Рафаил Мельников - Броненосные крейсера типа “Адмирал Макаров”. 1906-1925 гг.

• Название: Броненосные крейсера типа “Адмирал Макаров”. 1906-1925 гг.
• Автор: Рафаил Мельников
• Жанр: Военная техника, оружее
• Год: 2006
• ISBN: 5-902236-28-2

Данная книга является продолжением книги автора “Броненосный крейсер “Баян”” (С-Пб. 2005 г.) и посвящена однотипным кораблям “Адмирал Макаров”, “Баян” и “Паллада”.

Все три корабля участвовали в первой мировой войне, а один из них — “Паллада” погиб от торпеды подводной лодки в октябре 1914 г. В книге описываются строительство, предвоенная служба, операции первой мировой войны, в которых участвовали эти корабли.

Для широкого круга читателей, интересующихся военной историей.

---

М.К. Бахирев не оставил объяснений, как этими двумя походамина “Баяне” и “Гражданине” — он с непостижимой простотой “сдал” решавшую судьбу всей Моонзундской обороны Церельскую батарею. Так, казалось бы, просто и легко можно было выручить Н.С. Бартенева и, не ожидая людей с дредноутов, прислать ему несколько артиллеристов со “Славы” и “Гражданина”. Как спасительно было бы это подкрепление вместе с несколькими проверенными матросами с этих кораблей, а частью и с крейсеров. Ведь знал же М.К. Бахирев, что 12-дм пушки “Гражданина” недалыюбойны и что, следовательно, его артиллеристы были бы много полезнее и нужнее, управляя огнем новейших береговых пушек. Ничто не мешало сделать этот огромной значимости поступок и тем подтвердить, что он способен на умелое командование.

О таком спасительном для обороны флота и всей России решении не появилось мыслей и у командира “Баяна” С.Н. Тимирева. Сооружавшаяся в сжатые сроки в обострившейся обстановке, с огромным напряжением сил в тяжелых зимних условиях на отдаленном, почти пустынном, каменистом полуострове, Церельская батарея ничтожно мало успела послужить флоту.

В заключительном акте Моопзундского возмездия “Баян” и “Адмирал Макаров” действовали на двух главных позициях обороны. “Адмирал Макаров”, искусственно накренившись на 5° и тем увеличив дальность стрельбы своих 8-дм орудий до 104 каб., у Кассарского плеса сдерживал натиск захвативших о. Эзель и рвавшихся к дамбе о. Моон германских войск. Под прикрытием его огня держал оборону героически отбивавшийся Ревельский “батальон смерти”, которым командовал бывший старший офицер крейсера (в 1913–1914 гг.) капитан 2 ранга П.О. Шишко.

Вместе с канонерскими лодками “Макаров” сдерживал постоянно державшиеся на плесе германские эсминцы, а затем прикрывал отход кораблей из Моонзунда. Под огонь крейсера попал 4/17 октября и эсминец VI00, на котором коммодор Генрих пытался разведать положение русских сил после боя на Кувайтском рейде.

В этом бою “Баян” снова под флагом начальника морских сил Рижского залива возглавил корабли, вышедшие па позиции против двух приближавшихся дредноутов адмирала Бенке. Об их появлении в сопровождении флотилии тральщиков с рассветом дали знать дозорные миноносцы “Деятельный”, “Дельный” и ближайшая от Куйваста часть связи. По плану боя “Слава” и “Гражданин” должны были вести огонь по противнику, держась за минным заграждением, а “Баян”, чья артиллерия сильно уступала противнику в дальности, — несколько позади их. Это был словно специально подготовленный судьбой последний, во многом символичный бой. Все было символично в этом со всех сторон показательном морском бою. Полным было применение всех новейших боевых средств флота — подводных лодок (английская поразила накануне германскую базу-носитель катерных тральщиков), тральщиков, мин заграждения и авиации, начавшей бой налетом па корабли в Куйвасте.

Об удивительной, быстро произошедшей метаморфозе с командой “Баяна” в бою свидетельствовал и его командир С.Н. Тимирев. Она, писал он, “с момента появления на горизонте неприятеля вспомнила старорежимную дисциплину и с виноватым видом смотрела в глаза Бахиреву и мне”.

Матрос с “Адмирала Макарова” 1915–1917 гг.

Лейтенант с “Баяна" М.Н. Бибеев

Вся тяжесть боя легла на “Славу”, которая одна могла добросить свои снаряды до германских дредноутов. Два других корабля, с орудиями меньшей дальности стрельбы, вели огонь преимущественно по тральщикам. Огонь по ним и по самолетам вели также и вышедшие в охрану четыре эсминца типа “Украина”. Уверенность, с которой германские тральщики приступили к тралению прикрывавшего рейд заграждения, заставили всех думать, что границы его немцам были известны.

Истекали последние минуты до момента открытия огня с быстро приближавшихся к линии русских заграждений германских дредноутов. И когда уже вовсе не проходилось думать, что корабли под огнем выйдут на позицию, ситуацию спасла решительная инициатива командира “Баяна” С.Н. Тимирева. Он предложил М.К. Бахиреву вывести крейсер на линию огня и тем увлечь за собой отставшие корабли. Офицеры на них, пришли в себя и повинуясь чувству долга и воинской чести, заставили свои корабли последовать за адмиралом.

Немцы, убедившись в непреодолимости энергично защищавшегося русскими кораблями (с участием эсминцев) заграждения, прервали бой и предприняли обходной маневр, также, видимо, продиктованный полученными от своей агентуры сведениями. Это позволило “Славе” задним ходом вернуться на позицию и продолжить бой на отходе, ведя огонь из сохранившей исправность кормовой 12-дм башни.

В возобновившемся после полудня бое немецкие тральщики, несмотря на новые потери от огня наших кораблей, продолжали с прежним упорством продвигать путь своим дредноутам. А те, уверенно и с большой скоростью, словно давно изучив восточный проход вдоль кромки заграждений, с предельных расстояний в 120–130 каб. сосредоточили огонь по первой начавшей отступать “Славе”. Огонь дредноутов в этот период боя, как писал М.К. Бахирев, “отличался меткостью и большой кучностью”. Техническое обеспечение немецкой артиллерии, как показал опыт войны, было наилучшим. Каждую минуту на русские корабли обрушивалось по два пятиорудийных залпа. В “Славу” попало восемь 12-дм снарядов. От затопления носовых отсеков и выравнивания крена с 8° до 4° корабль сел носом до 34 фут и кормой до 31 фута, что могло помешать отступить через Моонзупдский канал.

На “Баяне” этого видеть не могли, но уже чувствовали, что на “Славе” что-то неладно. Сев носом и имея крен, она уходила с позиции, не отвечая на сигналы. Не выполнила она и приказание адмирала пропустить вперед “Гражданина”, когда он, также получив несколько попаданий, по сигналу с “Баяна” также начал отходить к северу. ““Слава” же, — писал С.Н. Тимирев, находившийся уже около о. Шильдау (вне сферы огня), — на сигнал не отвечала и продолжала идти к входу в канал”. Затем настал звездный час “Баяна”. М.К. Бахирев предложил его командиру остаться на позиции, чтобы прикрыть отход оказавшегося под сильнейшим обстрелом “Гражданина”. Этот корабль действовал с примерной доблестью, отвечая немцам энергичным огнем. Каждый залп дредноутов мог оказаться для него гибельным, и “Баян” устремился им навстречу.

Расстояние позволяло действовать из двух 8-дм пушек (третья, добавленная в 1916 г., не имела прикрытия для прислуги, и в бой ее не вводили), но главный расчет был на отчаянное маневрирование под огнем, который тотчас перенесли на крейсер оба дредноута. “На наше счастье, машины работали без отказа, и большой крейсер вертелся, как вьюн, совершенно не позволяя неприятелю пристреляться: за все время (15 минут) нашего пребывания на позиции ни один снаряд в нас не попал, хотя с момента отхода “Гражданина” дредноуты перенесли весь огонь на крейсер”.

Никогда не забуду этих 15 минут. Сознание, что малейшая неисправность в машинах или в действии рулевого привода могла сделать нас простой мишенью и что одного случайного попадания было достаточно чтобы пустить крейсер ко дну, мало располагало к сохранению должного хладнокровия. Меня поддерживала лишь непоколебимая выдержка испытанного героя М.К. Бахирева. С полным наружным спокойствием он расхаживал по мостику, совершенно не вмешиваясь в мои распоряжения и лишь сочувственной улыбкой поглядывал на мою сумасшедшую “игру” на машинном телеграфе”, — писал С.К. Тимирев.

Лишь в последние минуты перед прекращением огня немцы добились одного попадания. Густой и едкий черный дым от большого катера в тросовой кладовой окутал мостик непроницаемой мглой. Управление ухудшилось еще и из-за 4 фут. дифферента (крейсер принял 1000 т воды). Но судьба хранила корабль, повторивший подвиг своего порт-артурского предшественника. Но теперь от него, от его командира и адмирала требовались поступки несравнимо более значимые и ответственные. Не дойдя до Церельской батареи “Баян” по возвращении на Куйвастский рейд оказался перед новым и уже в самом деле последним судьбоносным выбором. Судьба дала кораблю редкую по уравновешенности команду и отвела от обоих кораблей уничтожающий огонь германских дредноутов.

Перстом судьбы было то единственное, постигшее “Баян” попадание, угодившее не куда-нибудь, а как раз в представителей судового комитета, устроивших заседание в самом, как казалось, безопасном носовом подбашенном отделении. Только что — в разгар боя они приняли резолюцию с осуждением враждебного делу революции решения адмирала и командира “Баяна” принять бой с германскими дредноутами. Никто из них не выжил.

После этого боя “Баян” оставался под флагом начальника Морских сил Рижского залива. С ним в третьем из шести отрядов уходивших кораблей шли “Адмирал Макаров”, “Диана” и “Гражданин”, охраняемые каждый двумя эсминцами. О том, в каком состоянии находился флот, встречавший корабли в Лапвике командир “Баяна” свидетельствовал: “При проходе крейсера стоявшая там бригада дредноутов и 2-я бригада кораблей устроили нам овации: но характер их был настолько революционно-разнузданный, что наши матросы, не привыкшие ни к чему подобному, были совершенно ошеломлены и ничем им не отвечали.