Роман Подольный - Легкая рука

• Название: Легкая рука
• Автор: Роман Подольный
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990
• ISBN: 5–239–00399–8

Где кончается фантазия, где начинается действительность? Эту грань не всегда легко различить в рассказах и повестях Романа Подольного. Герои его произведений сталкиваются со множеством проблем моральных, житейских, научных, тех, с которыми так или иначе встречается и почти каждый из нас. Без фантазии и без человечности эти проблемы одинаково неразрешимы. В книгу включены произведения уже известные читателям (“Скрипка для Эйнштейна”, “Согласен быть вторым”, “Золото Ньютона”, “Сага про Митю” и др.), а также новые рассказы (“Планета Правда”, “Приезжайте в Куртеневку”).

Содержание:

Маленькие повести

Скрипка для Эйнштейна

Согласен быть вторым

Сага про Митю

Золото Ньютона

Река Галис

Рассказы

Возможное и невозможное

Планета Правда

Письмо

Легкая рука

Живое

Закон сохранения

Печальная история

Тысяча жизней

Лучший из возможных миров

Дальнейшему хранению не подлежит

Приезжайте в Куртеневку

Месть

Розыгрыш

Сообщающийся сосуд

Потомки Орфея

Веселое и невеселое

Последний рассказ о телепатии

Три интервью из будущего

Без подсказок

Читатель

Мамочка

Ловкость рук

Прыжок в высоту

Кому везет

След Остапов

Бывшее и небывшее (Неисторические рассказы)

Мореплавание невозможно

Тем хуже для фактов

Начало одной дискуссии

Неудачный дебют

Путешествие в Англию

Цель и средства

Пределы фантазии

Пришельцы

Бессмысленный брак

Слава

Нет! (Закрыватель Америк)

Всего один укол (Из рассказов путешественника по времени)

---

Я взял телефонную трубку и позвонил знакомому психологу.

— Слушай, есть ли грамматические ошибки, которые женщины делают чаще, чем мужчины?

— Гм… В слове “серьезно”, например, женщины частенько ошибаются, — изрек он. — Помню, была об этом работа, кажется, одного из Леонтьевых. Мужчины — те нередко пишут “черт” через “о”.

— Ты серьезно?

— Слишком.

Я засмеялся и повесил трубку. Некогда мне было с ним разговаривать. Незнакомец оказался незнакомкой. Прекрасно. Задача упрощалась: широко эрудированных женщин-историков, обладательниц собственного автомобиля, в Москве должно быть очень немного. А сколько уж из них могут к тому же иметь зуб против моего журнала или меня лично? Такое сочетание свойств могло быть присуще одной и только одной женщине в Москве. Ее и требовалось найти.

Я налег на телефон и через десять минут знал, что такой женщины в Москве нет. Эрудированные женщины были, были эрудитки-автомобилевладелицы и историки-эрудитки. Но сочетание всех заданных качеств не встречалось ни одному из моих знакомых мужчин-историков.

Может быть, хозяин машины — муж?

А может быть… Я снова повернулся к телефону, придвинул ближе толстенный справочник, нашел в нем нужный номер и набрал его.

— Первый таксопарк? Как позвонить вам в отдел кадров?.. Говорят из редакции. Прошу сообщить, не работает ли у вас девушка, которая одновременно заочно учится на историческом факультете университета?

Минута молчания.

— Нет.

Я набрал номер второго таксопарка. На пятом или шестом звонке сварливый молодой голос после очередной минуты ожидания спросил:

— Эй, редакция, вам обязательно нужен исторический факультет? Историко-архивный институт не устроит?

— Устроит, устроит.

— Есть у нас такая, Брускина Майя Михайловна.

— Скажите, пожалуйста, когда она завтра выходит на работу? Номер машины?

Я, разумеется, не очень-то верил, что попал в точку. Но проверить — стоило. Подумаешь, потеряю час.

4

Я остановил машину под нужным номером, едва она выехала из парка. Сел. Назвал адрес друга, жившего в Химки-Ховрине. И только после этого внимательно посмотрел на девушку-водителя.

Ну вот. Ошибка, конечно. Как я мог вообще хоть на секунду надеяться, что найду своего врага таким диким способом! Да и не женщина он, наверное, вовсе. А! Поговорю с милой девушкой, отдохну от этого дурацкого детектива.

Несколько слов о погоде, трудностях, связанных с желанием женщины работать в такси, а также о кратчайшей трассе, по которой она собирается меня везти… И уже посередине пути что-то заставило меня сказать:

— Я вас, по-моему, видел, хотя уверен: в вашей машине не ездил, иначе бы забыть не мог.

Девушка засмеялась:

— Сегодня вы мой клиент, а год с лишним назад я чуть не стала вашим. Вы ведь в редакции работаете? Я вам статью предлагала.

— Да? — я был совершенно ошарашен. Я и сейчас не мог ее признать. Не так уж много женщин приходит в редакцию со статьями. Обычно хоть это остается на долю мужчины. И мне казалось, что я помню все эти исключения. Тем более что вчера заново перебрал их в памяти. Но никого похожего за последнее время среди моих посетительниц не было. Наверное, мое лицо четко выразило полную гамму чувств — от недоумения до полной растерянности, так как, не дожидаясь ответа, девушка напомнила:

— Я приносила вам статью с гипотезой о природе телепатии.

— А! — но это не могли быть вы! Хотя да. Могли…

Господи, как же эта девица в тот раз выглядела, что я ее даже сейчас еле признал. Прическа была — тогда — сверхновомодная — волосы вокруг всего лица, причем из их рамки еле виднелись глаза и нос, юбка настолько мини, что даже старший товарищ по работе Коля Гудков застеснялся. Ну и все прочее — соответственно. Тут уж было не до гипотезы, которая оказалась на среднепотолочном уровне.

— Ну вот. А теперь вы в моей власти. Захочу — высажу. Захочу — довезу… не туда.

Показалось мне или нет, что она сделала ударение на последних словах? Показалось или нет? Вообще-то говоря, я человек осторожный. Но не тогда, когда рядом — красивая девушка.

— А по-мужски вы никогда не одеваетесь?

— Есть у меня брючный костюм.

— Вы знаете, о чем я вас спрашиваю.

— ??

— Сберкнижка-то у вас на мужское имя.

Резкое шипение тормозов. Я чуть не достал лбом ветровое стекло.

— Вылезайте.

— Сначала поговорим. Никуда вам не деться. Я ведь не случайно сел в вашу машину. Я, если помните, Антон Алексеевич Тюрин. Будем знакомы, Майя Михайловна.

Она уткнулась в руль лицом и заплакала.

Я торжествовал. Иголка сама вылезла из стога сена мне навстречу. Плач был признанием. Я нашел человека, который подложил мне самую большую свинью за всю мою жизнь. Вот только что с этим человеком делать? Знакомый юрист сказал, что такую деятельность можно квалифицировать как злостное хулиганство. Ну и что же — подать на нее в суд?

— Ладно, — сказал я, — рейс отменяется. Можете вы позволить себе зайти сейчас в кафе?

— Могу, — она всхлипнула, — я сегодня как раз позавтракать не успела.

— Тогда… пожалуйста, в ближайшее кафе, которое сейчас открыто.

— Куда сейчас попадешь? — она уже почти не всхлипывала. — Хотя… знаю я одно место.

— Счетчик вы не выключайте, — деловито сказал я, — а то еще нарветесь…

— Да ведь хуже, наверно, не будет.

Мы сидели за столиком на двоих. В кафе было не то чтобы темно, но как-то сумрачно.

Она в последний раз всхлипнула и подняла на меня серые глаза.

— А я еще так хотела вам тогда понравиться…

— Ну, сегодня вы мне нравитесь гораздо больше. Но сидим мы здесь не поэтому, правда? Так уж будьте добры…

— Как вы меня тогда разозлили! Дайте, кстати, закурить.

Она торжественно затянулась, опустила на стол вытянутую руку с дымящейся сигаретой.

— Да… Разозлили! Сидите такой монолитной глыбой, все на свете знаете, обо всем читали, обо всем писали. Припомните-ка!

Она быстро положила сигарету, расправила плечи, поставила на стол локти, подперла подбородок одной ладонью, другой плавно повела по воздуху на уровне плеча и заговорила низким голосом:

— Видите ли, уважаемая… простите, пожалуйста, нельзя ли узнать ваше имя-отчество? Уважаемая Майя Михайловна, ваши предположения частично повторяют гипотезы, уже выдвигавшиеся, например, Церенштейном в 1974 году и Купцовым в 1985 году; те гипотезы уже опровергнуты; то относительно новое, что содержится в вашей статье, не выдерживает никакой критики и не может, скажем, объяснить факты, приведенные, например, в моей статье 1983 года, может быть, вам довелось ее прочесть? Я не мог не засмеяться: с такой легкостью красивая девушка превратилась в некрасивого мужчину. Мои манера выражаться и тон были переданы с документальной точностью и в то же время карикатурно.

— Смеетесь? Вот я тоже решила посмеяться. Сами понимаете, трусливая девушка в такси работать не пойдет. А я все-таки еще и три курса института успела кончить. Два из них очно, пока отец не умер… Он меня, кстати сказать, водить научил, еще мне шестнадцати не было. Стала для вас писать: вместо того, во что верила сама, то, во что должны были поверить вы. Или не поверить, если бы вы оказались умнее, чем я думала. Но я знала, слышите, знала, что вы попадетесь! Была уверена. Вот вам! И делайте теперь, что хотите: я доказала, что вы не все знаете.

Она резким движением раздавила сигарету. Я протянул ей другую. Она отрицательно покачала головой.

— Все! Теперь послушаю вас.

— Давайте поедим, Маечка, а то остынет.

5

Прошел месяц.

— Антон, — сказала она в одно прекрасное воскресное утро, — а что ты все-таки сообщишь своему начальству?

— А! Что больше таких историй не будет… Извини, я хочу досмотреть газету… Майка! Зачем ты это сделала?

— Что?

— Ну вот, а мне и не сказала даже.

— Да что не сказала?

— Что переслала в газету копию заметки, которая у меня в журнале не пошла.

— Я ничего никому, кроме вас, не посылала. Какое мне дело до этой газеты?

— Да как же, прочитай, здесь та история об индокитайской цивилизации, которую у нас не пропустил рецензент.

— Да, точно, это я придумала. Но в газету не отправляла.

— Неужели кто-то из наших передал, чтобы материал не пропал? Вот будет история!

6

В понедельник я с утра понес повинную голову в кабинет главного, но категорически заявил, что лично я заметку “Федорова” (для редакции Майя Брускина по-прежнему носила такой псевдоним) никому и никуда не передавал. Это сделал кто-то другой.