Лао Шэ - Записки о Кошачьем городе

• Название: Записки о Кошачьем городе
• Автор: Лао Шэ
• Издательство: Муравей
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-89737-078-8

Межпланетный корабль прилетает с Земли на Марс и оказывается в удивительном государстве, где живут люди-кошки… Так начинается роман знаменитого китайского писателя Лао Шэ «Записки о Кошачьем городе». В этом произведении, близком по духу «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина или «Острову пингвинов» А. Франса, автор остроумно изобразил государственные учреждения, армию, систему хозяйства и образования, схоластическую науку, официальное искусство, основанные на порядках, хотя губительных для страны, но, к сожалению, весьма живучих. Многое в этом романе напомнит читателям и о нашей действительности.

---

– Спасибо. Я обязательно приду к вам, но сначала хочу все увидеть собственными глазами.

– Будьте осторожны со здешней едой. До свиданья! – повторили они, а я утвердился в своем решении.

Местных жителей можно воспитать, они такие наивные: солдаты бьют их, а они смеются! Чуть стемнеет, ложатся спать и ни гугу. Да разве такой народ нельзя цивилизовать?! Если у них появится хороший руководитель, они наверняка станут мирными и достойными гражданами.

Я не мог уснуть. В моем воображении рисовались радужные картины: Кошачий город перестроен, превращен в огромный цветник. Кругом чистота, порядок, стоят красивые скульптуры, щебечут птицы, играет музыка…

13

Большой Скорпион даже не сказал спасибо за то, что я сберег ему тюки, и не поинтересовался, где я буду спать следующую ночь. Во всяком случае, не в его доме.

– Нет, нет! Если ты будешь жить с нами, тебя перестанут уважать. Ведь ты иностранец. Почему бы тебе не пойти в иностранный квартал?

Какая бесстыдная наглость! Предсказания жителей Блестящей страны сбывались.

Сдержав гнев, я попробовал объяснить, почему мне хочется остаться здесь. Потом намекнул, что готов не жить в его доме, а только посмотреть и уйти. Он вновь не согласился. Этого следовало ожидать: за несколько месяцев, проведенных в роще, я даже не узнал, где он ночует. Сейчас он, наверное, боится, что я проникну в его склад дурманных листьев. Но если бы мне хотелось их украсть, я сделал бы это еще вчера вечером.

Большой Скорпион отрицательно покачал головой: он не может принять меня потому, что у него в доме женщины. Логичный довод, хотя от моего взгляда женщины не пострадают. Впрочем, что тут рассуждать!

В эту минуту над стеной выросла голова старого кота – вся седая, похожая на высушенную тыкву с усами. Это появился отец Большого Скорпиона.

– Нам не надо иностранцев! Не надо! Не надо! – замяукал он.

Я чуть не рассмеялся и в то же время испытал уважение к этому старому коту с тыквенной головой: он, по крайней мере, не боялся сильных, даже презирал их. Презрение, наверное, проистекало от невежества, но мне он все равно показался благороднее Большого Скорпиона.

Тут меня отозвало в сторону какое-то молодое существо, а Большой Скорпион, воспользовавшись случаем, улизнул за стену.

Молодой человек-кошка был сыном Большого Скорпиона. Я очень обрадовался этой встрече: теперь я знаком сразу с тремя поколениями. Хотя старшие поколения еще живы и, по-видимому, сохраняют значительную силу, они все-таки принадлежат прошлому. Пульс Кошачьего государства надо щупать на молодежи.

– Ты издалека? – спросил меня Маленький Скорпион.

На самом деле у него было свое имя, но для простоты я буду называть его так.

– Издалека! – воскликнул я. – Скажи, этот старик – твой дедушка?

– Да. Он считает, что все беды происходят от иностранцев, поэтому очень боится их.

– Он тоже ест дурманные листья?

– Представь себе, ест, хотя они и завезены из-за границы. Он думает, будто позорит этим иностранцев.

Вокруг уже толпилось немало прохожих, которые смотрели на меня, разинув рты и округлив глаза, словно на чудище.

– Нельзя ли нам найти для беседы местечко поспокойнее?

– Куда мы ни пойдем, они двинутся за нами, так что давай говорить здесь. Они совсем не слушают нас, только глазеют на тебя.

Прямота Маленького Скорпиона мне очень нравилась.

– Ладно, останемся здесь. Расскажи о своем отце.

– Он прогрессивная личность, по крайней мере был ним до двадцати лет. Тогда он выступал против дурманных листьев, но потом унаследовал дедовскую рощу. Еще он ратовал за свободу для женщин, а сейчас не пускает тебя к нам, потому что у него в доме женщины. Дед часто говорит, будто я тоже таким стану: в зрелые годы все вспоминают заветы предков. Дед, кроме заветов, ничего не знает. Отец – тот немного другой. В молодости он даже подражал иностранцам, а сейчас использует свои знания, чтобы на всем наживаться. Когда надо применить новинку, он ее применит ради выгоды, но в главном они с дедом одинаковы.

Рассказ собеседника ошеломил меня, и я зажмурил глаза. Мне показалось, будто он нарисовал картину общественного круговорота. Вне круга что-то мерцает, но внутри царит кромешная, все сгущающаяся тьма. Развеется ли когда-нибудь тьма – это целиком зависит от таких, как Маленький Скорпион, думал я, хотя еще не знал ни его подлинных взглядов, ни его возможностей.

– А ты ешь дурманные листья? – вдруг спросил я, точно в этих листьях крылись истоки всех бед.

– Ем, – ответил Маленький Скорпион.

Картина общественного круговорота еще больше затуманилась.

– Почему? Извини за бесцеремонность.

– Потому что без них нельзя бороться.

– Бороться? Может быть, приспосабливаться?

Маленький Скорпион долго молчал.

– Да, пожалуй, приспосабливаться… – ответил он наконец. – Я был за границей, повидал мир, но среди народа, который ничего не желает делать, можно только приспосабливаться, иначе не проживешь.

– А сам ты разве не способен действовать?

– Бесполезно! Что значу я один против глупой, наивной, жалкой и переменчивой в своих настроениях толпы; против солдат, которые умеют только махать дубинками, грабить дурманные рощи да насиловать женщин; против многомудрых, корыстолюбивых, близоруких и бесстыдных политиканов? В конце концов, своя голова дороже…

– И так думает большинство молодежи?

– Что? Молодежи? У нас такой нет. Вернее, она определяется только возрастом, а вслед за ней идут старые… – Он, наверное, выругался, но я не понял. – Наши молодые иногда древнее стариков, похуже моего папаши…

– Надо помнить о влиянии дурной среды, – попытался я его смягчить. – Не будем чересчур строги.

– Дурная обстановка, конечно, мешает, но ведь она способна и пробуждать! Молодежь должна быть живой, а мои сверстники с самого рождения какие-то полумертвые. Они всем недовольны, однако стоит им почуять малейшую выгоду для себя, как их сердца черствеют…

Теперь я уже встревожился.

– Ты, наверное, преувеличиваешь. Не обижайся на мои слова, но стоит ли превращаться в рассудочного пессимиста, которому не хватает смелости? Свое неумение действовать ты объясняешь чужими грехами, поэтому в видишь все в мрачном свете. Оглянись вокруг, мир не покажется тебе таким уж безнадежным.

– Возможно, – усмехнулся Маленький Скорпион. – Но эту исследовательскую работу я предоставляю тебе. Ты прибыл издалека и, наверное, увидишь все яснее меня.

Окружавшие нас зеваки, в свою очередь, уже изучили, как я моргаю и открываю рот. Теперь их любопытство сосредоточилось на моих штанах. У меня была еще масса вопросов к Маленькому Скорпиону, но вокруг не осталось ни глотка свежего воздуха. Я попросил собеседника найти мне какое-нибудь пристанище. Он сначала тоже посоветовал идти в иностранный квартал, причем его доводы были более вескими, чем у кошачьих иностранцев. Наконец он сказал:

– Я не думаю, чтобы ты всерьез занялся изучением нашей жизни, твоя горячность скоро испарится. Но если ты в самом деле решил жить здесь, я могу подыскать тебе место. Правда, оно хорошо лишь тем, что в том доме не едят дурманных листьев.

– Главное, чтобы было место, а остальное пустяки! – воскликнул я, стараясь отогнать от себя мысль об иностранном квартале.

14

Я поселился в доме посланника. Сам хозяин давно умер, а его вдова имела одну особенность (помимо того, что съездила за границу): не ела дурманных листьев и твердила об этом раз сто на дню. Как бы там ни было, я наконец обрел пристанище и с гордостью молодого котенка полез на стену, чтобы увидеть внутренность городского дома.

Когда я прикоснулся к этой стене, мое сердце слегка екнуло: мне показалось, что стена качается и осыпается под моими руками. Вообще стена походила на сыроватую глиняную лепешку, в чем я окончательно убедился, добравшись до верха.

Крыши не было никакой. Что же они делают во время дождя? Любопытство еще больше укрепило меня в намерении пожить здесь. Аршинах в пяти от стены начинался деревянный помост с дырой, из которой выглядывала вдова посланника.

Ее широкое лицо и пронзительный взгляд меня не удивили. Но сквозь толстый слой пудры у нее пробивались серые волоски, как у тыквы, подернутой инеем. Это немного смущало.

– Вещи можешь класть на помост, весь верх твой, а вниз не спускайся. Кормлю два раза – на рассвете и в сумерках, не опаздывай. Дурманных листьев мы не едим, плату вперед! – Посланница знала толк в дипломатических переговорах.

Я отсчитал деньги – из тех пятисот национальных престижей, которые еще в деревне получил с Большого Скорпиона. Весь мой багаж был на мне, это следовало считать преимуществом, потому что как-то глупо везти мебель в дом, состоящий из помоста и четырех стен. Хорошо бы мне не свалиться в дыру на этом помосте, и все будет в порядке. Правда, кроме дыры, на помосте был еще слой глины, запах которой совсем не вязался с моим представлением о посольской резиденции. Сверху будет припекать, снизу смердить… В общем, я понял, почему люди-кошки весь день толкутся на улице.