Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

• Название: Громыко. Война, мир и дипломатия
• Автор: Святослав Рыбас
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03477-8

В книге Святослава Рыбаса представлено первое полное жизнеописание Андрея Громыко, которого справедливо называли «дипломатом № 1» XX века. Его биография включает важнейшие исторические события, главных действующих лиц современной истории, содержит ответы на многие вопросы прошлого и прогнозы будущего. Громыко входил в «Большую тройку» высшего советского руководства (Андропов, Устинов, Громыко), которая в годы «позднего Брежнева» определяла политику Советского Союза. Особое место в книге занимают анализ соперничества сверхдержав, их борьба за энергетические ресурсы и геополитические позиции, необъявленные войны, методы ведения дипломатического противостояния. Показаны внешнеполитическая практика, деятельность крупнейших мировых лидеров — Сталина, Рузвельта, Черчилля, Мао Цзэдуна, Аденауэра, де Голля, Хрущева, Андропова, Брандта, Никсона, Картера, Рейгана, Буша-старшего, а также знаменитых дипломатов Генри Киссинджера, Вальтера Шееля, Анатолия Добрынина, Валентина Фалина, Георгия Корниенко, Эгона Бара и др.

---

Ответ на этот вопрос можно найти в записках его сына. Наш герой вовсе не выступал против возрождения фермерства, на чем настаивал Горбачев, но предупреждал, что сегодня деревня к этому не готова, у фермеров нет ни малогабаритной сельскохозяйственной техники, ни удобрений. «Без техники, а на лошадях сейчас урожая не вырастишь, мы далеко не уйдем. В аграрной политике нужна постепенность, кропотливость и любовь к земле и людям, на ней работающим. В 30-х годах крестьянство, как его ни притесняли, вытащило на своих плечах промышленность. Но тогда коллективизация форсировалась и привела к большим трагедиям. Я на них вдоволь насмотрелся в Белоруссии. Радикальные меры в обратном направлении ничем лучше не будут. Если уж система коллективных хозяйств создана, укоренилась и функционирует десятки лет, ее разрушать нельзя, это погубит снабжение населения продовольствием. Если мы начнем форсировать создание фермерства при начисто отсутствующей базе для его развития, то оно появится, найдется много энтузиастов, затем быстро зачахнет, и на фоне упадка коллективных хозяйств придется завозить много продовольствия из-за рубежа, а ты прекрасно понимаешь, что это может значить в стратегическом плане. Сейчас для развития сельского хозяйства нужны не новые “великие переломы”, а новые элеваторы, склады и овощехранилища»{454}.

Да и Горбачев оговаривал, что нельзя разрушать созданную в колхозах производственную структуру.

Дело было не в Кондратьеве и Чаянове и не в кулацких хозяйствах, а в том, что было трудно и даже невозможно быстро объединить мелкие хозяйства и крупные, деградация агропромышленного производства ничего, кроме вреда, уже не могла принести. Пожалуй, назад хода не было. А если и был, то следовало учесть скрытую сельскую безработицу, практическое отсутствие малой энергетики, на которой зиждились крестьянские хозяйства во времена Кондратьева и Чаянова, и самое главное — существующую социальную функцию государства.

Да, надо было правильно оценивать прошлое. К тому же еще при Брежневе Андрей Андреевич выступил за возврат колхозникам урезанных при Хрущеве приусадебных участков, что и было сделано.

Но вот вопрос: насколько эффективны были громыкинские деликатные возражения Горбачеву?

В общем, прошлое все сильнее окутывало нашего героя. Он начал писать мемуары, во сне к нему приходили Сталин, Рузвельт, Черчилль, Хрущев, Мао Цзэдун, Ялта, Потсдам, Думбартон-Окс, заседания Совета Безопасности ООН. Появилась потребность чаще встречаться с сыном, рассказывать ему о том, на что раньше не было времени.

Как свидетельствует В.А. Крючков, в январе 1988 года у него состоялся «необычайно откровенный» разговор с Громыко: «Вспомнили Андропова, Устинова. Андрей Андреевич заметил, что в их лице он потерял друзей-единомышленников. Особенно высоко отозвался о Юрии Владимировиче.

По ходу разговора Громыко обронил фразу, что ему, видимо, придется уходить на пенсию, но на душе неспокойно. “Боюсь за судьбу государства. В 1985 году после смерти Черненко товарищи предлагали мне сосредоточиться на работе в партии и дать согласие занять пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Я отказался, полагая, что чисто партийная должность не для меня. Может быть, это было моей ошибкой”, — заключил он»{455}.

В этом признании содержится ответ на вопрос, почему он выдвигал Горбачева после смерти Черненко. Он считал, что так будет лучше для страны.

На одном заседании Политбюро рассматривался вопрос о создании Детского фонда для поддержки детей-сирот и детей-инвалидов. Выслушав сообщение инициатора создания фонда писателя Альберта Лиханова, Громыко первым поддержал идею. По прошествии года или двух лет, как вспоминал А. Лиханов, ему позвонил Андрей Андреевич и сказал, что у него в Англии вышла книга воспоминаний и что он хотел бы перечислить весь гонорар на счет Детского фонда. Так он и сделал. Сумма по тем временам была очень значительна — 25 тысяч долларов{456}.

Как глава государства Громыко один раз в месяц проводил заседания Комиссии по помилованию преступников, осужденных на смертную казнь. Участник этих заседаний, первый заместитель председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобков вспоминал, как это было трудно в моральном отношении: несмотря на тяжесть преступлений осужденных, все же хотелось найти какую-то зацепку, чтобы сохранить жизнь хотя бы одному «Очень скоро я понял, что Громыко думает так же, он всегда с явным облегчением поддерживал каждое предложение о помиловании»{457}.

Глава 46. ГОРБАЧЕВ: «МЫ НА ПРЕДЕЛЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ»

Общечеловеческие ценности и государственные интересы

После окончания Второй мировой войны руководство США многократно принимало планы военных действий против СССР с применением ядерного оружия. Однако присутствие в Европе советских войск создавало баланс сил: в случае удара по СССР эти войска захватывали бы западноевропейские страны. После того как в 1949 году было создано советское атомное оружие, ситуация стала качественно изменяться.

Обе стороны начали гонку вооружений, которая для СССР была более обременительна, так как его экономика значительно уступала американской. США окружили СССР своими военными базами и угрожали его безопасности. Обе страны несколько раз подходили к роковому рубежу (в Корее, на Кубе, в Западном Берлине), но не переступали его из-за угрозы неизбежного возмездия. В непрерывных локальных войнах США несколько раз терпели поражения. СССР и его союзники в 70-е годы стали вытеснять страны Запада из ресурсных баз в Африке, на Ближнем Востоке, Юго-Восточной Азии, проникли в Латинскую Америку. Они использовали стремление к самостоятельности национальных элит в этих регионах, оказывая им большую военную и экономическую помощь.

Тогда мало кому могло прийти в голову, что СССР занимается экономическим самопоеданием, ведя всеобъемлющее соперничество с США. Оно было гораздо обременительнее для Москвы, чем для Вашингтона из-за особенностей советской экономики и географического положения. В Кремле видели мир сквозь абстрактную теорию неотвратимого упадка капитализма и неизбежного торжества социализма.

Однако наряду с непрекращающимся противостоянием под руководством Громыко велось постоянное сотрудничество в дипломатической сфере, чтобы уменьшить риск мировой войны. Были заключены международные договоры: о немилитаризации Антарктики (1959), о неразмещении ядерных испытаний в трех средах (1963), о неразмещении ядерного и другого оружия массового уничтожения в космическом пространстве (1967), о нераспространении ядерного оружия (1968), о неразмещении ядерного и другого оружия массового уничтожения на дне морей и океанов (1971), о запрещении и уничтожении бактериологического оружия (1972), о невоздействии на окружающую среду в военных и иных целях (1977). Исполнялись также ратифицированные двусторонние советско-американские договоры о мерах по уменьшению ядерной войны (1971) и об ограничении ядерных вооружений (1979).

При этом Громыко отметал предложения сократить советские тяжелые баллистические ракеты, которых у американцев не было. Он был готов к компромиссам, но не там, где задевались фундаментальные интересы СССР в области безопасности. С учетом китайского фактора он защищал принцип одинаковой безопасности, имея в виду географический фактор, исторически сложившиеся параметры стратегических ядерных сил (сухопутные, морские, передового базирования), экономическую цену противостояния. Его мысль: «Чтобы нас не ввели в тяжелые расходы». Горбачев впоследствии сразу же на 50 процентов сократил тяжелые ракеты и ракеты средней дальности «Пионер» (СС-20), резко снизив переговорные возможности{458}.

После смерти Андропова в отношениях с Америкой наступила короткая передышка, а с приходом к власти Горбачева были продолжены переговоры об ограничении вооружений. Вот какие установки давал Горбачев в октябре 1986 года накануне встречи с Рейганом в Рейкьявике: «Наша цель сорвать следующий этап гонки вооружений. Если мы этого не сделаем, опасность для нас будет возрастать. А не уступив по конкретным вопросам, пусть очень важным, мы потеряем главное. Мы будем втянуты в непосильную гонку, и мы ее проиграем, ибо мы на пределе возможностей»{459} *.

С этого началась политика «разрядки». К середине 1980-х годов вооруженные силы СССР и США, НАТО и Варшавского договора были примерно равными и уравновешивающими друг друга. Советская военная доктрина была оборонительной, но предусматривался в случае наступления НАТО в Европе быстрый переход к наступательным операциям для разгрома агрессора. В конце 1986 года была принята новая доктрина. В ней объявлялось о готовности СССР к совместным, а в определенных условиях — и к односторонним сокращениям вооруженных сил. Сенсационным был тезис об отказе в случае агрессии перехода в короткий срок от обороны к наступательным действиям, то есть СССР вообще отказывался нападать даже в случае агрессии.