Анастасия Акайсева - Куяшский Вамперлен

• Название: Куяшский Вамперлен
• Автор: Анастасия Акайсева
• Жанр: Юмористическая проза

Добро пожаловать в Крутой Куяш — неприметное русское село, где у священного озера колосится целебная трын-трава, лениво посасывает кровь домашнего скота таинственное чудовище, а снегом среди лета никого не удивишь. Гостей здесь любят, но это не взаимно, потому приезжих в Куяше маловато. Аня Иванова-Кротопупс — редкое исключение. Наплевав на предрассудки, обычная городская девушка принимает приглашение тёти и переезжает в странное село. И не беда, что со спокойной жизнью в Куяше беда: отдохнуть можно и на пенсии, а молодость — она для приключений. Ну, и для любви конечно, благо таинственный красавец, идеально подходящий на роль прекрасного принца, рождённого для спасения простых, невзрачных девушек от одиночества, в Крутом Куяше тоже имеется.

У автора прошёл период недовольства своим творчеством, и он вернул в роман некоторые сцены, которые вырезал ранее по каким-то своим перфекционистским убеждениям

---

— Крутой Куяш располагается на территории аномальной зоны замкнутого типа, — попытался разъяснить он. — Внутри этой зоны погодой управляет озёрный дух. Все, кто находится за пределами аномальной зоны, для духа чужеродные элементы. Когда новые люди пересекают границу контура в первый раз, возникает резонанс, вызывающий погодные аномалии. В твоём случае это был снег посреди лета, в моём — град, а недавно опять шёл снег. Догадайся почему.

— Из-за Конопли, — потрясённо выдохнула я.

— Так быстро поняла? — с издёвкой восхитился аспирант. — Невероятно!

— Ну извини, в моём институте аномалистику не преподают, — обиделась я. — Мог бы и раньше рассказать про "погодную сигнализацию". Жалко что ли?

— Да, жалко. Времени.

— То есть, хочешь, чтобы я тебе помогала, но при этом не собираешь ничего объяснять?

— Пока проблем от тебя больше, чем помощи.

— Вот как? А я тут придумала, как невзначай расспросить Жозефа о вамперленах, — вконец разобидевшись, соврала я. — Но раз ты такой умный, сам попробуй его разговорить.

Я сложила руки на груди и надуто уставилась в окно.

— Ладно, — налюбовавшись моим непреклонным профилем, пошёл на попятную фольклорист, — если ты этого действительно хочешь, я позволю тебе участвовать в исследованиях.

Его величество мне позволит, видите ли. Я презрительно фыркнула.

— Это расценивать как отказ? — с надеждой спросил аспирант.

— Нет, — назло возразила я. — Меня устраивает твоё предложение. Только пообещай, что я стану полноправным членом команды, а не девочкой на побегушках.

Ямато посмотрел на меня как учитель на первоклашку, попросившего обращаться к нему на "Вы" и по имени отчеству.

— Или так или каждый сам за себя, — отрезала я. — Попросишь о чём, даже пальцем не пошевелю. И шантажировать Версалями меня больше не надо — мы теперь в одной лодке и, если потонем, то вместе. Зато я могу тебя в любой момент из дома выпроводить, не забывай об этом.

— Ты мне угрожаешь? — Аспирант с трудом сдерживал улыбку. — Как мило.

— Думаешь, я шучу?

— Думаю, ты в команде. Хочешь пройти боевое крещение? — Не дожидаясь ответа, он шутливо откашлялся в кулак и тоном героев американских боевиков произнёс: — Добро пожаловать в спецотряд, солдат! Держите свой боевой шлем! — С этими словами лженаречённый перегнулся через стол и нахлобучил мне на голову опустевшую кастрюлю.

Эта внезапная выходка огорошила меня, но ещё больше — возмутила. Что ж, сам напросился.

— Есть, сэр! — протаранив своим бронированный кастрюлей лбом неудачно подставленный лоб аспиранта, злорадно отрапортовала я.

Напряжённо замерев в такой позе, мы испытующе сверлили друг друга взглядами. Впрочем, я тут же забылась и начала разглядывать в агатовых глазах аспиранта отражение своего носа. (Он действительно у меня такой большой или это только кажется из-за преломления?) Ямато тоже не спешил отстраниться. Чувствую, так бы и стояли мы до вечера, как два сцепившихся рогами оленя, если бы в дело не вмешались остатки волшебного зелья, склизкой зелёной струйкой заструившиеся со стенок перевёрнутой кастрюли вдоль моей переносицы.

— С вас течёт, солдат, — озвучил процесс лженаречённый.

— Вашими стараниями, сэр — отозвалась я. — Слижите?

В следующее мгновение я с визгом отскочила к стене, потому как "сэр" действительно коснулся языком кончика моего носа.

— Сдурел что ли? Шуток не понимаешь?

— Сама же попросила. — Левый краешек губ аспиранта пополз вверх, предвещая одну из самых гадливых его ухмылок. — Только не говори, что я украл твой первый поцелуй в нос.

Чтобы хоть как-то скрыть свою приближающуюся по цвету к томату физиономию, я надвинула кастрюлю по самый подбородок. Ямато прыснул. И представить не могла, что этот вечно всем недовольный эгоист умеет смеяться. А вот мне, напротив, хотелось плакать. Что если и мой суженый вот так же отреагирует, когда узнает, что я за двадцать лет жизни ни разу не целовалась с парнями даже в щёчку? Я же тогда умру со стыда на месте… Может, наловить в пруду "заколдованных принцев" и хоть на них потренироваться?

Стоило подумать о лягушках, как одна из них прискакала под окно моей комнаты. Поначалу я решила, что Вадька просто остановился у нашего дома по пути к своему — мало ли, шнурок развязался, — но когда я, пытаясь отвлечься от безрадостных мыслей, прослушала двухчасовой альбом Дины Беляны "На берегу моря" и снова выглянула в окно, он всё ещё в нерешительности мялся под нашим забором. Любопытство победило, и я, нехотя стащив наушники, вышла узнать, что ему нужно.

— Ты что-нибудь хотел? — подойдя к калитке, подчёркнуто вежливо спросила я.

— Вот. — Вадька, виновато опустив голову, протянул мне куцый веник.

— Санитарный день сегодня что ли? — Мой озадаченный взгляд скользнул по улице в поиске бригады уборщиков, организованной из жителей окрестных домов.

— Цветы это. Полевые. Жара стояла, вот они и подсохли, — смущённо пробормотал бывший поклонник. — Мириться давай.

Я обомлела.

— Сегодня что, первое апреля?

— Да нет, вроде, — вконец стушевался паренёк.

— А чего это ты тогда?

— Ну, я тут подумал, может оно всё того, враки, что о тебе толкуют, — Вадька сконфуженно пнул ногой камушек. — Может, оно, это, и не шалава ты вовсе.

— Поразительно! И как же тебя озарило?

— Ну… Сказали, что проверить можно.

— Это как же?

Готовясь к глумлению над новой революционной теорией по различению шалав и нешалав, я привела в состояние боевой готовности весь свой запас язвительности. Увы, извлекая из глубин сознания едкие боеприпасы, я на пару секунд утратила бдительность и не заметила, как лицо Вадьки вплотную приблизилось к моему. Когда я сообразила, что происходит, омерзительный слюнявый вантуз уже закончил орудовать на моих губах.

Душа, взвыв от отвращения, покинула осквернённое тело. Взмывая вверх, я увидела стремительно удаляющиеся дом, сад, пыльную дорогу и на ней две маленькие фигурки, одна из которых принадлежала мне. Затем, словно подброшенный мяч, влекомый назад силой тяготения душа замерла и начала своё стремительное падение. Впрочем, скорее всего, видение это было лишь вызванной шоком галлюцинацией, и потемнело в глазах у меня вовсе не от столкновения рухнувшей с неба души и тела.

— Ух ты! И правда застыла! — тем временем тараторил Вадька. — Люська сказала, что ты, точняк, целка ещё и вряд ли хоть раз целовалась. А я не поверил. А она говорит: "Да по одному виду ясно, что она конченая старая дева, такую поцелуешь, — от ужаса и окочуриться может". А я думаю: как такое возможно, раз у неё жених есть? А Люська говорит: "Я в журнале одном читала, что у китайцев запрет на рождаемость, так что они до свадьбы ни-ни. И тётка её подтвердила, что они в разных комнатах спят". А я говорю…

Вадька заткнулся, хватаясь за украшенную отпечатком красной пятерни щёку. Бурлящее во мне негодование потребовало не останавливаться на достигнутом, и я залепила симметричную пощечину на вторую половину лица, потом добавила обеими руками сверху по темечку, а когда паренёк, не удержав равновесия, упал, остервенело начала лупить его ногами. Из окрестных домов стали появляться истосковавшиеся по острым ощущениям пустозвоны. "Драка", — благоговейным шёпотом, словно имя не поминаемого всуе великого святого, сообщали друг другу они. Мне было всё равно. Я стала безжалостным чудовищем, уничтожавшим всё вокруг. Зверем, готовым порвать любого, кто встанет у него на пути.

Я так увлеклась осознанием своей первобытной сущности, что не заметила, как меня взяли под мышки, словно нашкодившего кота за шкирку, и понесли к дому. Лишь когда Ямато опустил меня в прихожей, я нашла в себе силы прекратить молотить руками воздух и прислушаться к гласу рассудка. Тяжело сопя, я ждала, когда же аспирант что-нибудь скажет, чтобы с полным правом на их с Вадькой примере обличить мужскую половину человечества во всех смертных грехах, но он молчал. Понемногу гнев отступил, и на смену ему пришла жалость к себе. Пришлось бежать в комнату и до захода солнца выводить из организма лишнюю влагу через глаза. Хорошо, что тёти не было дома, и не пришлось объяснять причину царящих в моей комнате душераздирающих рыданий. Она хоть и женщина, но вряд ли поймёт страдания затюканной ботанши из-за кошмарного первого поцелуя. Вряд ли вообще кто-нибудь поймёт…