Виктор Поротников - Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник)

• Название: Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник)
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-61032-7

Бойня на Калке, Ледовое побоище, Куликовская битва. Три величайшие сечи Древней Руси. Три переломных сражения нашей истории, в которых решалась судьба Русской Земли и Русского народа.

Катастрофа на Калке, где из-за княжеских раздоров полег цвет наших дружин, стала прологом проклятого Ига. На Чудском озере Александр Невский разгромил «псов-рыцарей», остановив немецкий «дранг нах Остен» и возвестив надменному Западу: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет – на том стояла и стоять будет Русская Земля!» Полтора века спустя эту истину пришлось усвоить и хищному Востоку, чьи несметные орды были стерты с лица земли на Куликовом поле…

ТРИ БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ! Дань вечной памяти наших великих предков, которые не дрогнули под ливнем стрел и арбалетных «болтов», выстояли под ударами лучшей конницы Европы и Азии, покрыв себя немеркнущей славой!

---

Мстислав Романович уселся на свой походный сундучок. Слуга в белой рубахе подал ему глиняную миску с мясной похлебкой и деревянную ложку.

Гридничий Ермолай Федосеич сидел прямо на траве, скрестив ноги калачиком по степному обычаю, и уплетал за обе щеки жирный суп.

Рядом с ним сидел долговязый дубровицкий князь, прислонясь широкой спиной ко вбитому в землю шесту. Он отказался от супа и лениво жевал хлебный мякиш, щуря глаза, как сытый кот. Племянник киевского князя Святослав Владимирович примостился на вязанке хвороста, перед ним на траве стояло большое медное блюдо с пареной морковью и мочеными яблоками. Святослав больше налегал на яблоки.

Чуть в стороне сидел на седле, подстелив сверху попону, зять киевского князя, юный Андрей Владимирович. Он что-то писал на клочке пергамента тонкой палочкой-писалом, макая ее в маленький стеклянный пузырек с черной тушью.

– Что ты там корябаешь, грамотей? – насмешливо окликнул зятя Мстислав Романович. – Неужто надумал летописцем заделаться, а?

– Письмецо пишу для Сбыславы, – не поднимая головы, ответил Андрей. Его растрепанные русые кудри разметал легкий ветерок. – Один купец новгородский обещал доставить мое послание Сбыславе прямо в руки.

– Неужто стосковался по жене, младень? – усмехнулся дубровицкий князь. – Всего-то две седмицы прошло, как ты с нею в разлуке.

Андрей нахмурил светлые брови и ничего не ответил, продолжая сосредоточенно выводить буквы на пергаменте.

Дубровицкий князь перевел взгляд на Мстислава Романовича. Тот выразительно повел густой бровью: «А ты как думал?.. Любовь!»

Едва начав движение по Залозному шляху, русское войско внезапно остановилось. Причина была в том, что смоленский князь отказывался идти в арьергарде и хотел занять место в передовом полку, но черниговский князь, возглавлявший авангард, не желал пускать его туда. Мстислав Романович чуть не охрип, споря и ругаясь с Владимиром Рюриковичем и Мстиславом Святославичем, у которых дело едва не дошло до драки. Оба жаждали сойтись в сече с татарами, а не тащиться где-то далеко позади с обозами.

Наконец князья сошлись на том, что киевляне будут постоянно двигаться в середине войсковой колонны, а черниговцы и смоляне будут поочередно идти то в голове, то в хвосте русского войска. Владимир Рюрикович и Мстислав Святославич помирились и разошлись к своим полкам.

Прозвучал сигнал боевой трубы, русское войско двинулось вперед.

На раскаленном небе не было ни облачка. Полки шли протоптанным путем по шляху, взбивая тучи пыли, в которой задыхались и кони и люди. Черная земля рассыпалась под ногами и тяжелыми колесами повозок.

* * *

Вечернее зарево окрасило небосклон на западе в пурпурный цвет.

Сойдя с пыльного шляха в степь, русские полки стали располагаться на ночлег. Обозные мужики ставили повозки в круг. В середине этого круга выросли шатры и палатки, заполыхали костры.

Из сумеречной мглы неожиданно вынырнули несколько сотен всадников – это была дружина новгород-северского князя Михаила Всеволодовича.

– Ну что? Настиг Мстислав Удатный мунгалов? – нетерпеливо спросил Мстислав Романович, едва Михаил Всеволодович появился в его шатре.

– Настиг, – коротко ответил Михаил и, взяв из рук отрока кубок с квасом, принялся жадно пить.

– Чем же закончилась сеча? – поинтересовался находившийся тут же дубровицкий князь.

– Посекли галичане мунгалов, – ответил Михаил и устало опустился на скамью. Его плащ был покрыт большими пятнами засохшей крови.

– Задело тебя в сече, брат? – участливо промолвил Александр Глебович и указал на кровавые пятна.

Михаил сбросил с плеч корзно.

– Это не моя кровь, – сказал он. – Коня подо мной убили в битве. Насилу ногу из-под убитого коня вытащил. Кабы не гридни мои, изрубили бы меня татары. Заглянул я ныне смерти в глаза!

– Много ли было мунгалов? – опять спросил Мстислав Романович.

– Немного, – ответил Михаил. И угрюмо добавил: – Ох и лютые они в сече, эти мунгалы!

– Где же Мстислав Удатный? Почто он сюда не подошел? – недоумевал Мстислав Романович.

– Не ведаю, брат. И ведать не хочу! – огрызнулся Михаил. – В раздоре я с ним.

Мстислав Романович досадливо всплеснул руками:

– В чем же причина, брат?

– Не по совести поступает Мстислав Удатный, – сказал Михаил. – О своих галичанах радеет, а на прочих русичей ему наплевать! Захватили мы у татар полсотни добрых коней, я попросил у Мстислава одного коня для себя и еще шесть для бояр своих. Так Мстислав мне отказал да еще нагрубил, заявив, что дружинники мои в сече были нерасторопны, как бабы беременные!

Мстислав Романович сочувственно покивал головой.

– Гордыни-то Мстиславу Удатному не занимать! – пробурчал он. – Я потолкую с ним об этом при случае, брат.

– Не желаю я под началом Мстислава Удатного в головном полку ходить, – продолжал изливать свое раздражение Михаил Всеволодович. – У меня от его самонадеянности изжога начинается! Кем он себя возомнил? Новым Александром Македонским? Мои гридни ни в чем галичанам не уступят, а посему имеют право на свою долю в военной добыче.

– Ладно, брат, – сказал Мстислав Романович, – ступай под начало своего дяди Мстислава Святославича. Он тобою помыкать не будет. И добычей тебя не обделит.

Когда Михаил Всеволодович удалился, дубровицкий князь позволил себе язвительную реплику:

– Не иначе Михайло-то вздумал Мстиславу Удатному перечить да советы давать, а тот ведь этого не выносит. Галицкому князю палец в рот не клади! – Александр Глебович рассмеялся. – Поделом Михайлу толстозадому! Наперед будет знать, как с Мстиславом Удатным тягаться!

– По-твоему, значит, Мстислав Удатный всюду прав, так, что ли? – нахмурился Мстислав Романович. – Галицкий князь желает в одиночку жар загребать. При удаче он ведь и с нами добычей не поделится. Смекай, брат!

– Мстислав Удатный и рискует больше всех нас, – заметил Александр Глебович. – Он же постоянно впереди, постоянно в опасности.

– А его никто не понуждает лезть в омут с головой, – сердито проговорил Мстислав Романович. – Эдакая удаль всегда до поры, уж поверь мне! Сколько я знаю Мстислава Удатного, всегда его храбрость граничила с безрассудством!

«Кабы не его храбрость, брат, так не бывать бы тебе киевским князем!» – подумал Александр Глебович, но вслух ничего не сказал.

Глава седьмая Неистовый Даниил

Волынский князь Даниил Романович выделялся из всех молодых князей какой-то особенной статью. Его природная мужественность была заметна во взгляде, в посадке головы, в манере речи. Старшие князья относились к Даниилу, как к равному, поскольку знали, через какие опасности он прошел и каких сильных недругов одолел, чтобы вокняжиться во Владимире-Волынском.

Древнерусский летописец оставил такое описание князя Даниила: «Сей князь роста был немалого, широк в плечах и при этом стремителен в движениях, как хищный зверь. Темно-русые власы на его голове топорщились, будто грива льва. В очах его, больших и синих, никогда не бывало страха. С кем Даниил дружил, те его боготворили и почитали. От угроз Даниила трепетали даже сильные духом, ибо угрозы его никогда не бывали пустыми. В сече Даниил был храбр и неудержим; знал толк в конях и оружии…»

Случай с татарским военачальником Гемябеком, которого мунгалы сумели вырвать из плена, не давал покоя Даниилу. Досада и злость жгли его нестерпимо. Когда половцы сообщили Даниилу, что Гемябек, несмотря на рану, опять появился в атакующих татарских сотнях, волынский князь устроил за имовитым мунгалом настоящую охоту.

Татары, дразня русичей и половцев стремительными наскоками, все время отступали в южном направлении. Где-то среди степных оврагов и солончаковых пустошей, затаившись, ожидала своего часа вся татарская орда. Хитрый замысел татарских ханов был понятен Мстиславу Удатному. Татары, по всей видимости, вознамерились заманить в ловушку головной полк русичей. Однако галицкий князь не привык выступать в роли добычи, поэтому он применил против татар еще более хитрый контрманевр.

Еще до рассвета несколько отрядов половцев на резвых лошадях ушли на запад и юго-восток с целью обойти татарские дозоры и оказаться у татар за спиной. Утром галицко-волынские конные полки и дружины луцкого и пересопницкого князей, как обычно, завязали перестрелку из луков с татарской конницей. Постепенно русичи стали сближаться с татарами, но до прямых столкновений не доходило, так как татары постоянно подавались назад.

Волыняне во главе с Даниилом были на самом острие атакующего русского строя, они высматривали в нестройных татарских сотнях тысячника Гемябека. Наконец Гемябек был обнаружен самыми зоркими из дружинников Даниила. Знатный татарин гарцевал на быстрой пегой лошади с длинной гривой. Гемябек тоже заметил Даниила и несколько раз пускал в него стрелы, одна из которых вонзилась в щит волынского князя.