Алексей Филиппов - Плач Агриопы

• Название: Плач Агриопы
• Автор: Алексей Филиппов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Все события далекого прошлого и настоящего являются отражением извечной битвы между силами Света и Тьмы. Средневековая бубонная чума, против которой не помогают ни крестное знамение, ни алхимические таинства, обретает черты охватившей Москву пандемии: так называемого Босфорского гриппа, от которого не спасают все достижения современной медицины. Стабильное общество потребления оказывается радужной пленкой на воде. 8-летняя дочь главного героя становится жертвой неизвестного вируса, и, не верящий ни в какую дьявольщину человек эпохи Интернета, ипотеки и фастфуда, начинает цепляться за все, что лежит за пределами здравого смысла — лишь бы спасти свою единственную девочку от страданий и смерти. Его задача — выявить носителей древнего сакрального знания: Инквизитора, Деву, Стрелка и Алхимика — и сколотить из них команду чумоборцев. Никому не известный электрик, знаменитый врач-вирусолог, разведчик ГРУ в отставке и живущая в сектантском «граде» староверка становятся заложниками вселившихся в них личностей, теряя при этом свое современное «я» и начиная разговаривать на языке Овидия, Данте и протопопа Аввакума. Где-то в огромном мегаполисе живет, может быть, пьет в «Макдональдсе» кофе, может быть, заседает в Государственной Думе, Иной — мужчина или женщина, в которых воплотилась Чума.

---

- Это день перед майским праздником. Иоанне тринадцать лет. Она возле родника, который окрестные крестьяне называют Родником Фей. Старики и женщины верят, что феи собираются здесь и танцуют. Даже местный священник верит: он приходил сюда из деревни Грю и устраивал крестный ход, чтобы изгнать нечисть. Жена мэра Обери видела фей своими глазами и рассказала другим. Многие видели их, но Иоанна — никогда. Ей обидно. В разговорах с подругами она хотела бы солгать, что видела фей тоже, но её сердце не приемлет лжи. Брат Иоанны однажды сказал ей: можно увидеть фей, если съесть полгорсти ягод белладонны. Иоанна знает, что, после белладонны долго болят глаза и голова кружится. Но она очень хотела увидеть фей. И вот она наелась ягод и села у родника, в ожидании.

- Ты не ошибся? — Голос Кошона был похож на комариный писк. — Ты наблюдаешь это в голове Девы?

- Передо мной девочка тринадцати лет, которая сидит у родника. В руках у неё — чёрные масляные ягоды. Голова откинута, зрачки закатились под веки. Ягод не так много; от такой крохотной горсти — не умрёшь: девочка осторожна. Её щёки раскраснелись. Она говорит. Она спрашивает, глядя в пустоту: «Ты — святой Михаил? Ведь верно же — ты святой Михаил?», — и добавляет: «Я узнала тебя. Ты точно такой, как в нашей церкви, в Грю. Ты прослышал, что я ищу фей и разозлился на меня. Но я не хотела тебя обидеть!».

- И это всё? — Кошон был изумлён.

- Это её первый разговор с ангелом, ваше Преосвященство.

- Дальше, дальше, — нервно выдохнул епископ. — Узнай, кто из святых велел ей переодеться в мужское платье. Как это было?

Авран-мучитель тяжело вздохнул. Он снова погрузился в туман, догнал его на краю поляны. Вновь он брёл в небесном молоке, в чистом сиянии, от одного мимолётного движения — бледной руки или крыла — к другому. Трава под ногами сменилась чем-то скользким, вроде мокрой глины, а затем превратилась в камень. Из тумана выступили высокие крепостные стены. На стенах — там, где следует ходить дозорам, — мелькнул огонь — красный мак. Да это юбка молодой девушки, что не прочь покрасоваться на людях.

- Я вижу её! — Выкрикнул Авран. — Она в Вокулёре — маленькой крепости на границе Шампани с Барруа. Она поселилась у местного каретника Анри и его жены Катрин. Помогает на кухне и шьёт. Но всё это лишь для того, чтобы предстать перед Робером, капитаном Вокулёра. Она уже давно слышит голоса и верит в них. И она надеется добиться от капитана, чтобы тот снарядил отряд, который доставит её к дофину Карлу в Шеннон. Это смешно. Она не сомневается: ей легко удастся убедить дофина, что она — избранница небес. Но не знает, как убедить в этом простого капитана. Многие в Вокулёре слышали о ней. Некоторые уже почитают её за святую, другие — за безумную. Но она ещё и просто мила. Один нестарый бедный рыцарь зовёт её на прогулку по крепостной стене. Его имя Жан де Мец. Он встретил её около домика егеря, а вокруг — как назло для юной девушки, — ни души. Но Жан не зол и вежлив — настолько, насколько это вообще в его натуре. Он зубоскалит: «Милочка моя, что это ты тут делаешь?» Она отвечает: «Я пришла сюда говорить с капитаном Робером, дабы отвёл меня к королю, или приказал своим людям сделать это. Он медлит, а мне нужно предстать перед королём в первой половине поста, пусть даже для этого я сотру себе ноги до колен. Мне одной суждено спасти французское королевство, хотя — будь на то моя воля — я осталась бы с матушкой и пряла. Но мой господин требует, чтобы я шла в Шеннон, и я не могу противиться». Бедный рыцарь смущён. Он никогда не слыхал таких слов от девчонок в весёлых юбках. Он спрашивает: «Кто же твой господин?». И дева отвечает: «Господь». «Когда же ты хочешь идти?» — Любопытствует рыцарь. И дева отвечает: «Лучше сегодня, чем завтра, а завтра лучше, чем позднее». И тогда рыцарь вкладывает свою руку в руку девы, в знак доверия к ней, и клянётся, что сам, с Божьей помощью, отведёт её к королю. Он не просто благороден — он практичен. Он предлагает ей одежду одного из своих слуг — шоссы, камзол, плащ, сапоги и шпоры. Мужскую одежду, удобную для похода и для войны. Иоанна соглашается на это. Они выезжают из ворот Вокулёра в первое воскресенье великого поста.

- А голоса? — перебил Аврана комариный писк. — Желали ли голоса, чтобы Иоанна переоделась мужчиной?

- Голос Жана де Меца решил дело, — печально произнес помощник палача.

- И не было ничего другого? Никакого понуждения свыше? — Кошон взволновался.

- В том, о чём вы спросили, понуждения не было, Ваше Преосвященство.

- Если ты лжешь, Авран, помощник палача, ты поплатишься за это! — Выкрикнул вдруг епископ так громко, что даже в скорлупе чужого мира «ходящему в голове» сделалось не по себе.

- Я не лгу, ваше Преосвященство, — Авран не знал, чем вызвал злобу Кошона. — Какой мне резон лгать вам?

- Хорошо… Хорошо… — Клирик, в замешательстве, подбирал слова… — Продолжай говорить мне всё, как есть, — и будешь вознаграждён. Я задам ещё вопросы… Ещё вопросы!…

И вот Кошон сам превратился в дознавателя, только его пытке теперь подвергались уже двое — лотарингская ведьма и парижский помощник палача. Последний боялся признаться епископу: долгое «хождение в голове» для него самого мучительно лишь немногим менее, чем для жертвы. Авран, повинуясь приказам Кошона, из последних сил рыскал в тумане чужой памяти. Он исходил холодным потом, дрожал мелкой дрожью, но на вопросы епископа старался отвечать твёрдо и внятно.

Кошон спрашивал: «Как, в Шеннонском замке, из трёхсот придворных, Дева безошибочно сумела угадать дофина Карла, когда тот прятался за их спинами и не выдавал себя?»

Авран-мучитель отвечал: «Это было в Шенноне. Иоанна и шестеро её спутников добрались туда в срок, пройдя по землям, занятым англичанами, не попавшись бургундским разбойничьим шайкам, переправившись через множество рек. Девушка в мужской одежде, подстриженная, по-мальчишески, «под горшок», — в первый же день своего появления в Шенноне, на перекрёстке Гран-Карруа, вызвала толки горожан. Но лишь её спутники, не обиженные знатностью рода, поднялись по крутой дороге к Шеннонскому замку. Иоанна, в сопровождении остальных, отправилась на постоялый двор — ожидать вызова к дофину. Ожидание было для неё мучительным. День, ночь и ещё один день провела она в убогой комнате, отказываясь спускаться к трапезе. В это время к ней явился незнакомец. Человек, чьё имя скрыто от меня геральдическим знаком лилии. Он показал… так странно… он показал Деве… монету… необычную монету… с профилем дофина Карла на одной из её сторон…».

«Невозможно! — Вступил Кошон. — Монет, с изображением Карла Седьмого, не было прежде и нет поныне. Если только такую монету не сделали по его личному приказу…».

«Я всего лишь скромный помощник палача. — Хрипло напомнил Авран. — Я не могу знать о том, кто и как чеканит монеты. Я лишь свидетельствую, памятью самой Девы, что она знала, как выглядит дофин, перед тем, как отправиться в Шеннонский замок».

«Хорошо, хорошо! — Как заведённый, повторял Кошон. — А её меч? Как же её меч, за которым она послала в Фьербуа? Меч, якобы принадлежавший прежде самому Карлу Мартеллу. Меч, который, по одному её слову, нашли за алтарём церкви Святой Екатерины?»

«Она бывала там прежде. — Отвечал Авран. — Она останавливалась в Фьербуа, когда шла в Шеннон. В тот день она согрешила… Оказавшись в мужском одеянии, она возжаждала попасть туда, куда не попадала прежде и не попадёт впредь, — в церковный алтарь».

«Кощунство!» — Возглас Кошона.

«О да, ваше Преосвященство! — Устало соглашался Авран. — За такое её не помешало бы наказать. За это нелепое чудачество. За допущенную вольность. Она не сумела сдержать любопытства. Я так и вижу, как оно распирает её. В церкви — никого, кто сумел бы образумить неразумную. Она уже совершенно уверилась в том, что и впрямь обречена на подвиг во имя Господа. Она полагает, что, молитва в особенном месте — позволительна для избранницы Божьей. И она раскрывает душу в алтаре. Страстно молится там, опустившись на колени. А затем… в мышиной норе… в глубоком разломе стены старой церкви… замечает рукоять… рукоять меча… Старого боевого франкского меча, в ржавчине и паутине».

«А её знамя? — Продолжал Кошон. — Как могла неграмотная крестьянка придумать знамя, один всполох которого на ветру вызывал во французах гордость и жажду битвы?.. Почему ты улыбаешься, мучитель?»

«Потому что это она улыбается, вспоминая о знамени. — Отвечал Авран. — Что изобразить на знамени, и что на нём написать, дал ей совет один старый вояка — бывший писарь, уставший от чернильных трудов. Скотт, по прозвищу Могучий. Ей понравилось, как тот всё изобразил коротким пальцем с отрубленной фалангой — на песке: в центре поля, усеянного лилиями, — Господь, и он держит землю, в окружении двух ангелов».

«Хорошо, хорошо, — в голосе Кошона слышалось отчаяние, понять которое помощник палача был не в силах. — Скажи мне главное. Как крестьянка, без Божьей помощи, могла снять осаду с Орлеана? Если она не умела читать в книгах — как прочла она военные карты? Как сделалась полководцем?»