Алексей Филиппов - Плач Агриопы

• Название: Плач Агриопы
• Автор: Алексей Филиппов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Все события далекого прошлого и настоящего являются отражением извечной битвы между силами Света и Тьмы. Средневековая бубонная чума, против которой не помогают ни крестное знамение, ни алхимические таинства, обретает черты охватившей Москву пандемии: так называемого Босфорского гриппа, от которого не спасают все достижения современной медицины. Стабильное общество потребления оказывается радужной пленкой на воде. 8-летняя дочь главного героя становится жертвой неизвестного вируса, и, не верящий ни в какую дьявольщину человек эпохи Интернета, ипотеки и фастфуда, начинает цепляться за все, что лежит за пределами здравого смысла — лишь бы спасти свою единственную девочку от страданий и смерти. Его задача — выявить носителей древнего сакрального знания: Инквизитора, Деву, Стрелка и Алхимика — и сколотить из них команду чумоборцев. Никому не известный электрик, знаменитый врач-вирусолог, разведчик ГРУ в отставке и живущая в сектантском «граде» староверка становятся заложниками вселившихся в них личностей, теряя при этом свое современное «я» и начиная разговаривать на языке Овидия, Данте и протопопа Аввакума. Где-то в огромном мегаполисе живет, может быть, пьет в «Макдональдсе» кофе, может быть, заседает в Государственной Думе, Иной — мужчина или женщина, в которых воплотилась Чума.

---

Управдом не стал ждать развязки. Он бросился к единственной двери в тупике. Та и вправду была теперь распахнута настежь.

Павел вбежал внутрь здания. Оказался в тесном вонючем коридоре: бетонные грязные стены наполовину выкрашены облупившейся синей эмалью, наполовину просто побелены — наверняка в прошлом веке, при царе горохе. Здесь пахло прогорклым растительным маслом, железной стружкой, затхлостью. Странное сочетание, если вдуматься. Но управдому было не до размышлений. Он перебегал от одной тусклой дежурной лампы — к другой, молясь, чтобы не растянуться на скрипучем деревянном полу. Прямо по коридору — метров тридцать. Потом поворот. Только не упасть!

Павел завернул за угол — и - шарах! — буквально вляпался в нормальную суету нормальной человеческой жизни.

Он замер, ошеломлённый.

Контраст между кулисами разорившегося балаганчика ужасов, за которыми он только что побывал, — и широкой площадкой, на которой воняли бензиновыми выхлопами автомобили и ворчливо перекрикивались между собою люди, был колоссальным.

Нормальная суета нормальной жизни? Как бы ни так! Жизнь здесь била ключом, переливалась через край вскрытой ампулы и иногда — утекала в песок. А как иначе, если в поле зрения управдома попали бригады скорой помощи: возвращавшиеся с выезда, собиравшиеся на выезд, — взмыленные и злые?

Павел выбрался на освещённое пространство. Как же мелодично, певуче, урчали движки неотложек! Слушая их, не верилось, что в ста шагах отсюда творилось что-то запредельное: схватка зверя и птицы, война миров… «Не верилось» — точное словесное сочетание. Управдом, возвратившись к реальности, сразу освоился в ней — словно накинул на плечи привычный домашний халат, — и ни разу не обернулся на ветхий коридор, который вывел его к гаражу.

- Молодой человек, вы кто? Откуда? Как здесь оказались?

Павел обернулся на голос. Перед ним стоял медик: лет шестидесяти, голова с залысиной, на носу — очки с толстыми стёклами, халат — слегка грязноватый. Управдома так давно не называли молодым человеком, что он поначалу смутился — и даже оглянулся по сторонам, уясняя, точно ли ему принимать это на свой счёт.

- Да, я к вам обращаюсь, — раздражённо подтвердил медик. — Это служебная территория. Вам тут делать нечего.

- Я пришёл оттуда, — Павел кивнул на кирпичное здание. Он поискал глазами дверь, или дверной проём, но, к своему удивлению, увидел только сплошную стену. Казалось, дверь в ней вовсе не предусматривалась; окна же — когда-то имелись, но сейчас были заложены кирпичом.

- Откуда — «оттуда»? — Доктор недоверчиво прищурился. — Из бывшего исправительного дома? Так в него отсюда не попасть, если не умеете проходить сквозь стены. Да и с Николоворобьинского — не попасть: заколочено, замуровано. Внутри — развалины. Даже бомжам не интересно. А вы не похожи на бомжа. Что у вас за свёрток? Уж не новорожденный ли?

- Не знаю. — Павел разозлился на грубоватого медика. — Я его подобрал в мусорном контейнере. Подобрал сегодня — это как пить дать, — а когда он родился — мать его знает, и только она.

- Подкидыш? — Доктор заинтересованно приподнял край зелёного пледа. — Так что же вы держите его на улице? Несите в тепло!

- Если подскажете, где здесь тепло, — немедленно туда отправлюсь, — в тон собеседнику буркнул Павел.

Медик обернулся — вероятно, поискал взглядом машину, на которой ему предстоял выезд. Даже приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть. Потом, нервно махнув рукой, выпалил.

- Идите за мной, покажу!

И рванул с места так резво, что Павел едва не потерял его из виду. Завернув за угол приземистого здания, управдом понял, отчего привлёк внимание медика своей скромной персоной. Заблудиться и оказаться случайно на площадке, куда подъезжали неотложки, было практически невозможно: к ней вела отдельная дорога, перегороженная шлагбаумом и подконтрольная охраннику в стеклянной будке. Тот — даром, что старикан, — проводил Павла весьма заинтересованным взглядом. Но, поскольку управдом имел провожатого «из местных», вопросов не задал. Ещё одна мистификация? Только кто кого дурачит — Павел работников скорой помощи, или верзила в тупике — Павла?

- Давайте в дом, — медик, с бодростью, удивительной для без пяти минут пенсионера, одним широким шагом преодолел две ступени крыльца. — Сейчас оформим. У вас документы с собой?

- Документы? — Управдом занервничал. — А зачем они?

- Ну как же! — Медик распахнул перед Павлом тонкую грязную дверь, сбитую, казалось, из простой фанеры. — Надо оформить младенца как положено. Бюрократия в этом вопросе у нас — о-го-го; мы же не в Германии — это там: подходишь к роддому, кладёшь подкидыша в лоток, вроде как поддон у холодильника, нажимаешь кнопку звонка — и идёшь себе на все четыре. У нас — не так. Предупреждаю: ещё и полиция вас побеспокоит. Но это позже — снимут показания.

- Зачем? — Павел похолодел.

- Ну, вроде как, чтобы попытаться найти мать, — медик пожал плечами. — С этими кукушками нам-то всё понятно, а вот закон — делает вид, что не понимает. Может, мать избавилась от ребёнка в состоянии аффекта. Потом одумалась — вернулась, а он уж в больнице: добрые люди постарались, вроде вас.

- Он в мусорке лежал, — я же сказал. Как думаете, мать вернётся за ним, если оставила не на лавочке в сквере и не у дверей роддома, а в мусорном контейнере?

Управдом окинул взглядом помещение, в которое попал: низкие потолки, низкие потёртые диванчики с обивкой из кожзама — вдоль стен, лампы дневного света — настолько яркие, что слепят глаза. Гамма медицинских ароматов, ударивших в нос, наверняка порадовала бы токсикомана, и вызвала ужас у парфюмера.

- Присядьте, — медик указал на ближайший диванчик. — К вам подойдут.

Павел, на деревянных ногах, послушно протопал, куда было сказано, и опустился на кожзам. Он чувствовал, что попал из огня да в полымя. Что если полиция озаботится снятием показаний немедленно? Чёрт! Почему он не избавился от паспорта? В его положении — уж лучше никакого, чем подлинный, отягощавший карман, — выписанный на имя бандита с большой дороги и похитителя катафалков.

Младенец на руках кашлянул, потом пискнул. И вдруг — с места в карьер, без разгона и разогрева голосовых связок, — оглушительно заревел.

Медик, уже повернувшийся к Павлу спиной, посмотрел на ревуна через плечо, тяжело вздохнул и вернулся.

- Вы его неправильно держите. — Сообщил он управдому. И добавил решительно. — Дайте сюда.

Павел без сожаления расстался с зелёным пледом и его обитателем. Медик же достал из кармана халата огромный носовой платок, аккуратно развернул младенца и начал протирать тому пахи и попу, придерживая за спинку.

- Он же у вас описался. — Сделал Павлу выговор.

На лице медика появилась лёгкая улыбка. Он её пытался скрывать, «подавлять профессионализмом», но она всё-таки то и дело просачивалась из глубин души — на краешек губ. Наверняка он сам был отец, а может, уже и дед, — из числа тех, кому возиться с детьми — не в тягость, скорее — в радость.

- Звонкий какой! — Прокомментировал медик вопли мальчугана. — Есть хочет — парень ведь, прожорливый!

Неожиданно носовой платок в руке медика прекратил лёгкой бабочкой порхать над тельцем малыша.

- А это что такое? — Доктор склонился над младенцем.

Улыбка не просто сошла с его лица — слетела стремительной птицей. Черты исказились, даже морщины изогнулись, словно под пыткой.

- Этого не может быть! — Выдохнул медик и уставился на Павла, как будто ждал, что тот подтвердит: «конечно, не может».

- Что случилось? — Вместо этого пролепетал управдом.

- Гнойное образование. В паху. Вторая стадия Босфорского гриппа. — Доктор, похоже, проговаривал всё это для себя, не особенно интересуясь, слушает ли его собеседник. — Это невозможно. У новорождённого. Внутриутробное заражение? Нам ничего об этом не известно. Надо позвонить…

- Доктор! — Павел повысил голос. — Вы слышите меня?

- Что?.. А, да, конечно! Вы разворачивали ребёнка, прикасались к нему? — Медик пытался взять себя в руки.

- Я его даже не открывал, — соврал управдом. — Чтобы не замёрз.

- Это всё равно! — В голосе медика послышалось отчаяние. — Сидите здесь. Слышите — ни шагу отсюда! Это в ваших же интересах!

Доктор вскочил; уложил на согнутую в локте руку нагое тельце малыша и бросился вдаль по коридору.

Павел огляделся. Слышал ли кто-нибудь ещё тревожные восклицания медика? Станут ли препятствовать, если он попробует покинуть здание подстанции скорой помощи? Вокруг сновали десятки людей, но ни одному из них до Павла, похоже, не было дела. Он постарался сымитировать безразличие к суете, насупился, как будто тоже куда-то спешил, и решительно шагнул к двери.

- Мужчина, одну минутку! — Ударило в спину.

Павел замер. Заметил, как его догоняет приземистый немолодой охранник в форменной одежде. Мелькнула нелепая мысль: что ж они все тут лысые, потрёпанные жизнью, в этой скорой помощи?