчиться в пыли в предсмертных конвульсиях…

В этот миг раздался женский стон; горький этот вопль пронзил душу Сандерса… он подошел ближе: и увидел, что человек, им убитый, вовсе не тот, кого хотел он поразить. Праведное Небо!.. В поверженном он узнал дочь свою… Это она, отважная Эрнестина, решившая сама отомстить за поругание или погибнуть! И вот уже, захлебываясь в собственной крови, испустила она тихий вздох в объятиях отца своего.

— О страшный час! За что настал ты для меня? — застонал полковник. — Эрнестина! Тебя, дочь моя, убил я собственной рукой! О, горе мне! Кто же подстроил роковой этот поединок?..

— Отец, — слабым голосом ответила Эрнестина, сжимая полковника в объятиях, — я не узнала вас. Простите, отец, что я осмелилась обнажить шпагу против вас… Простите ли вы меня?

— Великий Боже! И ты еще просишь простить тебя, когда моя рука отправила тебя в могилу! О, бедная душа, сколько еще отравленных стрел надобно будет Небу, дабы поразить нас?

— Это дело рук коварного Окстьерна… Ко мне подошел незнакомец и сказал, что сенатор просит меня хранить молчание во время поединка, дабы друзья его не пришли и не развели нас. Незнакомец описал одежду вашу, сказав, что именно так будет одет граф… Я поверила ему… О, гнусное скопище пороков!.. Я умираю… Но умираю в объятиях ваших: после всех бед, обрушившихся на меня, такая смерть для меня наиболее желанна. Поцелуйте меня, отец, и примите последнее прости злосчастной Эрнестины.

С этими словами несчастная умерла. Сандерс поливал ее тело слезами… Но месть заглушала боль. Он оставил окровавленный труп, дабы воззвать к закону. Погибнуть самому… или погубить Окстьерна! Лишь на судей осталась у него надежда… Он Не должен, не может более, не унижая себя, связываться с этим негодяем, ибо тот скорее прикажет тайно его убить, нежели отважится встретиться с ним в честном поединке. Покрытый кровью собственной дочери, полковник бросился в ноги городским судьям, изложил им ужасное стечение несчастных обстоятельств, разоблачил гнусности графа… Пробудив у них недовольство, возмущение, полковник напомнил, как из-за злого умысла предателя этого несправедливо решено дело Германа… Судьи обещали, что невиновный будет отомщен.

Несмотря на влияние, которым пользовался сенатор, его арестовали той же ночью. Уверенный, что все преступления его сойдут ему с рук, или просто не уведомленный шпионами своими, сенатор преспокойно спал в объятиях вдовы Шольтц: отомстив врагам своим, два чудовища таким образом отпраздновали победу свою. Их обоих препроводили в тюрьму. Дело велось со всей строгостью… Честность и неподкупность председательствовали на суде. Оба преступника наговаривали друг на друга, обвиняли один другого… Добрая память Германа восстановлена. Вдова Шольтц заплатит за злодеяния свои на том же самом эшафоте, где по ее вине умер безвинный.