Андрей Аникин - Юность науки

• Название: Юность науки
• Автор: Андрей Аникин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Экономика
• Год: 1975

Автор книги, доктор экономических наук, в форме  занимательных рассказов рисует живые портреты крупнейших предшественников Маркса в политической экономии. Перед читателем проходит целая плеяда ученых прошлого — Буагильбер, Петти, Кенэ, Смит, Рикардо, Сен-Симон, Фурье, Оуэн и ряд других выдающихся  мыслителей, труды которых сыграли важную роль в становлении  марксизма. Идеи их раскрываются в тесной связи с особенностями эпох, когда они жили и творили. Автор показывает, что некоторые мысли этих ученых сохранили свое значение вплоть до наших дней. Во второе издание введен значительный новый материал.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся политической экономией и её историей.

---

Таким образом, стоимость объективна, она существует независимо от ощущений человека, от того, как он субъективно оценивает полезность товара. Далее, стоимость имеет общественный характер, она определяется не отношением человека к предмету, к вещи, а отношением между людьми, создающими товары своим трудом и обменивающими эти товары между собой.

В противовес этой теории буржуазная политическая экономия нашего времени за основу стоимости принимает субъективную полезность обмениваемых товаров. Меновая стоимость товара выводится из интенсивности желания потребителя и из наличного рыночного запаса данного товара. Она становится тем самым величиной случайной, «конъюнктурной». Поскольку проблема стоимости уводится в сферу индивидуальных оценок, стоимость здесь теряет общественный характер, перестаёт быть отношением между людьми.

Необходимым выводом из трудовой теории стоимости является теория прибавочной стоимости, объясняющая механизм эксплуатации рабочего класса капиталистами. Напротив, субъективная теория стоимости и все связанные с ней представления буржуазной политической экономии в принципе исключают эксплуатацию и классовые противоречия.

Прибавочная стоимость — та часть стоимости товаров, производимых в капиталистическом обществе, которая создаётся трудом наёмных рабочих сверх оплачиваемой капиталистом стоимости их рабочей силы. Она безвозмездно присваивается классом капиталистов. Прибавочная стоимость составляет цель капиталистического производства, её создание — общий закон капитализма. В прибавочной стоимости заключена основа экономического антагонизма между рабочим классом и буржуазией. Развитие капитализма на основе действия закона прибавочной стоимости приводит к углублению его противоречий и в конечном счёте готовит крушение капиталистического способа производства. Как основа марксистского экономического учения, теория прибавочной стоимости имеет большое идеологическое значение. Нападки буржуазных учёных на марксизм в первую очередь направляются против теории прибавочной стоимости.

Вот почему идёт спор, которому больше двух тысяч лет: был ли Аристотель отдалённым провозвестником трудовой теории стоимости или он предок теорий, выводящих меновую стоимость из полезности? Спор этот возможен по той причине, что Аристотель не создал и не мог создать сколько-нибудь полную теорию стоимости.

Он видит в обмене уравнение товарных стоимостей и упорно ищет какую-то общую основу уравнения. Уже это было проявлением исключительной глубины мысли и послужило исходным пунктом для дальнейшего экономического анализа через много веков после Аристотеля. У него есть высказывания, напоминающие какой-то крайне примитивный вариант трудовой теории стоимости. На них, очевидно, и опирается Ф. Я. Полянский в приведённой выше цитате. Но может быть, даже важнее этого именно то ощущение проблемы стоимости, которое видно, например, в таком отрывке из «Никомаховой этики»:

«Действительно, не из двух врачей образуется общество, но из врача и земледельца, и вообще из людей не одинаковых и не равных. Но таких-то людей и должно приравнять.

Поэтому все, что подвергается обмену, должно быть как-то сравнимо… Итак, нужно, чтобы все измерялось чем-то одним… Итак, расплата будет иметь место, когда будет найдено уравнение, чтобы продукт сапожника относился к продукту земледельца, как земледелец относится к сапожнику»[10].

Здесь в зачаточной форме содержится понимание стоимости как общественного отношения между людьми, производящими разные по своей потребительной стоимости товары. Казалось бы, остаётся один шаг к выводу, что в обмене своих продуктов земледелец и сапожник относятся друг к другу лишь так, как определённые количества труда, рабочего времени, необходимого для производства мешка зерна и пары обуви. Но этого вывода Аристотель не делает.

Он не мог сделать такой вывод хотя бы потому, что жил в античном рабовладельческом обществе, которому была по самой его природе чужда идея равенства, равнозначности всех видов труда. Физический труд презирался и считался уделом рабов. Хотя в Греции были и свободные ремесленники и земледельцы, Аристотель каким-то странным образом «не замечал» их, когда дело доходило до толкования общественного труда.

Однако, лишь потерпев неудачу в своих попытках проникнуть за покров формы стоимости (меновой стоимости), Аристотель, точно со вздохом сожаления, обращается за объяснением загадки к поверхностному факту качественного различия полезностей товаров. Поскольку он, очевидно, чувствует тривиальность такого утверждения (смысл его примерно таков: «Мы меняемся потому, что мне нужен твой товар, а тебе — мой») и к тому же его количественную неопределённость, он заявляет, что сравнимыми товары делают деньги. «Итак, нужно, чтобы все измерялось чем-то одним… Этим одним является, на самом деле, потребность, которая для всего является связующей основой… В качестве же замены потребности, по соглашению (между людьми), возникла монета…»[11]

Это принципиально иная позиция, которая делает возможными утверждения вроде приведённой выше цитаты из книги Дж. Ф. Белла.

Экономика и хрематистика

Интересна ещё одна идея Аристотеля — знаменитое противопоставление экономики и хрематистики и тем самым первая в истории науки попытка анализа капитала. Придуманный им термин «хрематистика», не утвердившийся, в отличие от «экономики», в новых языках, Аристотель производил от слова «хрема» — имущество, владение. Для Аристотеля экономика — это естественная хозяйственная деятельность, связанная с производством необходимых для жизни продуктов, потребительных стоимостей. Она включает и обмен, однако опять-таки лишь в рамках, нужных для удовлетворения личных потребностей. Пределы этой деятельности тоже естественны: это разумное личное потребление человека.

Что же такое хрематистика? Это «искусство наживать состояние», т. е. деятельность, направленная на извлечение прибыли, на накопление богатства, особенно в форме денег. Иначе говоря, хрематистика — это «искусство» вложения и накопления капитала.

Промышленный капитал отсутствовал в античном мире, но немалую роль уже играл торговый и денежный (ростовщический) капитал. Его и изображал Аристотель: «…в искусстве наживать состояние, поскольку оно сказывается в торговой деятельности, никогда не бывает предела в достижении цели, так как целью-то здесь оказывается беспредельное богатство и обладание деньгами… Все, занимающиеся денежными оборотами, стремятся увеличить свои капиталы до бесконечности»[12].

Аристотель считал все это противоестественным, но он был достаточно реалистичен, чтобы видеть невозможность чистой «Экономики»: к сожалению, из экономики непрерывно вырастает хрематистика. Это — правильное наблюдение: мы сказали бы, что из хозяйства, где продукты производятся как товары — для обмена, неизбежно вырастают капиталистические отношения.

Необычайную трансформацию претерпела идея Аристотеля о естественности экономики и противоестественности хрематистики. В средние века учёные-схоласты вслед за Аристотелем осуждали ростовщичество, а отчасти и торговлю, как «противоестественный» способ обогащения. Но с развитием капитализма все формы обогащения стали казаться естественными, допускаемыми «естественным правом». На этой основе в XVII и XVIII вв. в социально-экономической мысли возникла фигура homo oeconomicus — экономического человека, мотивы всех действий которого могут быть сведены к стремлению обогащаться. Для Аристотеля выражение homo oeconomicus могло бы означать нечто прямо противоположное — человека, стремящегося к удовлетворению своих разумных потребностей, отнюдь не беспредельных. А эту гипотетическую фигуру без плоти и крови — героя экономических сочинений времён Смита, ему, очевидно, пришлось бы назвать homo chrematisticus.

Оставляя великого эллина, мы должны перенестись в Западную Европу конца XVI — начала XVII в. Это не значит, конечно, что 20 веков прошли для экономической мысли без следа. Эллинистические философы развивали некоторые идеи Аристотеля. Римские авторы много писали по предмету, который мы называем экономикой сельского хозяйства. Под религиозной оболочкой, в которую оделась наука в средние века, порой скрывались своеобразные экономические идеи. Комментируя Аристотеля, схоласты развивали концепцию «справедливой цены». Обо всем этом можно прочитать в любом курсе истории экономической мысли. Но эпоха распада рабовладельческого строя, созревания и господства феодализма не способствовала развитию экономической науки. Политическая экономия как самостоятельная наука возникает лишь в мануфактурный период развития капитализма, когда в недрах феодального строя складываются уже значительные элементы капиталистического производства и буржуазных отношений.