Кэтрин Вебб - Наследство

• Название: Наследство
• Автор: Кэтрин Вебб
• Издательство: РИПОЛ Классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-386-05163-1

Промозглой английской зимой сестры Эрика и Бет Кэлкотт приезжают в старинное поместье, доставшееся им в наследство от недавно умершей бабушки. В детстве они проводили здесь каждое лето. До тех пор, пока не пропал без вести их кузен Генри…

Кажется, Бет знает о случившемся куда больше, чем говорит. Пытаясь выяснить, что же скрывает сестра, Эрика неожиданно возвращает к жизни историю вековой давности о богатой девушке из солнечной Оклахомы. И оставленные в наследство тайны прошлого странным образом преломляются в настоящем…

---

К тому времени Кэролайн уже совсем одряхлела, но погода в тот день была прекрасная, и все были в доме — Клиффорд с Мэри, мои родители. Ее вывезли на каталке к столу, подали обед на подносе, который вдвигался в специальные пазы в кресле. Экономка подала суп в белой фаянсовой супнице в форме кочана цветной капусты, а на столе уже стояли картофель, салат и ветчина. Мне сделали замечание за то, что я макала пальцы в растопленное масло на дне блюда с картошкой. Мередит помогала Кэролайн, иногда просто кормила ее с ложечки, как ребенка. При этом Мередит сосредоточенно хмурилась, плотно сжав губы. Волосы у Кэролайн были совсем реденькие. Сквозь них просвечивала кожа, которая действительно напоминала бумагу. Она не участвовала в беседе за столом, а я сидела, уткнувшись в тарелку. Лишь однажды Кэролайн вступила в разговор, и, хотя голос оказался громче, чем я предполагала, слова выбирались на волю с трудом и скрипом.

— Этот человек, Динсдейл, еще жив? — Задав вопрос, старуха уронила вилку, как будто держать ее и одновременно говорить было для нее слишком трудно. Вилка громко брякнула, ударившись о плитки пола.

— Нет, мама, — ответила Мередит, а я вспыхнула, так как знала, что на самом деле в двухстах метрах от места, где мы сидели, живет множество Динсдейлов. Но я бы ни за что не заговорила за столом.

Кэролайн дрожащим высоким голосом издала тихий звук, который мог означать все что угодно. Например, удовлетворение.

— Однако его сын живехонек, — добавила Мередит.

— Неужели ты не можешь избавиться от него, девочка? — спросила Кэролайн, и то, что Мередит назвали девочкой, поразило меня так же сильно, как возмутил сам вопрос.

Генри, хихикнув, лягнул меня под столом.

— Ты ведь тоже не смогла, — возразила Мередит.

— Бродяги, — пробормотала Кэролайн. — Они должны были переехать. Должны были уехать отсюда.

— Они уезжают. А потом возвращаются, — буркнула Мередит, — и, как ни печально, я ничего не могу с этим поделать.

Кэролайн после этих слов затихла. Пауза была неестественной, она словно собиралась сказать что-то еще. Все за столом ждали, но старуха больше не промолвила ни слова. Мередит резким жестом расстелила у себя на коленях салфетку и стала накладывать себе салат. При этом она продолжала хмуриться, сердито сдвинув брови. Когда я посмотрела на Кэролайн, она пристально глядела вдаль поверх лужайки, на дальние ели, как будто различала что-то сквозь них. Голова на тонкой шее тряслась, руки время от времени непроизвольно подергивались, но бледные глаза по-прежнему были устремлены в одну точку.

После обеда детей отправили спать: меня — как самую младшую, Генри — в наказание за то, что грубил за столом. Бет, таким образом, оставалась в одиночестве, ей не с кем было играть. Игру предложил Генри. Он спрятался первым, и мы долго искали, пока не нашли его на чердаке, скорчившимся за тем самым кожаным чемоданом, который я недавно обнаружила. Мы подняли пыль, и пылинки блестели и кружились медленным вихрем в лучах света. Я нашла бабочку павлиний глаз, попавшую в паутину и высохшую, как Кэролайн. Я кричала, что хочу прятаться, но Бет нашла Генри первой, значит, была ее очередь. Мы с Генри стояли на коленях у подножия лестницы и, закрыв глаза, считали.

Вряд ли в том возрасте я умела считать до ста. Я рассчитывала на Генри, и он считал, как обычно: раз, два, три, пропуск, пропуск, девяносто девять, сто. Прошло довольно много времени, я слушала, как экономка на кухне гремит посудой, а потом приоткрыла один глаз. Генри рядом не было. Я посмотрела наверх и увидела, как он спускается по лестнице. Он гаденько мне улыбнулся, и я потупилась. Я вообще инстинктивно отводила глаза всякий раз, как видела это выражение на лице Генри. Особенно если мы с ним оставались одни. Так было спокойнее. Сердце у меня в груди застучало быстрее.

— Еще не пора искать Бет? — наконец спросила я шепотом.

— Нет. Еще не пора. Я тебе скажу, когда можно будет, — ответил он. — А сейчас пошли, идем со мной.

Он говорил с фальшивой приветливостью, таким же ласковым голосом он подманивал лабрадоров, решив сыграть с ними какую-то свою шутку. Генри протянул мне руку, и я неохотно взяла ее. Мы пошли в кабинет, он включил телевизор.

— А сейчас пора? — снова спросила я. Что-то было не так.

Я метнулась к двери, но Генри, вытянув ногу, преградил мне путь:

— Еще рано! Я же тебе говорил — сиди, пока я не скажу, что можно.

Я ждала. Мне было не по себе. Телепередача меня не интересовала. Я поглядывала на Генри, на дверь, опять на него. Что такое время, когда тебе пять лет? Я терялась в догадках, но не представляла, сколько еще нужно дожидаться. Должно быть, прошло около часа, а мне показалось, что целая вечность. Когда дверь со скрипом отворилась, я подлетела к ней. Вошел мой папа, он искал Бет. При виде моего встревоженного лица он повторил вопрос. Генри пожал плечами. Мы с папой обошли весь дом, звали, кричали. Мы ее услышали из коридора верхнего этажа — она скреблась и тихонько плакала. Под следующим лестничным пролетом, ведущим на чердак, стоял буфет. В замочной скважине торчал железный ключ. Папа повернул его, поднял щеколду, и Бет вывалилась наружу, с измазанным грязью и слезами бледным лицом.

— Что здесь случилось? — Папа поднял ее на руки.

Бет душили рыдания, она с трудом могла дышать, а глаза смотрели в одну точку так, что мне стало страшно. Она как будто отгородилась от меня, от всего мира. Ужас заставил ее спрятаться внутри собственной головы. Буфет был тесный, весь в паутине, а выключатель остался снаружи. Генри выключил свет и повернул ключ в замке, пока я стояла с закрытыми глазами и думала, что он считает. Оставил ее одну в темноте с пауками, в такой тесноте, что она не могла повернуться. Я знала, что случилось, и рассказала папе, а он потребовал объяснений от Генри. Бет стояла у папы за спиной, необычно тихая. На коленках у нее виднелись светлые разводы от пыли, ладони были в ссадинах и царапинах. Волосы растрепались, а одна прядь вылезла из-под ленты и неряшливо торчала.

— Я здесь совершенно ни при чем. Я все время был внизу. Нам надоело ее искать, — пожимал плечами Генри, качая от волнения ногами, однако ему удавалось сохранять спокойное и невинное выражение лица.

Бет уже не плакала. Она смотрела на Генри с такой нескрываемой ненавистью, что меня это поразило.

Время послеобеденное, я наверху, сижу на подоконнике в своей комнате. От моего дыхания стекло запотело, и ничего не видно, но я читаю, так что это неважно. Еще письма Кэролайн от Мередит. Удивительно, что Мередит все их сохранила — держала отдельно от вещей Кэролайн, словно свидетельство их странных взаимоотношений. Письма — собственность адресата, это я понимаю, но ведь Мередит могла бы уничтожить их после смерти матери, и я бы это поняла. Впрочем, возможно, она хотела сохранить их как память о том, ради чего они и были написаны, о том, что она пыталась жить по-новому, пусть даже потерпела неудачу.

Дорогая мама!

Благодарю тебя за открытку, которую ты прислала. О себе могу сказать только, что чувствую себя хорошо, насколько это возможно. Все время отнимают заботы о Коре, которая недавно начала ходить, и теперь мне постоянно приходится всюду бегать за ней, чтобы уберечь и не дать попасть в беду. Няня у меня превосходная, эта местная девушка по имени Дорин успокаивающе действует на ребенка, и на меня тоже, надо признать. Ничто, кажется, не может вывести ее из равновесия, а в наши тревожные дни это качество поистине заслуживает всяческих похвал. Я много думала над твоим предложением вернуться жить к тебе в Стортон Мэнор, но пока все же предпочла бы остаться в своем доме. Мне помогают соседи, которые уже доказали свое расположение тем, что поддержали меня в трудный час. У многих местных женщин сыновья и мужья сейчас воюют, и каждый раз, когда кому-то приходит страшное известие, остальные спешат на помощь и следят, чтобы в доме было что есть, дети были одеты и ухожены, и помогают жене или матери справиться с горем. Осмелюсь заметить, что хотя ты не одобряешь подобного смешения сословий, однако я была в высшей мере тронута подобным визитом, нанесенным и мне, когда стало известно о гибели Чарльза.

В прошлую пятницу я ездила в Кондон, чтобы забрать его вещи из клуба и с работы. Ты просто не поверишь, какую разруху и запустение я увидела в городе. От этого у меня внутри все застыло.

Итак, я останусь здесь, тем более что, хотя мне бесконечно больно доверять это бумаге, я еще не простила тебя, мама. За то, что ты не приехала на похороны Чарльза. Твое неприятие его в качестве зятя никогда не было так уж велико, а неприязнь к поездкам настолько сильна, чтобы заставить тебя воздержаться от приезда и таким образом нанести ему оскорбление. Это пренебрежение не осталось незамеченным среди наших знакомых. А как же я? Неужели ты не догадывалась, что я нуждалась в тебе, что в такой день мне необходимы были твои поддержка и помощь? Что у новоиспеченной вдовы может не хватить сил и стойкости? Пока я ограничусь сказанным. Мне необходимо привыкнуть к жизни без моего мужа и научиться заботиться о себе самой, маленькой Лоре и моем еще не родившемся ребенке. Не думаю, что на сегодняшний день ты или кто бы то ни было может требовать от меня большего.