Сергей Бетев - А фронт был далеко

• Название: А фронт был далеко
• Автор: Сергей Бетев
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1989
• ISBN: 5-7529-0147-2

Книгу составили три ранее печатавшиеся повести свердловского писателя о трудовом подвиге уральцев во время Великой Отечественной войны, а также новое произведение автора «Памятник», в котором его герои встречаются через много лет после Победы.

---

Бабушка Александра из повести «Своя звезда» — персонаж вроде бы не первого плана. Но вот почему остановила на себе внимание.

Нам осталось неведомо, какое счастье пережили Ленка Заярова и молоденький лейтенант, встретившись на Купавиной в короткий час остановки воинского эшелона. Но ведомо, что погиб лейтенант под бомбежкой, не доехав до фронта. Вмиг оборвалась любовь. Черное известие подкосило Ленку.

Надо многое пережить, подойти к какой-то существенной грани, последнему метру перед пропастью, чтобы вдруг задать вопрос: «А для чего люди живут?» Бабушка Александра сердцем почувствовала отчаяние внучки и ответила сердцем: «Для жизни». Заторопилась пояснить ответ на примерах-судьбах односельчан: один, не щадя себя, спас из огня ребятенка, другой порушил всю семью, снедаемый жаждой наживы.

«Для жизни» — это не для одного себя, для всех.

С той поры мало-помалу разомкнулась душа девушки, увидела она не только свое неизбывное горе, но и горе других.

Жить для жизни — вечное призвание человека.

«Своя звезда» — о войне, о давно прошедшем 41-м. А разве сегодня отошли в небытие личные драмы? Разве сегодня кто-то, отчаявшись, не может так же спросить: зачем живу? И не у всякого, ощутившего бездну, найдется бабушка Александра. Но запечатлен ее облик в повести, далеко слышны ее негромкие слова. Стало быть, она уже для всех, бабушка Александра.

Бедой занесло Афоню в Купавину — на родной рязанской земле стало невмоготу. А тут, на станции, и работа нашлась — сторожем при магазине, и крыша над головой — передвижной домишко-вагончик. Много ли человеку надо.

Не было у Афони ни семьи, ни детей, и как-то само собою вышло, что привязался он к купавинской мелкоте… Впрочем, вы прочли «Афонин крест» и все это знаете.

Мне бы хотелось «оглянуться» на несколько слов, сказанных автором как бы мимоходом. Помните, тяжкой зимой 42—43-го годов, когда в Купавиной свирепствовали и холод и голод, Афоня исхитрился подкармливать ребятишек в десяти семьях. А у одной Альфии было пятеро. Мизерные запасы быстро иссякли, и он стал отдавать свой паек. От голода начали у Афони опухать ноги. «А купавинские бабы! Нет, не знали они своей души… не ведали они, что в душах их живет первозданная доброта. Она-то нынешней весной и заставила их постоянно помнить о маленькой караулке возле магазина, в которую на их глазах стучалась лихая беда».

Самопожертвование Афони вызвало в людях ответную волну. И, надо полагать, не только к нему. Пришибленные похоронками и дикой нуждой люди словно распрямились. Доброта разбудила доброту…

Мы нередко сетуем нынче на разные неурядицы, хотя в общем-то, слава богу, нет ни войны, ни голода, не босы, в домах тепло. Нет, не поймите меня превратно, я, конечно же, за то, чтобы жить богаче. Народ этого заслужил. И это будет. Обязательно.

Но значит ли жить богаче — быть добрее?..

В «Главном подъеме» ненавязчиво говорится об истинном ладе в семье машиниста Ивана Артемьевича Кузнецова. И война со всеми ее сложностями, изматывающим трудом и нехватками не поколебала, а лишь упрочила этот лад.

В эту-то семью и пришел Костя Захаркин, женившись на дочери Кузнецовых Надежде. В семье и окрепло у него чувство долга перед ближними, перед товарищами по депо, перед всем тем, что называем мы своею малой родиной и своею страной.

Вот, собственно, истоки подвига Кости. Он и в мыслях не мог допустить, чтобы ведомый ими железнодорожный состав, не одолев подъема из-за неисправности в котле паровоза, спятился на станцию и вызвал аварию, не мог допустить, чтобы в горячую топку полез Иван Артемьевич — пожилой, уже изработавшийся. Он пошел сам.

Война распределила потери: досталось вдоволь и фронту, и тылу. И если фронтовые более или менее подсчитаны, то тыловые, наверное, и не сосчитать. Не велось такого счета. От болезней, голода, непосильной работы скончалось великое множество. Вспомните безродное кладбище в Афониной роще. Первым тут закопали пятилетнего мальчонку — из беженцев. И пошли расти среди берез холмики грустных отметин. И это в одной только небольшой Купавиной, которую и на карте-то не найти.

Вот и Костя не дожил до Победы. Но приблизил ее…

Заканчивая трехтомник своих воспоминаний, маршал Жуков писал:

«…Я убежден: время не имеет власти над величием всего, что мы пережили в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе.

Это справедливо и для всего народа… В те годы мы еще больше закалились и скопили огромный моральный капитал».

Думается, что об этом капитале народа, умноженном за тяжкие годы военных испытаний, прежде всего и рассказал нам С. Бетев.

Впрочем, думается и дальше. Моральный капитал — это ведь не слиток золота, который и за тысячу лет не уменьшится в весе. Моральный капитал текуч. Он в беспрерывном движении, он может расти, умножаться, но, увы, и таять. Нет, наверное, большего горя, чем потеря народом такого капитала.

А как же сегодня? Окидывая взглядом нашу нынешнюю бурную и противоречивую жизнь, давайте не поторопимся с ответом. И это к лучшему, ибо слишком часто мы торопились, и слова обгоняли истину.

Уже одно то, что люди все сильнее жаждут справедливости, правды, милосердия, настоящей красоты и любви, — добрый знак возрождения.

Пусть же и добрые книги помогут нам.

Л. Румянцев