Андрей Бондаренко - Путь к последнему приюту

• Название: Путь к последнему приюту
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Героическая фантастика

Как уже было сказано неоднократно, путешествие по Параллельным Мирам — дело, априори, непростое, захватывающее, суровое, трудное, многоплановое, серьёзное и непередаваемое.

А ещё в Параллельных Мирах могут — пусть и теоретически — проживать «похожие» друг на друга люди. То бишь, этакие полноценные «двойники-близнецы».

И это обстоятельство, как легко догадаться, чревато самыми неожиданными сюрпризами…

---

— Я слушаю, — он поднёс к уху тёмно-синий брусок мобильника.

— Граф Петров? — поинтересовался вкрадчивый голос махровой канцелярской крысы.

— Он самый.

— Сейчас с вами будет говорить Великий князь Константин Петрович. Ждите…

Ждать пришлось порядка пяти минут.

Наконец, в мобильнике кто-то солидно откашлялся, а после этого певучий и бодрый мужской баритон непринуждённо поздоровался:

— Привет, Живоглотик! Как там — жизнь молодая и служивая?

— Доброго вам здравия, Ваше Высочество, — вежливо поздоровался Егор. — Разрешите доложить — по результатам командировки?

— Ты что там, паренёк, белены объелся? — искренне удивился-возмутился собеседник. — Совсем краёв не видишь? С чего это, вдруг, ударился в казённую офицыальщину? Мы же с тобой люди не чужие, а, наоборот, много чем и кем повязанные…. Ах, да. Тебя же контузило…

— Качественно контузило. Даже частичная амнезия наблюдается. Юность свою, например, совсем не помню. Да и события-происшествия годичной давности — как в тумане.

— Ишь, ты. Сочувствую, мил-друг. Хотя, если хорошенько вдуматься, это даже и не плохо. Интересная такая фишка…

— Это в каком же, извините, смысле? — засомневался Егор.

— Во многих, Егорка, смыслах, — покровительственно хохотнул Великий князь. — Во многих…. Память, она, зачастую, очень здорово осложняет жизнь. И не только осложняет, но и качественно портит. Причём, как владельцу этой самой конкретной памяти, так и всем окружающим его персонам. Проверено неоднократно…. Вот, взять, к примеру, тебя. Американское ЦРУ никогда и не скрывало, что прямо-таки мечтает — завербовать Старшего Ангела Петрова. Или же выкрасть. Или же, на худой конец, пристрелить. А зачем, спрашивается, ты им нынче нужен — со своей дурацкой амнезией? То-то же. Так что, теперь можешь спать спокойно и беззаботно. Из нетленной серии: — «Меньше знаешь — крепче спишь…». Даже лёгкие завидки берут. Ха-ха-ха. Шутка такая, великокняжеская насквозь…. Ладно, рассказывай, Странник, по делу. Что, где и как.

— Слушаюсь, Ваше Высочество…

— Отставить! Ну, режет мне ухо такое обращение, и всё тут…. Как ты меня раньше называл? Вспоминай, парнишка. Вспоминай.

— Может, по имени-отчеству?

— Ладно, подсказываю, так и быть…. Как Алексашка Меньшиков именовал Императора Петра Первого?

— Мин херц.

— И ты меня — похожим по звучанию словом. Ну, соображай, соображай. Шевели извилинами контужеными.

— Экселенц? — предположил Егор.

— Молодец, приятель, — обрадовался-развеселился баритон. — А я, оказывается, доктор. Практически — талантливый психиатр. Вон, даже память умею восстанавливать…. Всё, похохмили, пошутили, и будет. Докладывай, граф.

— Слушаюсь, экселенц…. Значит, так. Прибыл в их Тегеран. Заложил посылку в условленное место. Ничего подозрительного не зафиксировал. Проследовал в пустыню Такла-Макан, к Порталу. То бишь, к Дырище. Встретился там с восьмью неизвестными вооружёнными людьми, которые попытались задержать меня для допроса. Всех, в полном соответствии со штатными инструкциями, уничтожил. Трупы сбросил в ближайший глубокий овраг и наспех забросал — чем попало. Но и сам, в процессе боестолкновения, получил несколько лёгких ранений. Пострадали левая рука, правый бок и спина. Плюсом — контузия. Но ничего страшного и необратимого. По выходу из Портала уже получил необходимую медицинскую помощь в полном объёме. Доклад закончен.

— Ну, Старший Ангел, ты и даёшь. Шпаришь — как по писаному…. И куда, спрашивается, подевался прежний Егорка-раздолбай, который и двух-то слов толком связать не мог? Какая, всё же, полезная штука — контузия. Надо будет обязательно взять на вооружение. Применительно ко всем другим раздолбаям, я имею в виду…. Молодец, граф. Хвалю.

— Не достоин, уважаемый экселенц, вашей похвалы, — виновато шмыгнул носом Егор. — Не достоин…

— А что так? В чём виноват? Где напортачил?

— В спешке же уходил в Портал. Раны, опять же. Контузия. Туман в голове…. Короче говоря, не уверен, что качественно «прибрался» там, возле Портала.

— Понятно…. Что предлагаешь?

— Надо бы мне — в срочном порядке — вернуться туда и всё качественно «подчистить».

— А как же — ранения с контузией?

— Ерунда, экселенц. За несколько суток всё заживёт. Обещаю. Чай, не впервой…. Так как? Отпустите?

— Я подумаю над этим вариантом…. А ты, Живоглот, где сейчас?

— Пролетаю, кажется, над Уралом.

— Почему — кажется?

— Здесь заря лишь только намечается. Серость сплошная в смотровых окошках виманы. Получается, что я путешествую совместно с зарёй. Обгоняя её совсем на чуть-чуть…

— Понял, не продолжай…. Домой, небось, направляешься? Душ принять, то, да сё? С молоденькой и страстной жёнушкой пообжиматься в спаленке супружеской?

— Так точно. Угадали.

— Ну-ну. Не возражаю…. Тогда сделаем, пожалуй, так. Подъезжай ко мне…э-э-э, к восемнадцати ноль-ноль. Во-первых, расскажешь — в подробностях и деталях — о боестолкновении. Во-вторых, покумекаем над нашими дальнейшими планами-действиями.

— Слушаюсь! Экселенц, а откуда вы узнали про мою контузию? Васька Хазов доложил?

— Делать мне больше нечего, как со всякими низкородными плебеями общаться, — презрительно хмыкнул Великий князь. — Совсем, Егорка, умом тронулся с этой контузией. Алька твоя, заскочив по делам фрейлинским, рассказала…. Всё, бывай, граф сиятельный. До встречи.

— До встречи, экселенц…

«Характерный такой баритон у Константина Петровича», — мысленно усмехнулся Егор. — «Начальственный и вальяжный, со знакомыми генерал-лейтенантскими нотками…».

Он сидел в кожаном кресле на колёсиках — пялился в «смотровые окошки» виманы, пил «шустовский» коньяк, лениво жевал охотничьи колбаски и думал-размышлял…

О чём — думал-размышлял? О многом. Обо всём сразу, и ни о чём — конкретно. Так бывает — в предчувствии резких и судьбоносных жизненных поворотов. Редко, но бывает. Философия голимая, мои дамы и господа. Философия — наука призрачная, неверная, обманная и коварная. Даже стишок в голове — сам собой — сложился:

Когда-нибудь, уже на склоне лет,
Я повзрослею — как-то незаметно.
Загадывать — неверная примета,
Одна из самых призрачных — примет…

Когда-нибудь, уже на склоне лет…

Когда-нибудь, в один из светлых дней,
Что скупо так отпущены Судьбою,
Мы встретимся — единожды с тобою,
На фоне — уходящих кораблей…

Когда-нибудь, в один из светлых дней…

Когда-нибудь, среди нагих полей,
С тобою мы, конечно, разминёмся…
И очень тихо — вслед нам рассмеётся
Волшебник ночи — скромный соловей…

Когда-нибудь, среди нагих полей…

Когда-нибудь, на краешке иглы,
Я посещу — ещё — сей берег дальний,
Что весь пропитан — обещаньем тайны,
И ожиданьем — сказочной Игры…

Когда-нибудь, на краешке иглы…

Бред бредовый, конечно. Но, с другой стороны, лучше бредить, чем заниматься тупым и безостановочным потребительством, граничащим с безумной и грешной гордыней. Философия — в действии…

Не обращайте, пожалуйста, внимания, дамы и господа. Не обращайте. Возвращаемся — к реалиям нашего повествования…

В какой-то момент Егор даже слегка задремал. Но так, ненадолго, минуты на две-три-четыре.

А потом противный механический голос — три раза подряд — известил:

— Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка — в конечной точке маршрута — произведена…. Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка — в конечной точке маршрута — произведена….

Он непроизвольно посмотрел в сторону «дверного» окошка: на тёмно-сером фоне загадочно светился-подрагивал уютный жёлто-оранжевый огонёк.

— Утренний рассвет, приближаясь, ещё только сереет, — предположил Егор. — А подрагивающий огонёк — это костёр…. И кто же его, интересно, разжёг-запалил? Сейчас узнаем…

Он, открыв дверку виманы с помощью собственной ладони, вышел наружу — на верхнюю ступеньку лестницы.

Было очень тепло и влажно. Пахло летним полевым разнотравьем и вчерашним дождиком. Жёлто-оранжевый огонёк горел-тлел совсем рядом, метрах в пятидесяти-семидесяти. За костром угадывался тёмный силуэт какой-то приземистой повозки. С правой стороны долетело недовольное конское ржание, пару раз — сонно и нежно — звякнул колокольчик.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, благородный дворянин, — раздался от костра знакомый мужской голос. — Мы — мирные циркачи и сейчас переместимся от вашей виманы в сторону. Подождите несколько минут. Я только лошадку запрягу…

«Знакомый голос?», — мысленно охнул Егор. — «Это же, это же…. Это же Лёшкин голос…. Как мой брат оказался здесь? Ах, да. Просто здешний «аналог» Алексея, и не более того…. Стоп, но он же, по утверждению «параллельного» Егора Петрова, пропал без вести — пять лет тому назад, в суровых горах Тянь-Шаня. Что из того? Получается, что нашёлся. Бывает…. И что теперь делать? Остаётся только одно — и дальше старательно ломать комедию. То бишь, действовать сугубо по обстановке, как и велел мудрый Виталий Палыч…».