Роман Шебалин - Дневник ангела

• Название: Дневник ангела
• Автор: Роман Шебалин
• Жанр: Русская классическая проза

---

А потом будут похороны. Дождь - обязательно. Не ливень, нет, пусть моросит последний в этом году дождик. Потрясающие события должны сопровождаться соответствующими атмосферными явлениями.

Последний дождь - уже почти не дождь.

Смотри, как просто в нем найти покой.

И если верить в то, что завтра будет новый день,

Тогда совсем легко.

...Мне кажется, я узнаю себя

В том мальчике, читающем стихи.

Он стрелки сжал рукой, чтоб не кончалась эта ночь,

И кровь течет с руки.

Это хорошо, мне иногда приятно послушать "Аквариум", хотя в последнее время творчество Гребня меня, мягко говоря, раздражает, его манера поучать вызывает у меня комплекс Кавалерова, возможно, в такой нелюбви сказалось мое стабильное отвращение к балалаечным прославянским распевкам. И если "Детей декабря" я вполне могу слушать, то с "Русского альбома" меня уже воротит. Но про "последний дождь" - это оттуда, из моей юности, тогда же я впервые увидел "Зеркало", видимо Гребень написал эту песню после просмотра фильма. Мне никогда не нравился Андрей Тарковский, но стихи его отца, Арсения Тарковского, что звучали в фильме, меня поразили. Песня сплелась со стихами, стихи - с какими чудесными загадочными картинами, причудливыми образами моей, нет, тогда ещё - нашей, жизни...

Жаль, там, на кладбище, нельзя будет включить музыку. Как-то раз мы с ней засыпали под эту песню.

...Я иду с непокрытой головой за гробом и конечно же моросит дождь. Холодно, но я холода почти не чувствую - такая бесконечная тоска! Я раздавлен, растерян, я киваю головой, я никому ничего не говорю - так мне плохо.

И вдруг - бросаюсь прощаться, оттолкнув кого-то (только, конечно, не её рыдающих родителей). Поскользнусь, измажусь в грязи, наклонюсь над ней, поцелую. Нет, лучше - отшатнусь, закрою глаза руками, плевать, что ладони перепачканы (я же поскользнулся), рискуя вновь упасть, побегу прочь.

Обычно рядом с кладбищем бывает лес. Ворвусь в лес. Прислонюсь к дереву, дикая тоска будет душить меня, я почти задохнусь, я рвану узел шарфа, я сползу по стволу вниз, к корням дерева... Нет, так я, пожалуй, порву пальто. Лучше - держась за дерево рукой, опущусь на колени. Нет, так я испорчу брюки, надо как-то иначе, ладно, додумаю потом.

Это же я убил ее! Крикну.

Я!

Испугаюсь тут же. Обернусь, не услышал бы кто. Услышу шаги. Какой-то наш общий знакомый. Он поможет мне подняться. Скажу ему: мы любили друг друга. Или, нет, - пусть лучше это будет не знакомый, а знакомая. Она увидит мое горе, она поймет, что я - тонко чувствующий человек и влюбится в меня. Я осторожно возьму её за руку. Нет, она сама возьмет меня за руку, скажет: пойдем, тебя ждут. Я буду идти, спотыкаясь, поглядывая на свою новую знакомую, и думать: никто из них не знает, что убийца - я. Я выше их всех. Я ангел.

*

/ноябрь 1997г./

Когда я позвонил Лене, она почему-то даже не удивилась, чем рассердила меня крайне.

- ...Однако, у тебя до сих пор валяется моя видеокассета с "Тамбурином".

- А что с моим Розановым?

- Да бога ради, пожалуйста.

- У меня сейчас очень мало времени, если у тебя получится подъехать... Я живу...

- Я знаю.

- А, как я могла забыть.

(Я был вчера во дворе её дома. Я очередной раз осматривал окрестности. Очень дельные окрестности. Глухой, но весьма обширный, дворик. И главное: за её домом возникла теперь некая стройка. С утра до ночи там грохотал, вбивая сваи, копер.)

- И в самом деле, как ты могла забыть. Так я загляну? скажем, завтра.

- Ну давай. Я к восьми уже подъеду.

- Тогда я подожду тебя во дворике.

- И охота тебе...

(Сейчас скажу: да, потому что люблю тебя.)

- Охота-охота, чай на моем "Тамбурине" уже тараканы не одну свадьбу справили.

- Ладно.

- До завтра.

Так.

Опять долго не мог уснуть. Играл до одури в "тетрис". Где-то часа в три едва хватило сил на то, чтобы выключить компьютер и свалиться спать.

Всю утро слушал "Пинк Флойд".

В институт пришел только к обеду. Покушал. С кем-то о чем-то поговорил. Послушал на третьей паре лекцию. Мыслей не было. Ждал.

Она словно ветер, с которым нет сладу.

Она как... такая... вот... нет, я не знаю,

Как много надо, чтоб лишь увидеть...

Когда она плачет, вы видели слезы,

Которые скачут, как две балеринки

В глазах любимой?

И мне бы с ними,

Да только страшно

Вдруг все - вчера, а я не вчерашний!

И я замираю, как ловкий воришка,

Который украл эти дивные танцы

И вдруг опознал настоящее в ложном,

Но это ж можно?..

П.Кашин "Галки".

*

- Привет. Ты давно?..

- Нет, недавно.

- Подожди, я сейчас кассету вынесу.

- Постой.

- Ну что?

- А Кашин уехал в Америку.

- Да, я слышала.

- Влюбился в кого-то там и уехал.

- Да, я слышала.

В это время (наконец-то: работает!) загрохотал копер.

- Что это там?

- ...

- Что - там?!

- ...А?

- Что это так "бух-бух" там у вас?

- Кажется, гаражи строят. Ну?

Я подумал: сейчас она уйдет и я ничего не успею. А "Тамбурин"? Сейчас или когда вернется с кассетой?

Где-то залаяла собака. Ну! Пока двор пуст. Только бы снова включили копер.

- Я хотел увидеть тебя.

Словно извиняюсь. Что за кошмар. Скорей бы. Ведь нужен какой-то предлог, я же не могу просто так!

- Увидел?

- Увидел.

- Мне можно идти?

- Не знаю...

Она отвернулась. Она не хочет даже смотреть на меня.

Ей хотелось плакать.

- Зачем тебе все это? Зачем ты... ладно, со мной, какая уже разница... зачем ты себя мучишь?..

Было! "Сто дней после детства", кажется, так - там Друбич говорила, красивый фильм. Музыка Шварца: вальс. Я так и не записал этот фильм, а ведь надо бы... А и вправду, зачем? Ведь, если я ещё способен её мучить, то... Неужели я ей ещё интересен?

- Извини, я рад был просто увидеть тебя...

- Но это же глупо! Давай лучше...

Опять заработал копер. Она что-то сказала, раза два пожала плечами.

- Что ты говоришь?

- ...

- Что?..

- ...

- Сейчас!..

- ...Пойми! Так нельзя.

А как можно? Глупая, ведь я готов стоять под твоими окнами, ловить тень твою в окне, я же люблю тебя.

- Конечно, все, что со мной - никак нельзя. Уходи. Уходи.

Она словно испугалась. Или почувствовала что-то?

- Мне кота надо кормить. Сейчас я вынесу кассету.

- Не надо. Дарю.

- Но...

Извиняется. Постой. Не уходи. Я застрелю тебя, в спину, ты не успеешь обернуться, я никогда не увижу твоих глаз. Не уходи, постой, ну, прости меня! Мне ничего от тебя не нужно, только - чтобы ты жила, чтобы ты была счастлива!.. Ты, ты назовешь сына моим именем? Я уже никогда ничем не напомню тебе - ни себя, ни тебя, зачем я сюда пришел?

- Погоди. Можно... я тебя поцелую на прощание?

- Нет, не надо...

- Ведь в последний раз...

- Нет...

Надо её чем-то развеселить, испугать.

- А убить тебя можно?

- Как?

- А вот так.

Показал на пальцах, будто стреляю из пистолета.

- Ну попробуй.

Она улыбнулась. Сейчас она уйдет!

- Ты ведь сама попросила...

Прошептал я; шагнул назад, быстро огляделся, ну, - копер! Ну, ну!

- Да... Что-то не так?

- Да, нет, - не надо!

- ...

- Да?

- ...

Я сделал ещё шаг назад и достал из кармана плаща пистолет.

- Мне никто никогда не верил!

- ...

Выстрел четко совпал с ударом о сваю. Я не услышал, как Лена что-то ответила мне; я выстрелил.

Пистолет дернулся в моей руке, как внезапно пробудившаяся птица; рванулся в полет; удержал его...

Рука гудела как колокол.

Грохот разом прекратился. Это - все?

Так быстро?

Но сейчас они сбегутся и, схватив меня, спросят: кто это сделал? Не торопись, постой... Тело лежало у моих ног.

Я. Это сделал я.

Стоп, стоп... "Stop... I wanna go home... Take off this uniform... And leave the show аnd I'm waiting in this cell... Because... Have I been guilty all this time..."

Она, кровь. Какое красное.

Надо бежать.

Но бежать не хотелось. Хотелось знать.

Ведь мы снова вместе.

Мы так давно не были вместе...

- Лена! ты видишь, ты теперь видишь? Послушай, не плачь, послушай... Ты красивая, ты удивительно красивая! Никогда больше они не коснутся твоего тела, оно стало в красном, красное соединило нас, теперь уже - навсегда, я узнал тебя - в красном!.. Теперь только ты, мы ведь никогда не умрем, люблю тебя...

Я склонился над телом. Надо бежать.

Внезапно чувство невероятной, необъяснимой нежности нахлынуло на меня. Порыв ветра pазогнал стpуйки кpови на лице тела, кpовь затекла в pот, пpолилась на асфальт...

Какое дивное, какое правильное тело.

Я наклонился ниже и поправил волосы pазметавшиеся тела. Захотелось поцеловать его, в губы.

"Тихо, как вдpуг тихо..."

Вдруг подошвы сапожек скользнули и я упал на тело. Испугался, вскочил. Рассмеялся.

Вновь грянул копер.

Работа окончена, да! Испугался: бросился бежать.

Я испугался.

"Но как глупо и как красиво..."

Бормотал, убегая прочь. Только теперь пришел страх.

Или стыд?

Я это сделал! сделал! Я, я! Я был готов обнять, убить всех, я летел, я смеялся... Я, это сделал я! Я могу убивать, могу! Хотелось кричать об этом на весь мир, - дайте мне атомную бомбу - я взорву город, к черту город, я взору мир, вселенную! я смог, смог!! Ветер мотал полы моего плаща, ветер бил мне в лицо; холодно?