Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

• Название: Громыко. Война, мир и дипломатия
• Автор: Святослав Рыбас
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03477-8

В книге Святослава Рыбаса представлено первое полное жизнеописание Андрея Громыко, которого справедливо называли «дипломатом № 1» XX века. Его биография включает важнейшие исторические события, главных действующих лиц современной истории, содержит ответы на многие вопросы прошлого и прогнозы будущего. Громыко входил в «Большую тройку» высшего советского руководства (Андропов, Устинов, Громыко), которая в годы «позднего Брежнева» определяла политику Советского Союза. Особое место в книге занимают анализ соперничества сверхдержав, их борьба за энергетические ресурсы и геополитические позиции, необъявленные войны, методы ведения дипломатического противостояния. Показаны внешнеполитическая практика, деятельность крупнейших мировых лидеров — Сталина, Рузвельта, Черчилля, Мао Цзэдуна, Аденауэра, де Голля, Хрущева, Андропова, Брандта, Никсона, Картера, Рейгана, Буша-старшего, а также знаменитых дипломатов Генри Киссинджера, Вальтера Шееля, Анатолия Добрынина, Валентина Фалина, Георгия Корниенко, Эгона Бара и др.

---

Дело, однако, изменилось в корне после того, как Германия разбила Францию и получила в свои руки почти все ресурсы европейского континента, а Англия лишилась Франции. Теперь блок Германии, Италии и Японии угрожает не только Англии, ной США.

Ввиду этого блок между Англией и США представляет естественный результат такого оборота международных дел.

С ком. приветом И. Сталин. 12.IХ.40 г»{67}.

* * *

Показательно, что и в Москве, и в Вашингтоне угадали будущее.

Это означало, помимо всего прочего, и грядущие перемены в судьбе Громыко. Он мог стать «главным послом» Сталина.

Правда, для этого должно было произойти важнейшее событие — провал переговоров в Берлине Молотова и Гитлера, последней советской надежды договориться.

Перед этим 23 сентября немцы в обмен на поставки оружия получили право ввести войска в Финляндию, а 10 октября 1940 года ввели войска в Румынию. Теперь Дунай, европейская транспортная артерия, становился «немецкой рекой», а Проливы и советские нефтяные промыслы на Кавказе оказывались под угрозой. На придунайской территории немцы завершили развертывание 15—17 дивизий и готовили прорыв на Балканский полуостров, чтобы превратить его в плацдарм против Турции и английских колоний.

Таким образом, с флангов европейского театра военных действий над СССР нависали части вермахта. У Москвы началась новая головная боль.

Молотов против Гитлера

Во время советско-германских переговоров, состоявшихся в Берлине 12—13 ноября 1940 года, Гитлер на двух встречах с Молотовым предпринял попытку, как он потом говорил, приложить «все усилия к тому, чтобы втянуть Россию в великую комбинацию против Англии». Он руководствовался классическим принципом дипломатии: создавать противовесы своим главным противникам. Фюрер попытался «развести» Сталина и Черчилля, повторив Мюнхен в новом варианте и предложив Молотову свободу рук в направлении Индийского океана, то есть английских колоний. Подобными комбинациями пестрит история мировой дипломатии. Вспомним об участии английского посла в организации убийства Павла I для организации коалиции против наполеоновской Франции, о формировании Францией антисоветской политики Польши, о поддержке Сталиным антияпонской борьбы Чан Кайши и Мао Цзэдуна, о чем поговорим чуть позже.

На переговорах в Берлине Молотов руководствовался следующей директивой Сталина: требовать установления советского контроля над устьем Дуная, участия СССР в решении «судьбы Турции» (Проливы!), консультаций по будущему Венгрии, Румынии и Югославии. К сфере интересов СССР были отнесены Финляндия, устье Дуная. Главный пункт директивы: Болгария должна войти в сферу интересов СССР с правом размещения там советских войск. Английской темы в указаниях Сталина не было, так как она была его отдельной козырной картой.

Но Гитлер мало что предложил в ответ. Он обещал добиться советско-японского договора о ненападении, убеждал, что на Балканах «Германия не имеет никаких интересов», — и больше ничего. Молотов дал понять, что это его не устраивает. Переговоры закончились ничем, если не считать подписания дополнительного протокола к секретным протоколам пакта Молотова — Риббентропа, касающегося территории Литвы.

Молотовский стиль ведения переговоров стал для НКИД образцом для подражания. В этом смысле Молотова можно назвать учителем Громыко. Вспоминает сын Андрея Андреевича: «Отец мне как-то сказал — все наши успехи на переговорах, приведших к заключению важных международных договоров и соглашений, объясняются тем, что я был убежденно тверд и даже непреклонен, в особенности, когда видел, что со мной, а значит, и с Советским Союзом, разговаривают с позиции силы или играют в “кошки-мышки”. Я никогда не лебезил перед западниками и, скажу тебе откровенно, после того как меня били по одной щеке, вторую не подставлял. Более тою, действовал так, чтобы и моему не в меру строптивому оппоненту было несладко» (Ан. А. Громыко — в интервью автору).

Оценивая переговоры Молотова в Берлине, Громыко назвал антианглийское предложение Гитлера «провокацией», повторяя, должно быть, исходившую от наркома формулу. Да, Гитлер явно провоцировал Москву, но ведь на то и существуют дипломатия и дипломаты, чтобы разбираться в тонкостях международной игры.

В сообщении об итогах этих переговоров, направленном советскому полпреду в Лондоне 17 ноября 1940 года, нарком писал: «Как выяснилось из бесед, немцы хотят прибрать к рукам Турцию под видом гарантий ее безопасности на манер Румынии, а нам хотят смазать губы обещанием пересмотра конвенции в Монтрё в нашу пользу, причем предлагают нам помощь и в этом деле. Мы не дали на это согласия, так как считаем, что, во-первых, Турция должна остаться независимой и, во-вторых, режим в Проливах может быть улучшен в результате наших переговоров с Турцией, но не за ее спиной. Немцы и японцы, как видно, очень хотели бы толкнуть нас в сторону Персидского залива и Индии. Мы отклонили обсуждение этого вопроса, так как считаем такие советы со стороны Германии неуместными»{68}.

17 ноября 1940 года посол СССР И. М. Майский довел до Черчилля, что Советский Союз не станет взаимодействовать с Германией на Ближнем и Среднем Востоке. Это был очень важный для Лондона сигнал.

Неизбежность войны не означает, что она случится завтра

25 ноября после обсуждения в Кремле итогов переговоров Берлину было послано сообщение (а вдруг одумаются?), что СССР готов принять проект пакта об экономическом и политическом сотрудничестве четырех государств на условиях, которые должны быть закреплены в секретных протоколах. И повторялись уже известные предложения о Финляндии, Румынии, Болгарии, Босфоре; зона к югу от линии Баку — Батум в сторону Персидского залива должна быть признана центром «территориальных устремлений Советского Союза».

Сталин решил добиться максимально возможного, пользуясь погруженностью Германии в войну с Англией. Если бы у него получилось, СССР обеспечил бы от Баренцева до Черного моря и Кавказа гарантированную линию обороны.

В итоге, отказавшись «загребать жар» для Гитлера и отстаивая свою позицию, Сталин (никак того не желая) убедил его, что без СССР Германия не может получить полный контроль над Средиземным морем, Ближним и Средним Востоком, что ключ лежит в кармане Сталина и что без разгрома СССР Германия не решит глобальной задачи мирового господства.

18 декабря канцлер утвердил Директиву № 21 (план «Барбаросса»): нападение на СССР предусматривалось на 16 мая 1941 года. Молниеносным ударом он должен быть повержен.

Начиная с этого времени Сталин стал получать десятки сообщений о войне с Германией и различные указания на ее сроки. Он понимал, что под многими может быть реальная основа, но еще он знал, что Англии жизненно необходимо, чтобы Советский Союз как можно быстрее начал военные действия против Германии.

Но Сталин хотел действовать как Рузвельт — готовиться и ждать. Ему не было жалко Англии, как и Англии не было жаль СССР, жестокость борьбы за мировые ресурсы была предельно обнажена.

Из дальнейших действий Кремля видно, что советское руководство твердо отстаивало свои позиции. К тому же из Вашингтона был получен сигнал: в январе 1941 года Рузвельт снял «моральное эмбарго».

17 января 1941 года Москва вновь заявила Берлину, что Советский Союз считает восточную часть Балканского полуострова зоной своей безопасности и не может быть безучастным к событиям в этом районе.

24 марта СССР взял обязательство оказать поддержку Турции в случае, если она подвергнется агрессии.

5 апреля заключен договор о дружбе и ненападении с Югославией (после совершенного там военного переворота и за сутки до начала германской агрессии против Белграда).

13 апреля СССР и Япония заключили договор о нейтралитете.

* * *

(В послесталинской историографии утвердилось мнение о том, что советское руководство сознательно закрывало глаза на нарастающие угрозы со стороны Германии. Громыко же считал иначе: «Агрессивные замыслы гитлеровской клики и ее намерение напасть на Советский Союз были очевидны для Советского правительства и руководства Советских Вооруженных сил. Однако был допущен просчет в определении сроков этого нападения. И. В. Сталин ошибочно полагал, что в ближайшее время Гитлер не решится нарушить договор о ненападении, если ему не дать для этого предлога…

Отсрочка вовлечения СССР во Вторую мировую войну дала время для дальнейшего укрепления обороноспособности страны, для развития военно-промышленной базы, для перестройки работы оборонной промышленности с учетом все более явственно надвигавшейся военной опасности, для дальнейшего повышения боевой готовности вооруженных сил. Однако некоторые вопросы, связанные с обороной страны, решить не удалось. Многие из намеченных мероприятий из-за недостатка средств и времени не были осуществлены до конца.