Фрэнк Херберт - Барьер Сантароги

• Название: Барьер Сантароги
• Автор: Фрэнк Херберт
• Издательство: Сигма-пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-85949-044-5

Издательская аннотация отсутствует.

Том 8. В издание вошли два внецикловых романа:

Под давлением (Under Pressure,1956.)

Барьер Сантароги (The Santaroga Barrier,1968.)

---

«Несчастный случай», — подумал он.

В голову пришла одна мысль, но ему было трудно принять ее — в ней была слишком много от Холмезиана: «…после того, как вы исключаете невозможное, то остающееся, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть правдой».

Дженни пронзительно крикнула ему: «Не подходи! Я люблю тебя».

Вот что было главным — она действительно любила его. Поэтому он должен был держаться подальше от нее.

На некоторое время.

Он достиг развилки и свернул направо, где, согласно указателю, находились теплицы.

Дорога вела к мосту над рекой — старомодному, увенчанному посередине короной… под колесами скрипели толстые доски. Река пенилась и накатывалась на отшлифованные камни под мостом.

Дейсейн сбавил скорость у противоположного конца моста, внезапно почувствовав приближение опасности, а подобным предупреждениям он уже научился доверять.

Дальше дорога тянулась вдоль правого берега. Машина медленно ехала по дороге, и он, бросив взгляд вверх по течению реки, в сторону моста, заметил, что река скрывается там в зарослях ив.

Внезапно Дейсейн подумал о реке, как о существе, скользящем по земле и тихо подкрадывающейся, у него возник образ жидкой змеи, ядовитой и полной энергии зла. В ней сосредоточилась какая-то злоба. И ее шум — она насмехалась над ним!

Дейсейн облегченно вздохнул, когда дорога свернула в сторону от реки и, извиваясь между двух невысоких холмов, спустилась в небольшую долину. Среди деревьев мелькало стекло, за которым сверкала зелень, занимавшая намного большую площадь, чем он ожидал.

Дорога закончилась асфальтированной стоянкой перед длинным каменным строением. Вверх по склону холма рядом с теплицами рядами расположилось еще несколько каменных зданий — с черепичными крышами, занавешенными окнами.

На стоянке находилось огромное количество машин, и это показалось Дейсейну любопытным — машин было не меньше сотни.

И он видел множество людей — мужчин, ходивших между теплицами, женщин, быстро сновавших взад-вперед, какие-то фигуры, одетые в белые халаты за стеклянными стенами.

Дейсейн подъехал к ряду машин и начал выискивать, где бы припарковаться. У дальнего конца длинного каменного здания он обнаружил свободное пространство, заехал туда и начал осматриваться.

Дейсейн услышал какое-то монотонное пение.

Он повернулся в сторону этого звука — он шел от рядов строений, находившихся за теплицами. В поле зрения появилась группа детей, марширующая по дорожке, протянувшейся между зданиями. В руках они несли корзины. Их сопровождало трое взрослых. Дети в ритм шагов хором повторяли какую-то считалку. Вскоре они исчезли из виду, скрывшись за теплицами.

Что-то оборвалось внутри Дейсейна.

Слева раздались чьи-то шаги. Повернув голову, Дейсейн увидел Паже, шедшего вдоль ряда стоявших машин в его направлении. Неуклюжесть его громадной фигуры подчеркивалась белым халатом. Шляпы на нем не было, и ветер растрепал его волосы.

Паже свернул на свободное пространство, где стояла машина Дейсейна, остановился и заглянул в открытое окно грузовика.

— Ну вот, — произнес он, — все, как Дженни говорила: вы вернулись.

Дейсейн покачал головой. Сказанное Паже что-то означало, но смысл этих слов не доходил до сознания Дейсейна. Он провел языком по губам.

— Что?

Паже нахмурился.

— Дженни все предвидела. Она сказала, что вы, скорее всего, приедете сюда. — Казалось, что он говорит это, прикладывая большие усилия.

«Прибытие», — подумал Дейсейн.

Так они называют это — воздерживаясь от поспешных суждений — просто для обозначения происходящего. Он внимательно посмотрел на широкое добродушное лицо Паже.

— Я видел детей, — сказал Дейсейн.

— А чего вы ожидали?

Дейсейн пожал плечами.

— Вы собираетесь выкинуть меня из долины?

— Эл Марден говорит, что тот, кто покидает Сантарогу, заболевает лихорадкой, — ответил Паже. — А те, кто остаются под наблюдением, извлекают из этого пользу.

— Считайте, что я — в числе последних, — сказал Дейсейн, улыбнулся и открыл дверцу грузовика.

— Поехали, — сказал Паже.

Дейсейн, вспомнив о реке, помедлил. Он вспомнил о разорванном ковре в коридоре гостиницы, газовую струю, озеро, стрелу… хлорную известь. Он вспомнил Дженни, убегающую от него… «Не подходи! Я люблю тебя!»

— Поехали же, — повторил Паже.

Все еще пребывая в нерешительности, Дейсейн спросил:

— Почему детей держат здесь?

— Мы должны делать акцент на внешних проявлениях детства, — ответил Паже. — Да, это жестоко, но естественно — здесь выращивается еда, — он обвел рукой теплицы. — Здесь они получают образование. Здесь есть электроэнергия. Ничто не расточается зря. У детей нет неудовлетворенных желаний.

И снова Дейсейн встряхнул головой. «Что-то не могу понять его».

«Делать акцент на внешних проявлениях детства».

Это походило на монолог шизофреника, и он вспомнил случайно подслушанный им разговор пары молодых сантарожанцев в «Голубой овце».

«Как можно кому-либо слышать закат?»

— Вы говорите не на английском, — пожаловался Дейсейн.

— Нет, на английском, — возразил Паже.

— Но ведь…

— Дженни говорит, что вы все поймете. — Паже с задумчивым видом поскреб по щеке. — Тренируйтесь, Дейсейн. — Снова показалось, что он говорит с огромным трудом. — Куда делось ваше Weltanschauung[15]? У вас же широкий взгляд на вещи? Целое больше, чем сумма частей. Что это такое?

Паже широко обвел рукой, как бы охватывая не только всю эту долину с комплексом теплиц, но также всю планету, всю Вселенную, простиравшуюся за ней.

У Дейсейна пересохло в горле. Этот человек спятил!

— У вас же есть опыт переживания, который дает Джасперс, — продолжал Паже. — Попытайтесь усвоить его. Дженни говорит, что вы легко сможете сделать это. А она редко ошибается.

Чувство, сдавившее Дейсейну грудь, превратилось в боль. В голове мелькали беспорядочные и лишенные смысла мысли.

Суровым голосом Паже произнес:

— Лишь примерно для одного из пятисот Джасперс оказывается не в состоянии… — Он распростер руки ладонями вверх. — Вы не относитесь к числу этих нескольких. Могу утверждать это. Вы станете человеком с раскрепощенным сознанием.

Дейсейн взглянул на какое-то здание, торопящихся мимо людей. Все двигались быстро и целенаправленно. Словно бы в каком-то танце пчел — их движение должно было направить его мысли в каком-то направлении. Но что-то мешало ему.

— Попытаюсь облечь это в слова внешнего мира, — продолжал Паже. — Возможно, тогда… — Он пожал плечами, оперся о дверцу, наклоняя широкое лицо поближе к Дейсейну. — Мы просеиваем семена реальности через фильтры идей. Мыслеформы ограничены языком. Другими словами: язык формирует русло, в котором двигаются наши мысли. Если мы ищем новые формы действительности, то мы должны отказаться от языка.

— Какое это имеет отношение к детям? — Дейсейн кивнул в сторону теплиц.

— Дейсейн! Мы с вами имеем обычный инстинктивный опыт. Что происходит в психике несформировавшегося человека? Как индивидуальности, как представителя отдельных культур и обществ, мы, люди, повторяем каждый аспект инстинктивной жизни, являвшийся неотъемлемой частью существования человечества как вида в течение бесчисленных поколений. С Джасперсом этот связывающий элемент нам уже не нужен. Так что, соединять это с жестокостью детства? Нет! Тогда мы получим насилие, хаос. У нас не будет общества. Как это просто, верно? Мы должны перенести ограничивающий свободу порядок на врожденные свойства нашей нервной системы. У нас должны быть общие интересы.

Дейсейн почувствовал, как его захватывают эти идеи, и попытался понять благодаря им смысл фраз, сказанных Паже раньше. «Делать акцент на внешних проявлениях детства»? «Широкий взгляд на вещи»?

— Мы должны удовлетворить потребности отдельных индивидуумов в выживании, — продолжал Паже. — Мы знаем, что внешний мир со всей его цивилизацией, культурой и обществом умирает. Они действительно умирают, вы ведь видите это. И сейчас, когда это вот-вот случится, от родительского тела отрываются частички. Эти частички обретают свободу, Дейсейн. Наш скальпель — это и есть Джасперс. Подумайте над этим! Вы ведь жили там. Это Виргилиева осень… сумерки цивилизации.

Паже отодвинулся от Дейсейна и внимательно посмотрел на того.

Дейсейна же очаровали слова доктора. В этом человеке сохранилась некая сущность, не поддающаяся действию времени — могущественная, накладывающая свой отпечаток на все окружающее. Над воротником белого халата вздымалась египетской формы голова, выдававшиеся скулы, нос времен Моисея. Белые ровные зубы виднелись меж тонкими губами…

Появившаяся на губах Паже улыбка выражала непоколебимое упрямство человека, которого невозможно в чем-либо переубедить. Его взгляд с восхищением скользил по местности, охватывая теплицы и людей, сновавших вокруг.