Роман Шебалин - Дневник ангела

• Название: Дневник ангела
• Автор: Роман Шебалин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Может, мне примстилось, но - я почти явственно ощутил... нет, давно... недавно - мы с Леной смотрели этот фильм, уже поздней ночью; очень хотелось спать - день выдался сумасшедшим: мои съемки (я работал ассистентом режиссера на "Центрнаучфильме"), потом, чтоб хоть развеяться - фехтование в Нескучном саду (я и Лена, мы были неплохими рапиристами), мотание по городу в поисках чистой 74-минутной кассеты - сделали свое дело, в постель мы свалились как убитые. Но фильм, почему-то посмотрели.

И теперь, когда во мне зазвучала знакомая музыка, я, почувствовал что-то: запах. Это был её запах. Ветер, глупый ветерок, видимо донес до меня ароматы неподалекого парфюмерного салона. Да, так. Духи, нет... что-то еще.

"Я просто вспомнил. Почему вдруг? Я скучаю по ней? Мы же здесь как-то гуляли. Где она сейчас? Кого она любит? Чем живет? Но я звонил ей, говорил... Нет, я ей больше не позвоню, я её встречу, - встречу случайно, обязательно встречу случайно, - и мы все начнем сначала..."

С этого момента он, как бы это сказать? - стал стремиться к ней. Он очень хотел её найти, встретить, вернуть. Встретить случайно. Где угодно. В метро, в магазинах, в автобусах, на улицах, на бульварах. Найти, объяснить что-то. Вернуть. Обязательно вернуть.

*

Был такой поэт - Солоухин. И была у меня с ним кpохотная истоpия. Не знаю, как уж так случилось, но однажды одна мамина знакомая привела этого Солоухина к нам домой. Уже весьма поддавшие, они принесли несколько обширных пакетов с выпивкой и закуской. Я тоже присел за стол. Разговор не клеился. На мое упоминание об Андрее Белом (которого тогда считал и сейчас продолжаю считать: наиболее интересным явлением в русской литературе) Солоухин буркнул что-то малоразборчивое. Впpочем, я допустил серьезную ошибку: мне, видимо, казалось тогда, что все поэты, как бы - монахи одного монастыpя, к такой пpостой мысли меня пpивела пpочитанная тогда же обшиpная пеpеписка поэтов начала нашего века (в сбоpнике "Блок, исследования и матеpиалы", скажем), я ведь даже и подумать не мог, что один человек, мнящий себя поэтом, ничего не может высокого сказать пpо дpугого человека, явно - поэта. Впpочем, веpоятно, я так считаю и до сих поp. У меня почти нет знакомых пишущих стихи, а те, кто есть, хотя и живут сейчас, - оттуда, из того самого "начала века". Нет, конечно, много pазных - студентов института, многие из них считают себя поэтами. Возможно. Как хоpошо, что я в детстве любил читать стихи! Иначе бы - считал всю ахинею, котоpую они называют стихами, - поэзией. Поэты, писатели! Моpальные уpоды, не в состоянии даже элементаpным твоpчеством опpавдать свои местечковые безумства, пьяницы, наpкоманы, pазвpатники, хамы, - скучные и pеальные дети своего гнусного вpемени.

"Да, мы такие, что дальше?"

"Ничего. К черту! Вас совсем нет."

Однако, веpнусь к истоpии.

Повели ещё Солоухину показать мою комнату. А тот вдpуг широко перекрестился на висящий у меня в углу у окна коллаж из моих фотографий, а потом со словами: ну где тут у вас красный угол? - перекрестился ещё раз, но только уже куда-то в сторону книжного шкафа. Меня скрутил гомерических хохот, а, когда я отсмеялся, пьяный гость стал мне совершенно неинтересен.

Равнодушие сродни омерзению. Я закрылся у себя в комнате и дождался, когда мамина знакомая Солоухина увезет. Ничего, кроме псевдомногозначительного "м-да" я вымолвить по поводу нелепого визита классика советской литературы не смог.

К чему я вспомнил это? За долгие-долгие годы - таково было первое явление пьяницы в стенах нашей квартиры. И это явление мне очень не понравилось.

Ну, как история?

- Тебе, наверно, стало его жалко.

- Не знаю, наверно. Мне всегда жалко тех, кто не умеет красиво обставлять собственные комплексы.

- Обставлять?

- Ну, украшать, как мебелью обставляют комнату, как вешают глупые картинки на стены, как делают макияж... Конечно, тут главное - не переборщить, не впасть в крайность.

- Либо пошло, либо скучно?

- Ты делаешь успехи, кукла.

Так - постепенно кукла обретала статус идеального собеседника. Она будто всегда понимала, что говорили ей. Она почти ничем не интересовалась, ей просто нравилось что-то слушать, чему-то внимать, высказывая порой свое забавное мнение, порой - даже спорить.

Как он долго искал такого собеседника!

"Ты научилась разбираться в проблемах этики-эстетики. Я расскажу тебе. У меня будет химическая дочь. Я воспитаю тебя. Слушай."

Глава 3.

"Свинья в апельсинах".

- Нет, я не выдержу! - сказал оловянный солдатик. - Я уже плакал оловом! Тут слишком печально! Пусть лучше пошлют меня на войну, отрубят там руку или ногу! Все-таки хоть перемена будет! Сил моих больше нет!.. Теперь и я знаю, что это за воспоминания, которые приводят с собою знакомых лиц! Меня они тоже посетили, и, поверь, им не обрадуешься! Особенно, если они станут посещать тебя часто. ...Это было утром в воскресенье. Все вы, ребятишки, стояли в столовой, такие серьезные, набожно сложив руки, и пели утренний псалом... Вдруг дверь отворилась, и вошла незванная двухгодовалая сестренка ваша Мари. А ей стоит только услышать музыку или пение - все равно какое, - сейчас начинает плясать. Вот она и принялась приплясывать, но никак не могла попасть в такт - вы пели так протяжно... Она поднимала то одну ножку, то другую и вытягивала шейку, но дело не ладилось. Никто из вас даже не улыбнулся, хоть и трудно было удержаться. Я таки и не удержался, засмеялся про себя, да и слетел со стола!.. Все, что я видел, слышал и пережил в вашей семье, так и всплывает у меня перед глазами! Вот каковы они, эти воспоминания, и вот что они приводят с собой!.. Скажи, вы и теперь ещё поете по утрам? Нет, нет, я просто не выдержу!..

- Ты подарен! - сказал мальчик. - И должен остаться тут! Разве ты не понимаешь этого?

Г. - Х. Андерсен "Старый дом".

*

Итак, как возникали данные записи?

Даты написания (записывания!) многих из них действительно соответствуют тем датам, которые проставлены над иными фрагментами.

То есть, за основу "Дневниковых записок..." были взяты вполне настоящие "живые" мои дневниковые записи, местами - подвергнутые некой стилистической обработке, местами - явленные на "свет божий" без правки. Что-то вроде концертной записи, доработанной в студии.

Общий текст микшировался (сводился) дважды: в декабре 1997 года и в феврале-марте 1998 года. При первом сведении были перекомпилированы и откомметнированы: истории с куклой и киллером, при втором - появились "максимы", теоретические окололитературные рассуждения и, собственно, свидетельства о событиях зимы-весны 1998 года. Цикл "таро" (глава 20-ая) окончательно сформировался в связный текст в августе-сентябре 1997 года.

Фактически же сюжет "Дневниковых записок..." завершился на юбилейном концерте ансамбля "Навь" в клубе "Форпост" 1-ого ноября 1997 года; однако, поскольку записи производились мной и после, в декабре 1997 года, а также в январе-марте 1998 года, то в некоторых последних главах повествования можно наблюдать отблески иных событий начала 1998 года.

Проблема правомерности предложения аудитории личных сакрально-сокровенных записей не нова и досконально обсуждать её здесь, мне кажется, не стоит. Весьма возможно, что обнародование тех забавных деяний моих и рассуждений по поводу содеянного, за которые меня могли бы заключить в тюрьму, если не в психиатрическую больницу, так вот, - это обнародование ни в коей мере не является для меня поводом просто покрасоваться или, на худой конец, выдать за литературное произведение "груду дурацких текстов", нет; понятие "алхимический опыт" для меня не просто два случайных слова, поверьте.

Что же касается достоверности иных, описываемых далее, событий, - могу лишь предложить читателям понятие "презумпция невиновности" по отношению к автору, который эдаким "чудовищным способом" пытается сохранить "самого себя".

Об авторе.

Меня, автора данного текста, зовут Роман Шебалин, родился я 25 октября 1970 года ("скорпион", "собака"), что же касается заглавия, - там нет ни доли сарказма, но только, может быть, желание быть искренним и откровенным, что называется, "до конца". Зачем? Но это - единственное, что мне пока не удается объяснить.

Видимо, каждый человек все же имеет личное право на некоторую честность, - хотя это право и надо - заслужить, выстрадать, вымучить.

Но ведь далеко не от каждого человека ждут "откровений", и далеко не каждый человек отважится на "обнажение себя", но если уж: вот он, берите его, он - ваш, где гарантия того, что он, такой, может быть кому-то интересен?

Есть ли эта уверенность у меня? Заслужил ли я право говорить с людьми откровенно?

Но в том-то все и дело, что этого - не знаю. Как музыкант, я уже имею некоторые представления об аудитории, но не перепутал ли я зрителей с читателями? Да, я могу весьма нагло бросить: а какая, в сущности, разница? Я могу отмахнуться: решайте сами, мое дело - написать, хотите внимайте, хотите - нет.

Но прежде всего: я хочу объяснить, потому что: объяснить логически можно все. Любой шаг, любую букву, любое чувство - справедливо толкует элементарная человеческая логика.