Игорь Мерцалов - За несколько стаканов крови

• Название: За несколько стаканов крови
• Автор: Игорь Мерцалов
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9922-1796-4

Молодой и голодный упырь может пойти на многое за несколько стаканов крови. Но достаточная ли это плата за попранные идеалы, за утраченную веру в закон и справедливость? Что в этом мире продается, а что нет, предстоит решить Персефонию, который подрядился помочь в беде бывшему бригадному командиру Тучко, вступившему в схватку с бандой «героев» гражданской войны. Но упырь даже не предполагал, что это приведет его к безумному путешествию по независимому графству Кохлунд, смертельной опасности и началу бродяжьей жизни.

---

— Да можешь ты сказать, что с этим типом из брошенного дома, при чем тут палец и пожары?

Персефоний замер на середине двора.

— Пожары сами по себе, а палец — сам по себе. Никаких, конечно, дров Просак не колол. А просто пришел тот тип, выволок Просака из постели, оттащил на задний двор и оттяпал ему палец. По воровским законам.

Пруша чуть с короба не свалился.

— Это что еще за причуды?

— Воровские! У них, видишь ли, свой закон на все, и если что не так — клади сперва палец, а потом — голову. Уж в чем там хозяин провинился, не знаю, да и не важно это. Я ему с самого начала говорил: когда-нибудь обязательно влипнешь… Охти ж, помяни черта — он навстречь! — выругался домовой. — Идет.

— Кто идет?

— Любитель пальцев, чтоб ему самому какую часть так залюбили…

В предместье нарастал шум. Огонь, как видно, занялся считаные минуты назад, и лишь сейчас донеслись до «Трубочного зелья» крики и звон пожарного колокола. Расслышать шагов домовой, конечно, не мог, очевидно, угадать приближение Хмурия Несмеяновича ему помогло обостренное чутье.

Кругляш спрыгнул с короба, чтобы отправиться обратно, и вздрогнул, увидев Персефония. Он, конечно, знал, что Персефоний дневал под его крышей — и в одной комнате с «типом из брошенного дома». А молодой упырь стоял, не зная, куда глаза девать. Короткий рассказ домового звенел в ушах.

В это время в беззаботно распахнутые ворота въехала запряженная парой пегих крытая бричка или, вернее уж сказать, брика — внушительных размеров была повозка, прямо громадная. Пахло от нее медом. Из брики вышел озабоченный Хмурий Несмеянович, а за ним — пожилой эльфинит с гишпанской бородкой, с тросточкой и пухлой папкой под мышкой. Домовой и овинник тотчас испарились.

— Куда-то собрался? — вместо приветствия спросил Тучко у Персефония.

— В город. За другим упырем, как вы и просили.

— Дело стоящее. А полиции ты больше не опасаешься?

— Честному гражданину это не пристало. В крайнем случае они все равно позволят мне послать сообщение, и другой упырь у вас будет.

— Есть вариант получше, корнет, — сказал Тучко и, нервно оглянувшись на зарево, пояснил, кивнув на эльфинита: — Со мной нотариус. Идем внутрь, прямо сейчас оформим соглашение о коммерческом донорстве, и можешь ходить по улицам Лионеберге с бумажкой в кармане и спокойствием в душе.

Персефоний не сразу вник в услышанное. Перед глазами у него стояла повязка на руке Просака Поруховича с выступившими на ней красными пятнами, и это мешало сосредоточиться. Нотариус, по-видимому, как-то превратно понял его молчание и поспешил заверить:

— Честному гражданину честная бумага только на пользу. Честность, видите ли, нуждается в официальном подтверждении, желательно на гербовой бумаге с подписями и печатями. Незапротоколированная честность может вызвать сомнения, тогда как…

— Короче, идем, — приказным тоном произнес Хмурий Несмеянович, и Персефоний с нотариусом, невольно подтянувшись, последовали за ним.

Возница развернул экипаж, но со двора не тронулся.

Атмосфера в общем зале, несмотря на уход Персефония, накалилась еще больше. «Бедолаги», как верно угадал домовой Кругляш, что-то знали и, хотя уже увидели зарево пожара, ничуть этим не обеспокоились, а сосредоточенно пили горилку. Только один из них, Плюша, стоял у окна и комментировал:

— Вот и до моего добралось… За мою крышу, судари! — Он торжественно поднял стакан и влил в себя такую порцию огненной воды, что закашлялся.

— За крышу Плюши! — откликнулись за столом.

Остальные посетители оглядывались на странных домовых с недоумением, даже влюбленные фантомы бросали заинтересованные взгляды. А вот Просак Порухович, кажется, что-то заподозрил и отчетливо трепетал.

Трепет перешел в крупную дрожь, когда он увидел Хмурия Несмеяновича, но тот даже не посмотрел на хозяина, сразу прошел к дальнему столику, расположенному поблизости от двери, ведущей к гостевым покоям первого этажа, и подозвал сновавшую между столами кикимору:

— Дорогуша! Распорядись-ка принести сюда мой мешок и длинный сверток. А что, корнет, — обратился он к Персефонию, — насчет другого упыря ты серьезно?

— Конечно. Ведь я обещал.

— Хм… дела складываются так, что, кажется, мне нужно срочно уезжать. Если бы ты мог управиться, ну, скажем, за час… я был бы очень благодарен. Что-то ты сам на себя не похож, — заметил он.

— Хмурий Несмеянович, вам обязательно нужно было… — Персефоний не договорил, вспомнив про нотариуса, который умудрялся, сидя на расстоянии вытянутой руки, совершенно теряться в обстановке. — Я про палец.

— Ах, вот оно что. А что тебя, собственно, смущает?

— Это дико.

— А то, что Просак сделал, не дико? А, корнет?

— Не называйте меня так, Хмурий Несмеянович, — попросил Персефоний.

Тучко шутливо развел руками.

— Все-то тебе не нравится, как ни называй! Может, тебе больше по душе обращение «малышок»?

Персефоний почувствовал себя неуютно, вспомнив стальные пальцы Торкеса на своем горле.

— У меня имя есть.

— Ну так называй его скорее господину Вралье, и покончим с этой волокитой.

Персефоний назвался. Нотариус с закордонским именем Вралье раскрыл папку, вынул несколько бланков, снял с пояса чернильницу-непроливайку и принялся быстро строчить, периодически уточняя и тут же комментируя:

— Срок неопределенный? Чудно. Согласие обоюдное? Конечно, так я и думал. Взаимные претензии в общем порядке? Ах, господа, это так неосторожно… Однако как дивно выражается наш народ: хозяин — барин! «…В об-щем по-ряд…»

— Дико, говоришь? — сказал Хмурий Несмеянович и словно сорвался. Замечание молодого упыря неожиданно сильно задело его. — Нет, сынок, дико — это когда тебя предают, когда тебе нож в спину готовы те, с кем из одного котелка… с кем под пулями… А у меня, знаешь ли… Эй, хозяин! — обернулся он вдруг. — А ну, иди сюда!

Просак Порухович побледнел и, покачнувшись, схватился за стойку. Возглас Тучко привлек всеобщее внимание, даже домовые перестали поднимать стаканы в честь новых загорающихся крыш.

— Сударь! Я не…

— Иди сюда, сказал! Да поживее! Встань вот тут, — велел он, когда хозяин на ватных ногах доковылял до их столика.

Персефонию было тошно смотреть на них обоих, но отвернуться он почему-то не смог.

— Милостивый государь, только не надо больше…

— А ну, скажи этому щенку, что с твоим пальцем. Говори!

Нотариус Вралье отложил перо и приготовился слушать, хотя у него не было никаких оснований считать себя «щенком». Просак Порухович сглотнул и прошептал:

— Его милость изволили… отнять… отложить, так сказать…

— Отрубил топором на колоде для колки дров — вот что он сказать пытается. А за что, мил человек? Что, просто так, для удовольствия? Псих я, да? Или повод у меня был?

— Был, светлейший господин мой, был повод!

— Какой? Говори, а то вот щенок сомневается. Думает, я для развлечения тут… Да что ж ты молчишь, гадина подколодная? Когда тебе золотишко на стол выкладывали, небось язык ловчее ворочался?

— За предательство, милостивый государь, — выпалил Просак Порухович и наконец-то обратился к Персефонию: — Может, оно и новость для вас, сударь, да только это я на вас с господином трисветлым погоню навел. Бес попутал! Вот ровно затмение нашло, верите ли, господин упырь…

— Все слышали? — крикнул Тучко, повернувшись к залу. — Я доверился этому человеку, а он меня предал, навел убийц на мой след! Ну, что было с ним делать за это?

— Повесить! — не раздумывая, крикнул домовой Плюша.

— Рррасстрелять! — отозвался домовой, под чьей осиротевшей крышей произошла схватка с шестеркой герильясов.

— Исключено, господа! — заявил нотариус, будто все это обсуждение имело какой-то смысл. — Повешение предусматривается только за государственную измену, а расстрел возможен лишь по приговору военного трибунала.

— А как насчет мм… отложения части от тела? — весьма живо поинтересовался один из зомби.

— О, это тонкий вопрос! — загорелся нотариус. — Дело в том, что подобная мера наказания действительно существует в системе так называемых понятий, свод которых образует, так сказать, криминальное право. Однако тут возникает нюанс. — Он произнес это слово с наслаждением, с каким кот мог бы произнести «сметана». — Дело в том, что криминальным элементом вы, Хмурий Несмеянович, можете считаться только по законам империи, которые в независимом графстве не действуют…

Тучко поморщился, как будто у него разом заболело не менее трех зубов, и сказал, кивнув на Просака:

— Зато он-то у нас точно к криминальным элементам относится. Занимались бы вы делом, любезный Вралье.

— Я уже заканчиваю, — успокоил нотариус. — Итак, хотя в сравнении с предложенными вариантами означенная мера, несомненно, отличается повышенной гуманностью, отличаясь, вместе с тем, от простого словесного внушения повышенной эффективностью…