Неле Нойхаус - Глубокие раны

• Название: Глубокие раны
• Автор: Неле Нойхаус
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-68975-0

Убийство? Скорее казнь… Пожилой мужчина был поставлен на колени, а затем застрелен в затылок. Давид Гольдберг, бизнесмен, государственный деятель и меценат, проживавший в США, но часто приезжавший на свою родину, в Германию… Кому понадобилось убивать его, да еще таким способом? Но вот странность: при вскрытии на его руке была обнаружена особая татуировка — такую делали только членам СС. Еврей — в СС? Невероятно… А затем точно так же убивают двоих его ровесников, также некогда связанных с нацистами. Главный комиссар полиции Хофхайма Оливер фон Боденштайн и его помощница Пия Кирххоф, расследуя это тройное дело, приходят к выводу: все трое убитых тесно связаны с богатым семейством Кальтензее, поскольку при жизни были близкими друзьями его главы — Веры Кальтензее. Но по мере того как движется расследование, становится ясно: почти все люди, вовлеченные в эту запутанную историю, совсем не те, за кого себя выдают…

---

— Я вообще больше ничего не понимаю, — сказал в заключение ошеломленный Нирхоф. Он долго ходил по своему кабинету, потом остановился перед Боденштайном. — Что случилось?

— Гольдберг пережил Холокост, он был в Освенциме и потерял там всю свою семью. Так, по крайней мере, гласит его легенда. — Боденштайн откинулся назад и положил ногу на ногу. — Но я полностью и абсолютно доверяю заключению доктора Кирххофа. И это объясняет тот факт, что не прошло и суток после того, как был обнаружен труп Гольдберга, а его сын уже явился с целой армией, чтобы воспрепятствовать нашему дальнейшему расследованию. Или Гольдберг-младший, или кто-то другой имеет хорошие связи и заинтересованность в том, чтобы останки его отца исчезли как можно скорее.

Нирхоф глубоко вздохнул, прошел за свой письменный стол и сел.

— Предположим, вы правы, — сказал он через некоторое время, — но как мог сын Гольдберга так быстро привлечь всех этих людей?

— Он знает нужного человека в нужном месте. Ведь для вас не секрет, как делаются такие дела.

Нирхоф недоверчиво посмотрел на Боденштайна.

— Это вы вчера оповестили родственников?

— Нет. Вероятно, это сделала домработница Гольдберга.

— Они захотят получить протокол вскрытия. — Нирхоф нервно потер подбородок. В нем сейчас боролись полицейский и политик. — Вы можете себе представить, что из этого может получиться, Боденштайн?

— Да, могу, — Оливер кивнул.

Нирхоф опять вскочил и стал молча ходить по кабинету взад и вперед.

— Что я должен теперь делать? — размышлял он вслух. — Если дело станет достоянием общественности, мне не поздоровится. Трудно представить, что из этого раздует пресса, если что-то разнюхает!

При этих словах, в которых прозвучала жалость шефа к самому себе, Боденштайн скривился. Расследование убийства, очевидно, вообще не интересовало Нирхофа.

— До общественности ничего не дойдет, — ответил он. — Поскольку никто не заинтересован в том, чтобы дело получило огласку, ничего не случится.

— Вы так легко об этом говорите… Что же делать с протоколом вскрытия?

— Пропустите его через уничтожитель документов.

Нирхоф подошел к окну, сложив руки за спиной, и какое-то время смотрел на улицу. Потом он порывисто обернулся.

— Я дал слово, что с нашей стороны не будет больше проводиться никакого расследования по делу Гольдберга, — сказал он, понизив голос. — И рассчитываю на то, что вы примете это во внимание.

— Разумеется, — ответил Боденштайн.

Ему было все равно, кому дал слово директор уголовной полиции, но не требовалось быть ясновидящим, чтобы понимать, что это означает. Убийство Гольдберга будет замято по распоряжению вышестоящих инстанций.

Понедельник, 30 апреля 2007 года

— Я танцевала сегодня ночью, всю ночь сегодня, всю ночь! Ах, если бы это никогда не кончалось! Я хочу еще, даже если это грех!

Было начало восьмого, когда Боденштайн в изумлении остановился в дверях переговорной комнаты, увидев свою коллегу, которая весело напевала себе под нос и кружилась с воображаемым партнером по комнате между столом и флипчартом. Он покашлял.

— Видимо, ваш директор зоопарка был очень любезен с вами. Кажется, у вас все замечательно.

— У меня все великолепно! — Пия Кирххоф сделала последний пируэт, опустила руки и с улыбкой сделала едва заметный поклон. — И он всегда любезен со мной. Принести вам кофе, шеф?

— Что-нибудь случилось? — Боденштайн поднял брови. — Вы хотите подать заявление на отпуск?

— Бог мой, как вы недоверчивы! Нет, у меня просто хорошее настроение, — возразила Пия. — В субботу вечером я встретила старую подругу, которая лично знала Гольдберга, и…

— Гольдберг более не предмет обсуждения, — прервал ее Оливер. — Позже я объясню вам, почему. Будьте добры, попросите, пожалуйста, всех собраться.

Чуть позже вся команда отдела К-2 Хофхайма сидела за полом переговорной комнаты и с удивлением слушала лаконичное сообщение Боденштайна о том, что дело Гольдберга для них завершено. Комиссар уголовной полиции Андреас Хассе, который сегодня вместо одного из своих традиционных коричневых костюмов надел желточно-желтую рубашку, узорчатый жилет и вельветовые брюки, воспринял эту новость без явного душевного волнения. У него не было ни малейшего воодушевления, и хотя ему было только за пятьдесят, он уже несколько лет считал дни до выхода на пенсию. Бенке тоже равнодушно продолжал жевать свою жевательную резинку, мыслями пребывая где-то совсем в ином месте. Так как не ожидалось ничего срочного, Боденштайн согласился с тем, чтобы его сотрудники помогли своим коллегам из отдела К-10 в расследовании по делу восточно-европейской банды автоугонщиков, которая уже несколько месяцев орудовала в Рейн-Майнской области. Остерманн и Пия Кирххоф должны были заниматься проработкой нераскрытого разбойного нападения. Боденштайн подождал, пока Кай останется с ними наедине, и подробно рассказал о том, что ему известно о прошлом Гольдберга и о странных событиях, произошедших воскресным утром, которые привели к тому, что отдел К-2 больше не занимался делом Гольдберга.

— Это означает, что мы действительно отстранены? — спросил Остерманн скептически.

— Официально — да, — кивнул Боденштайн. — Ни американцы, ни ФУУП не заинтересованы ни в одном из видов расследования, и Нирхоф с облегчением сбросил дело со своих плеч.

— А что с лабораторным анализом следов? — поинтересовалась Пия.

— Я не удивлюсь, если о них забыли, — ответил Боденштайн. — Остерманн, свяжитесь прямо сейчас с криминальной лабораторией и осторожно узнайте, как обстоят дела. Если результаты уже есть, заберите их лично в Висбадене.

Остерманн кивнул.

— Домработница рассказала мне, что в четверг, во второй половине дня, у Гольдберга были гости — лысый мужчина и темноволосая женщина, — сказала Пия. — Во вторник, ранним вечером, приходил мужчина, которого домработница встретила, когда как раз хотела уходить. Он припарковал свой автомобиль прямо перед дверью. Это была спортивная машина с франкфуртскими номерами.

— Да, это уже кое-что. Что-нибудь еще?

— Да, — Пия посмотрела свои записи. — Гольдберг дважды в неделю получал свежие цветы. В среду их принес не посыльный цветочного магазина, как это было всегда, а довольно неухоженный мужчина старше сорока лет. Домработница впустила его в дом, мужчина прошел прямо к Гольдбергу и обратился к нему на «ты». Разговор она не слышала, так как мужчина закрыл дверь в гостиную, но этот визит довольно сильно взволновал старого господина. Он приказал домработнице в дальнейшем принимать цветы у входной двери и никого больше не впускать в дом.

— Хорошо, — Боденштайн кивнул. — Я все еще задаюсь вопросом, что означает это число на зеркале.

— Номер телефона, — предположил Остерманн. — Или номер абонементного сейфа, пароль, номер счета в швейцарском банке или членский номер…

— Членский номер! — прервала Пия своего коллегу. — Если мотив убийства действительно связан с прошлым Гольдберга, то число 16145 могло бы быть номером его членства в СС.

— Гольдбергу было девяносто два года, — размышлял Остерманн. — Тот, кто знает его членский номер, должен быть примерно в таком же возрасте.

— Необязательно, — ответил задумчиво Боденштайн. — Достаточно, если он просто знал о прошлом Гольдберга.

Он вспомнил о делах убийц, которые на месте преступления или на своих жертвах оставляли совершенно очевидные послания, как зловещие фирменные знаки. Преступники, которые играют с полицией в игры, и этим хотят доказать свой интеллект и утонченность. Был ли это один из таких случаев? Было ли число на зеркале в холле Гольдберга каким-то знаком? Если да, то что оно означало? Было ли это какое-то указание или же намеренное введение в заблуждение? Боденштайн, как и его коллеги, не знал, что и думать об этом, и опасался, что убийство Давида Йосуа Гольдберга действительно останется нераскрытым.

Маркус Новак сидел за письменным столом своего маленького офиса и тщательно сортировал документы, которые ему понадобятся для переговоров послезавтра. Кажется, наконец-то проект, на который он потратил столько времени, сдвинулся с места. Недавно Франкфурт выкупил Техническую Ратушу, которая в процессе масштабного оздоровления старого города должна быть снесена. Еще летом 2005 года в городском парламенте Франкфурта шли бурные дебаты о том, здания какого архитектурного стиля должны быть возведены на месте отвратительного бетонного блока. Было запланировано восстановление фрагментов бывшего старого города между собором и площадью Рёмерберг; семь разрушенных во время войны зданий фахверковой конструкции, имевших историческое значение, должны были быть реконструированы максимально близко к оригиналу. Для такого талантливого, но недостаточно известного реставратора, каким являлся Маркус Новак, такое задание означало больше, чем просто невероятный профессиональный вызов и обеспечение работой его фирмы в течение нескольких лет. Ему предоставлялся исключительный шанс сделать свое имя известным на весь регион, так как амбициозный проект, несомненно, привлечет к себе большое внимание.