С. Шевчук - Сергей Королев

• Название: Сергей Королев
• Автор: С. Шевчук
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-03-4886-8

С. П. Королёв – один из выдающихся ученых ХХ столетия, который по праву считается отцом советской космонавтики. Первый искусственный спутник Земли, запуски автоматических межпланетных станций на Луну, создание кораблей «Восток» и «Восход», полет первого человека в космос.

---

Конфликт между Королёвым и Клейменовым не утихал, а наоборот, разгорался. Клейменов попытался сделать так, чтобы Сергея Павловича исключили из РККА – не вышло. Он заявил начальству, что работать дальше с Королёвым невозможно. В ответ Королёв написал Тухачевскому письмо, в котором сообщил, что Клейменов некомпетентен – ракеты на твердом топливе не смогут дать скорости, высоты и дальности полета, которые потребуются для нового вооружения РККА. Сергей Павлович жаловался, что жидкостным ракетным двигателям не уделяется должного внимания. Он пытается заступиться за сотрудников, которых уволил Клейменов, а это были классные специалисты. Тухачевский дает распоряжение разобраться.

Ему доложили, что если руководителем останется Клейменов, то Королёва придется уволить, а с ним уйдет группа специалистов (Победоносцев, Тихонравов и др.). Напрашивался вывод, что с должности нужно снять Клейменова. Но как-то получилось, что пока искали подходящего «кандидата», шум поулегся, и Клейменова оставили начальником института.

Королёв теперь работал старшим инженером в отделе, занимавшемся жидкостными ракетами. Руководил отделом Алексей Стеняев, далеко не лучший специалист в ракетной технике. Заведующим 8-м сектором, в состав которого зачислили Королёва, был Евгений Щетинков. В отделе работали над кислородными и азотнокислотными двигателями, бескрылыми и крылатыми ракетами, занимались керамическими покрытиями камер сгорания, защищавшими их от высоких температур, искали состав нового жидкого топлива.

Королёву был нужен мощный реактивный двигатель для ракетоплана. Но такого двигателя нет, есть только маломощные. Значит, надо уменьшить планер и найти подходящее отношение тяги двигателя к весу аппарата. Королёв строит ракетопланы с размахом крыльев около двух метров, продолжает испытывать ракеты. Прогорела камера сгорания – облицевали керамическим покрытием. Ракета сорвалась в пике – поставили на нее автомат, обеспечивающий ей устойчивость в полете.

Королёв и Евгений Щетинков работали над новой ракетой «216». Стартовой площадкой для нее была тележка с разгонными пороховыми ракетами, которая должна была катиться по рельсам. Королёву едва удалось уговорить Клейменова и Лангемака выделить деньги на эту работу. Дорогая затея, один 60-метровый рельсовый путь чего стоит. При этом неизвестно, взлетит ли ракета.

Наступил день старта. Королёв и Щетинков сильно нервничали, готовность ракеты проверяли несколько раз, каждую мелочь: кинокамеру для фотосъемки, самописцы движения рулей, шашку дымового трассера, штуцера воздушных баллонов.

Было тепло. Жидкий кислород испарялся, окутывая ракету, лежавшую на тележке, облаком паров. Пришлось доливать жидкий кислород в крылья ракеты. Нулевая готовность. Запалены пороховые ракеты тележки, она понеслась вперед с неимоверным треском, из хвоста ракеты ударило рыжее пламя – взлетела! Ракета сделала «мертвую петлю» и врезалась в землю. Раздался взрыв. Но это был уже успех. Для Королёва главным было, что ракета взлетела.

Создание и запуск жидкостных ракет требовали серьезных затрат. А смета у Королёва – на все работы только 190 тысяч в год. Надо было как-то вписываться в ее рамки. Тогда Сергей Павлович решает отрабатывать систему управления полета на пороховых ракетах. Они по устройству были гораздо проще жидкостных и стоили гораздо дешевле. Над пороховыми ракетами Сергей Павлович работал с Михаилом Дрязговым. Сделали несколько маленьких ракет весом всего пять-десять килограммов. Запускали «объект 48» (так называли эти ракеты) на Софьинском полигоне. Поначалу они были совсем неуправляемыми – в полете вели себя непредсказуемо. Однажды одна из них полетела в сторону здания штаба полигона. Начальник полигона пригрозил Королёву, что если ракеты и дальше так будут летать, он выгонит его и Дрязгова с полигона. Ракеты летали нормально при работающем двигателе, но как только сгорал порох, становились неуправляемыми. Сергей Павлович обратился за консультацией к профессору Политехнического института, первому в России дипломированному специалисту по самолетостроению Владимиру Петровичу Ветчинкину. Тот подсказал, что надо делать. Опыты с маленькими ракетами закончились. Изготовили две больших. Одна из них – ракета «217-1» – весила больше сотни килограммов. Во время первых испытаний 6 октября 1936 года «217-1» довольно долго, около километра, летела устойчиво, потом кувыркнулась и вошла в землю. Вторая ракета в тот же день взорвалась на старте. Королёву ничего не оставалось, как учесть ошибки и продолжать работать дальше.

Между тем возник очередной конфликт. Бывшие ГИРД и ГДЛ, несмотря на объединение, по-прежнему соперничали между собой. Они представляли два разных направления в ракетных двигателях. Гирдовцы – Тихонравов, Душкин и Костиков – работали с жидким кислородом, Глушко из бывшего ГДЛ работал с азотной кислотой и ее производными. Каждый из соперников считал лучшим «свой» окислитель.

Королёв начинал работать с кислородом. На кислороде взлетели ракеты Тихонравова и Цандера. «216» тоже взлетела на кислороде. Но что это были за полеты – носом в землю… Двигатели Глушко работали лучше. Спорить было не о чем. Выбирая двигатель Глушко, Королёв продолжал поддерживать направление Тихонравова, Стеняева, Душкина. Он считал, что нельзя отказываться от жидкого кислорода из-за неудач.

Сергея Павловича не смущало, что его считали ренегатом. Он часто беседует, прогуливается с Глушко. Ракета должна быть новой – не поправленный вариант «216», а другой, отличной от всех предыдущих ракет, чтобы не повторялась где-то вкравшаяся ошибка. Задачу, поставленную перед предыдущими ракетами – управляемость в полете, – для новой ракеты Королёв не отменял. Ведущим конструктором по новой ракете Королёв назначил молодого ленинградского инженера Бориса Раушенбаха.

Раушенбах был моложе Королёва на восемь лет. Так же, как и Сергей Павлович, он был очарован авиацией с детства: у Королёва интерес к авиации проснулся с полета Уточкина, Раушенбаху отец когда-то выписал журнал «Самолет». И Королёв, и Раушенбах строили планеры. Внимание обоих в свое время привлекли бесхвостки Черановского. Но Раушенбаха, в отличие от Королёва, интересовало в бесхвостке совсем другое – почему она не переворачивается в воздухе? Сергею Павловичу нужен был человек, увлеченный проблемами устойчивости и управления ракет. Он нашел Раушенбаха.

Королёв жил ракетами. Естественно, он хотел, чтобы важностью дела его жизни прониклись и остальные. Рассказать, что собой представляют ракеты, объяснить их возможности – нужен журналист, который бы мог толково написать об этом. Королёв знал, что и как надо рассказывать. Вот если бы записали с его слов. Однажды он понял, что если знает, что и как надо рассказывать о ракетах, то и писать о них надо самому.

Журналист нашелся – Евгений Бурче, давнишний знакомый по Коктебелю, летчик. Королёв написал небольшую, в пять авторских листов, книжку «Ракетный полет в стратосферу». Евгений Бурче редактировал ее в Воениздате. Книга была издана весной 1935 года. Она понравилась Циолковскому, ее отметили в журнале «Самолет». Однако в РНИИ к книге отнеслись иначе. На одном из собраний Андрей Григорьевич Костиков, активно поддерживавший во всем Клейменова, поднял вопрос о том, что в ней есть иллюстрация летящего ракетоплана. На самом деле ракетоплан ни разу не летал. В книге действительно были помещены две фотографии, на одной из которых запечатлен взлет ракетного планера, на второй – ракетоплан в полете. Это был фотомонтаж, который сделали Королёв и Бурче. Видимо, им очень хотелось, чтобы ракетоплан все-таки летал. Или же Королёв так сильно верил, что ракетоплан действительно полетит в скором будущем, и хорошо представлял, как это будет выглядеть, что решил с помощью этого фотомонтажа опередить события.

Ракетоплана еще нет, но Королёв в курсе работы конструктора Черановского, занимавшегося высотным скафандром. Более того, Сергей Павлович считает, что у скафандра должен быть гермошлем, как у водолаза, и электрообогрев. Будущий ракетоплан – вот о чем думал Королёв, когда обсуждал в Военно-воздушной академии конструкцию патронов с перекисью натрия для регенерации воздуха и систему дополнительного обогрева кабины машины для полетов в стратосфере.

Но своими силами ракетоплан не построишь. Каким-то образом надо было включить его в план работ института. И Королёв кому-то доказывает, кого-то уговаривает, кому-то внушает мысль о том, что над ракетопланом необходимо работать. Сила убеждения этого человека была такова, что члены техсовета согласились заслушать его доклад «Эскизный проект ракетоплана с ракетным двигателем (объект 218)» и даже утвердили его. Королёв не остановился на достигнутом. Он составил программу испытаний.

Если не получается добиться желаемого напрямую, надо действовать хитростью. Чтобы ракетоплан не остался на бумаге в решении техсовета, Королёв требует дополнить пункт об утверждении эскизного проекта программой испытаний. Если будут испытания, значит, машину построят. Для пущей важности, в этой программе Сергей Павлович назвал ракетоплан «ракетопланом-лабораторией» и присвоил ему индекс «218-1». Это автоматически означало, что за первой моделью последуют другие. И 16 июня 1936 года на заседании техсовета Королёв добился своего.