Донасьен Сад - Лауренция и Антонио

• Название: Лауренция и Антонио
• Автор: Донасьен Сад
• Издательство: Панорама
• Жанр: Эротика
• Год: 1995
• ISBN: 5-85220-422-6

Скандальное имя маркиза де Сада, автора «безнравственных», «отвратительных» и «ужасных» произведений, долгие столетия было фактически под запретом.

Сегодня мы представляем на суд читателя повести и новеллы из двух сборников, а также отрывок из романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», написанные автором в стенах Бастилии. Всепоглощающая, разрушительная страсть, сметающая все на своем пути, сжигающая в своем пламени и самих любовников, картины порока, повсеместно одерживающего победу, несчастья добродетели, которая часто становится игрушкой в руках распущенных злодеев, полные искрометного юмора фривольные сценки современных автору нравов, царивших в обществе, — весь этот пестрый калейдоскоп предстанет перед взором истинных любителей французской литературы XVIII века.

---

— Неужели это правда, отец мой? Она предала меня!.. Обожаемая супруга моя… она… она!.. Но уверены ли вы? Не обманули ли вас глаза ваши?.. Может ли быть, чтобы сама добродетель… ах, нет, отец мой!

— Лучше бы я никогда не вводил ее в этот дом! — восклицал Карло, обнимая Антонио. — Тоска, одиночество… отсутствие твое — все это повлекло за собой страшное преступление, свидетелем которого я стал!

— Берегитесь, отец, неужели вы хотите, чтобы я поверил этому? Отчаяние, в кое вы повергаете меня… Я не смогу поручиться за жизнь ее! А Урбино… чудовище, осыпанное милостями нашими… Да, на него падет мой гнев! Как, отец, вы уже покидаете меня?

— Успокойся, Антонио. Следует самому во всем убедиться, иначе гнев твой может оказаться напрасным.

— Я должен покарать предателя и наказать неверность.

— Ее — нет, сын мой, я против… По крайней мере до тех пор, пока ты во всем не убедишься как следует. Может быть, я ошибся. Не осуждай несчастную супругу, пока глаза твои сами не увидели преступления ее, пока ты сам не услышал ее слов в свое оправдание. Проведем же эту ночь спокойно, Антонио, а завтра все прояснится.

— Но, отец мой, почему бы мне сразу не пойти поговорить с ней? Я бы упал к ногам ее… или пронзил ее сердце!

— Умерь чувства свои, Антонио, и не становись ни на чью сторону, пока сам все не увидишь, и не принимай никаких решений, пока не услышишь Лауренции.

— О Боже! Находиться с ней под одной крышей… провести ночь рядом с ней и не покарать ее, если она виновна… не насладиться чистыми поцелуями ее, если она невинна!

— Несчастный юноша, слова твои свидетельствуют о том, что любовь твоя слепа; это весьма неразумно; твоя супруга, несомненно, виновна, но время мести еще не пришло.

— Неужели я никогда не дождусь урочного часа, чтобы отомстить? Ах, Лауренция, так вот какова цена клятв твоих! Чем обидел я тебя, чем заслужил подобное оскорбление? Лавры, на поиски которых я отправился… Не для того ли хотел я заполучить их, чтобы бросить к ногам твоим?

Желая прославить дом свой, я мечтал, чтобы слава твоя засияла еще ярче… Все мысли Антонио летели к Лауренции… Что бы он ни делал, он всегда помышлял лишь о ней… Я обожал тебя; крови, пролитой ради тебя, казалось мне недостаточно, дабы убедить тебя в любви моей… Я сравнивал тебя с ангелами небесными, неземного счастья ждал я в объятиях твоих! Ты же столь жестоко предала меня!.. Что может быть ужасней?! О, что говорю я! Мстить Лауренции?.. Подозревать ее?.. Увидев ее, никогда бы не поверил… она обещала мне… Нет, чувства мои ошибаются, я не могу обвинить ее в непостоянстве…

Нет, нет, отец мой, это меня надо покарать, в мое сердце вонзить кинжал! О Лауренция, Лауренция! Куда делись сладостные дни, когда сердце мое внимало клятвам твоим? Неужели лишь для того, чтобы обмануть меня, Господь сотворил тебя такой прекрасной? Помнишь ли ты обещания свои? Неужели голос твой был столь нежен лишь для того, чтобы усыпить тревоги мои? Почему сердце мое язвят змеи ревности? Отец мой… отец… спасите меня от отчаяния! Я умру, если Лауренция мне не верна!

Но жестокосердного Строцци не трогали мольбы сына: злодеи привыкают к виду страданий, причиняемых ими, и каждая новая ступень отчаяния жертвы доставляет им все большее наслаждение. Познавшие законы, по которым живут злонамеренные люди, в чьих душах преступление воздвигло алтарь свой, легко представят себе, что Карло не только не растрогался, видя горе сына, но, напротив, пришел в восторг, ибо давно мечтал довести его до подобного состояния, дабы руками его свершить задуманное преступление.

Он уговорил Антонио провести остаток ночи в его спальне и не пытаться увидеть Лауренцию. Юный супруг, забывшись в горе своем, скрючился в кресле подле кровати Карло. Наконец настал день, когда Антонио предстояло собственными глазами убедиться в неверности Лауренции.

— Надо подождать до пяти часов, — говорил Карло, просыпаясь. — В пять недостойная твоя супруга ждет Урбино в парке, в апельсиновой роще.

И вот наконец наступил ужасный час.

— Иди за мной, — сказал Карло сыну, — поспешим. Камилла предупредила меня: ты обесчещен.

Оба Строцци отправились в глубь сада. Чем дальше шли они, тем труднее было Антонио сдерживать себя…

— Остановимся, — сказал Карло. — Отсюда мы все увидим.

С этими словами он привел сына в аллею из грабин… в десяти шагах от роковой рощи… О, праведное Небо! Какая сцена для супруга, боготворящего свою жену! Антонио увидел Лауренцию, распростершуюся на ложе из зелени, и предателя Урбино в ее объятиях… Не в силах сдержать гнев, он преодолел молодые заросли, послужившие ему укрытием и преградой, бросился на изменников и вонзил кинжал в нечестивца, запятнавшего честь его, — все это стало для Антонио делом одной минуты… Рука его уже собралась поразить преступную супругу, но состояние ее обезоружило ревнивца: глаза несчастной были закрыты, она не дышала, смертельная бледность покрыла прекрасные ланиты ее. Антонио угрожал — она не слышала его. Он дрожал, рыдал, тормошил ее…

— Она умерла, умерла, испугавшись появления моего! Природа отняла у меня сладость мести, я напрасно пролил кровь — она не узнает о ней… Эй, кто-нибудь, помогите ей… верните изменницу к жизни… дайте мне самому разбить неблагодарное сердце, предавшее меня… О, как хочу я насладиться местью, смерть ее будет ужасна! Да, пусть вернут ее к жизни… Может быть, что…

О, Лауренция, Лауренция! Могу ли я долее сомневаться? Пусть оживят ее, отец мой, оживят! Я хочу услышать ее, хочу узнать от нее самой, какие доводы приведет она в оправдание свое… убедиться сам, станет ли она лицемерно оправдываться, чем объяснит клятвопреступление свое… увидеть, какими глазами станет смотреть на меня…

Несчастному пажу уже не нужна была помощь: плавая в луже собственной крови подле Лауренции, он безмолвно отдал Богу душу. Не без злобной радости наблюдал Карло, как испускает дух его неудачливый сообщник, на помощь которого он более не надеялся, а лишь опасался, как бы тот не донес на него.

Лауренцию принесли в ее комнату; она открыла глаза, не понимая, что случилось; спросила у Камиллы, почему там, в апельсиновой роще, неодолимый сон вдруг сморил ее… Ее оставили лежать в саду? Она была там одна? Лауренция увидела, что дуэнья в замешательстве… Что случилось? Тревога овладела юной супругой, но причина беспокойства ей была неясна. Пытаясь вспомнить таинственный сон свой, она ощутила, что, кажется, видела Антонио: он бросился на нее, угрожал ее жизни… Неужели это правда? Возможно ли, чтобы муж ее находился здесь? Вопросы множились, но ни на один она не получала ответа. Камилла же вовсе не собиралась утешать ее.

— Ваши преступления известны, сударыня, — сказала она Лауренции, — готовьтесь искупить их.

— Мои преступления? О, Небо! Вы пугаете меня!.. Камилла, какое преступление совершила я? Что за колдовской сон столь внезапно охватил меня против воли моей? Неужели кто-то воспользовался им, дабы сделать черное дело свое? Но Карло уверял меня, что добродетель моя восторжествует… он сам обещал мне это… Значит, он обманул меня? Боже! Что могло случиться? О, теперь я все поняла… меня предали… Во время этого странного сна… Урбино… чудовище… и Строцци, оба, несомненно, договорились… Ах, Камилла, не молчи! Скажи мне правду, или я решу, что ты мой самый злейший враг!

— Поберегите притворство свое, сударыня, — отвечала дуэнья, — оно бессмысленно, все открылось… Вы любили Урбино, назначили ему свидание в парке, сделали его счастливым… Но вы неудачно выбрали время! Ведь именно сегодня супруг ваш, получив письмо, которое вы поручили отправить ему, прибыл в замок, чтобы засвидетельствовать вам любовь и рвение свои: лишь один этот день смог он освободить от ратных трудов.

— Антонио здесь?

— Он видел вас, сударыня, вернее, застал на месте преступления и пронзил кинжалом предмет страсти вашей… Урбино мертв. Забытье, в которое вы впали от стыда и отчаяния, спасло вам жизнь, иначе вы бы последовали в могилу за своим любовником.

— Камилла, я не понимаю тебя: страшное затмение заволокло разум мой, рассудок помутился… Сжалься надо мной, Камилла! Что ты говоришь? Что я сделала? В чем ты хочешь меня убедить? Урбино мертв… Антонио здесь… О Камилла! Помоги несчастной госпоже твоей!

И с этими словами Лауренция потеряла сознание.

Едва она открыла глаза, как в комнату вошли Карло и Антонио; несчастная попыталась броситься к ногам мужа.

— Стойте, сударыня, — холодно говорил Антонио. — порыв сей, продиктованный угрызениями совести, не разжалобит меня. Однако я не собираюсь выносить вам приговор, не выслушав вас; я не произнесу его, прежде чем не услышу от вас самих, каковы причины, приведшие вас к беспутству.

Ничто не могло сравниться с потрясением Лауренции при этих гибельных словах Антонио: она понимала, что чувства ее обманули… Но что сказать в оправдание свое? Защищаться? Но как? Она сможет это сделать, только раскрыв ужасный заговор Карло… вооружив сына против отца. Винить во всем себя? Тогда она тем более пропала… А самое ужасное, что в любом случае она предстанет недостойной супруга своего и никогда не сможет вернуть себе его сердце… О, ужас! Лауренция предпочла бы смерть… Однако надо отвечать…