Генри Кейн - Кровавый триптих

• Название: Кровавый триптих
• Автор: Генри Кейн
• Издательство: Панорама
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-85220-497-8

Талантливый сыщик успешно попадает во всевозможные опасные передряги, но не менее успешно выпутывается из них, попутно спасая честное имя, а зачастую и жизнь клиентов.

---

— Вот ваш обед, гладиатор!

Я проглотил пару сэндвичей и, прихватив отмычку, помчался к дому 15 по Восточной Восемьдесят четвертой улице. Я позвонил в несколько квартир, и сразу из нескольких мне открыли входную дверь, потом я прождал минут десять в вестибюле, потом поднялся на шестой этаж и приступил к отмыканию замка квартиры 6В. Потом я проник внутрь, заперев за собой дверь. Жалюзи были опущены, и в комнатах было прохладно и темно — идеальные условия для работы. И я поработал на славу. За час я узнал ничуть не меньше, чем за то же время могут узнать девочка с мальчиком на заднем сиденье автомобиля ночью. Ничего. Ни малейшей мелочи, представляющей хотя бы какой-то интерес, и признаюсь, я был страшно этим разочарован, потому что у меня было сильное подозрение, что я что-то найду. Я уже собирался сделать ноги, как вдруг услышал звук вставляемого в замок ключа. Я бросился в коридор и встал так, чтобы отворившаяся дверь скрыла меня, и уже приготовил объяснительную речь для хозяйки дома, но это была вовсе не дама, а мужчина, так что я, естественно, напал на него сзади. Мы сцепились как два борца в телевизионном поединке, но вскоре я уложил его на обе лопатки и смог заглянуть в лицо. Это был Марк Дворак. И я был ему больше удивлен, чем он при виде меня.

— Боже ты мой, да что вы, в самом деле… Отпустите!

Я повиновался. Он встал.

— Какого черта вы тут делаете? — спросил я.

Он поправил пиджак и легким движением руки привел в порядок усы. И на его лице вновь заиграла улыбка, и он заговорил привычным мелодичным голосом, по-старомодному протяжно выговаривая слова:

— У меня ключ. А что у вас?

— Ключ?

— Ну да.

Даже современный болван способен уловить намек, если ему этот намек разжевывают и кладут в рот. Я бросил на Дворака восхищенный взгляд.

— Ключ… А я-то думал, это Вудвард.

— Вудвард был стариком.

— А вы молоды?

— Как посмотреть. — Он достал пачку сигарет и закурил. — Ну так что вы тут делаете?

— Может быть, я ваш преемник.

Он и бровью не повел.

— Сомневаюсь, что преемник в данном случае подходящее слово. Вокруг Эдвины любовники ходят стаями. Конкурент, я бы сказал, а не преемник. Что ж, примите мои поздравления.

— Спасибо, конечно. И уж раз вы тут оказались и мы с вами вроде как братья по классу, давайте поболтаем.

— О чем?

— Да так, ни о чем. Давайте выберем какую-нибудь отвлеченную тему. Например, убийство.

Парень оказался кремень.

— Убийство — отлично. Кого убили?

— Давайте ближе к дому. Скажем, Кингсли.

— Вполне подходяще. — Он затянулся и выпустил дым через ноздри. — Мы сосредоточимся на каком-то определенном участке интересующей нас темы?

— Давайте поговорим об орудии убийства. Похоже, никто ещё не заинтересовался орудием.

— Ножом, что ли?

— Именно.

— Увы, я не могу это обсуждать, поскольку у меня не было возможности рассмотреть его. Марсия завизжала, мы все бросились туда, но вы — так решительно! — заставили нас остановиться на значительном расстоянии от трупа, чтобы ничего не трогать. К сожалению, нам придется оставить этот предмет в стороне.

— Принято. Тогда перейдем к более традиционному предмету. Мотив убийства.

— Давайте для начала включим свет. А то я вас уже и не вижу.

Он был прав. Уже стемнело.

— Это не праздное любопытство, — пояснил я, щелкнув выключателем. Мистер Уитни нанял меня разобраться в убийстве Кингсли.

— Уитни? — Магическое имя! Он постарался скрыть свое изумление, но не смог.

— Ладно, мистер Дворак, в интересах дела начните вы первый.

— Хорошо, сэр. Первым я назову вам Виктора Барри, достойного джентльмена, для которого, впрочем, смерть Кингсли открывала дорогу к занятию должности, на которую он давно уже метил.

Я захлопал.

— Браво! А я назову вам Риту Кингсли. У неё роман с Виктором, она ненавидела Пола. И после смерти Пола ей тоже открывается дорога к браку с Виктором.

Он явно опешил. И нервно затянулся сигаретой.

— А вы и впрямь поработали. Снимаю шляпу, сэр.

— Ваша очередь.

— Марсия. Пол отплатил Рите за её нелюбовь вдвойне. Он застраховал свою жизнь, кажется, на пятьдесят тысяч, и оформил страховку в пользу Марсии, а не Риты. Как, по вашему, есть тут мотив?

— Пожалуй, да. Итак, три члена семьи имели прямую выгоду в результате смерти Пола Кингсли. А что скажете о четвертом?

Он щелкнул каблуками и с улыбкой отвесил поклон.

— Обаятельный джентльмен, ученый, занимающийся исключительно важными исследованиями и абсолютно равнодушный к смерти или жизни соседа по дому, которого он считает велеречивым, ультрасовременным занудой.

— Вы его не любили?

— Мягко говоря. Но моя антипатия не была столь сильной, чтобы я желал его смерти, если вам хочется знать именно это.

— А как вы вообще оказались в этом доме?

— Очень просто. Барри получил в наследство большой многокомнатный дом, а доходов у Барри с гулькин нос — только жалование, которое он получает за работу в газете. Туда въехали Пол с Ритой — это было давно — они стали платить ему колоссальную ренту. Потом, когда Марсия вернулась из Оук-Риджа, она тоже поселилась там за, спешу добавить, весьма приличную плату. Я работал в Монмуте. Марсия вошла в мою группу и она настояла, чтобы я пожертвовал роскошью гостиничного номера ради более уютной комнаты в городском доме. — Он усмехнулся. — Я снимаю у них тоже за немалые деньги.

— Спасибо за откровенность, мистер Дворак.

— Не стоит благодарности. А теперь позвольте вам задать практический вопрос?

— Слушаю.

— Кто из нас двоих все-таки остается?

— Ну, это просто! — Я пошел к двери. — Будем соблюдать протокол. Вы все ещё занимаете место во главе стола. Поцелуйте её за меня.

— Извините. Я её поцелую за себя.

IX

Потеплело. На небе высыпали звезды. Мне хотелось спать и подышать свежим воздухом. и я не мог решить, в чем нуждаюсь больше. Поэтому я пошел по улице. Прошагал я много, мысленно перебирая все события дня. И очень скоро я очутился перед театром «Уэбстер» и с удовольствием стал разглядывать на афише портрет Эдвины Грейсон во весь рост. Внизу была приклеена табличка «Билеты проданы». Надо же, представления были рассчитаны на двадцать недель, они уже отыграли три недели и все равно каждый вечер аншлаг. Эдвина Грейсон. Ценой нашего знакомства было убийство, нет два убийства, а я-то корчил из себя труднодоступного… Я передернул плечами. Нет, определенно, когда я работаю, у меня начинаются нелады с сообразилкой. Я пошел на угол, сел в такси и попросил отвезти меня домой. Расплатившись с шофером и перекинувшись шуткой с швейцаром, я поднялся на лифте, открыл дверь, зажег свет и увидел Гарри Страма, развалившегося на моем диване.

— Руки за голову! Хреновый у тебя замок. Ребенок может его вскрыть.

Я положил ладони на затылок.

— Все замки хреновые. Я знал одного мужика, который наставил у себя железные двери, да все равно ему всадили две пули в башку.

Гарри Страм. Высоченный и худющий, он сидел на низком диване и колени его торчали вверх, а локти покоились на торчащих коленях, и в руках он держал тупорылый револьвер 38-го калибра. Он спокойно и даже небрежно держал револьвер обеими изящными белыми руками, да и вообще он был спокойный парень с лицом зловещим, как у каменного идола, и белым, как у прокаженного, но все же смазливым, надо признать. Глубоко запавшие черные глаза, прямые черные брови над ними, впалые щеки, тонкий большой рот, точно шрам, и торчащий вперед подбородок. Гарри Страм в безукоризненно пошитом черном костюме, ослепительно белой рубашке, узком желтом галстуке, начищенных до блеска черных штиблетах и узких черных носках. Гарри Страм, худой и длинный, с револьвером в белых руках, казавшимся продолжением его тела, — этакий сапфир, сияющий на розовом сафьяне.

— Ты мусор, — у него была манера тихо, убаюкивающе говорить одними губами, а лицо при этом оставалось неподвижным как камень, а глаза пустыми. — Ты уже труп. Обрубок. Дуршлаг.

Гарри Страм. С револьвером. Нет револьвера — нет и Гарри Страма.

— Полегче, Гарри-дружок. Ты ошибся дверью.

— Может быть. Но я так не считаю. Ты с пушкой?

— Да.

— Честный малый. Люблю честных. Ценю. Я тебе сделаю хорошо. Не больно. Ты же знаешь Гарри. Гарри многих угрохал. Гарри может сделать больно. А тебе больно не будет. Я люблю честных ребят.

Один ноль в мою пользу. Гарри Страм любил почесать языком. Мне это было на руку. Он встал с дивана, весь из себя высокий, худой, гибкий, спокойный, подошел ко мне и сунул свой тупорылый мне в ухо. Потом запустил руку в мою кобуру, вытащил пистолет, отошел к дивану, бросил мой пистолет на пол, сел. Я шагнул вперед и тупорылый встрепенулся, точно черепашья голова.

— Ты куда, приятель?