Владимир Ладченко - Светлые аллеи (сборник)

• Название: Светлые аллеи (сборник)
• Автор: Владимир Ладченко
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2014
• ISBN: 9781310975141

Человек я впечатлительный и эта впечатлительность впечатляет. Меня всю дорогу преследуют житейские бури. Для людей стойких — это лёгкий освежающий ветерок, придающий пикантность и обаяние их жизни. Для меня жестокий смерч, помноженный на цунами, после которых я долго не могу внятно думать о чем-нибудь другом. Я до сердцебиения ненавижу какие-то переезды, изменения в судьбе. И наверно поэтому жизнь моя, вопреки усилиям, состоит из одних злополучных переездов и изменений в непонятную сторону. Я сменил уйму адресов и квартир, жил с различными гражданками в браке и без, восторгался их вторичными половыми признаками, гладил по голове чужих детей, но благодаря сволочному характеру нигде не приживался. Жизнь давала очередной пендель и, подталкиваемый ненавистью, я уходил дальше, дальше. Туда, где меня еще не знали. Но все эти передвижения с чемоданом по пересеченной дорогами и домами местности носили узкий местечковый характер. Я менял города и населённые пункты, иногда жил в пунктах и ненаселённых, но границ области не пересекал…

---

Здоровый образ жизни

Лично я «за» здоровый образ жизни, а вообще против. Что это за образ такой, прости господи? Только работай и ешь. Как лошадь. А по утрам ещё и бегай. Трусцой или галопом. Цок, цок, цок. Тьфу! А лучше возьмёшь бутылочку и такие горизонты вокруг. Даже в небе. Совсем другая картинка. Эпоха возрождения души. И главное не распитие, а разговоры во время. Столько единомышленников и соратников, готовых стать подельниками. Все милые, приятные люди, хотя и в наколках. И женские морды становятся лицами. И ожирение этим лицам даже к лицу. И вот вы уже не Вася Петров, а Дон Жуан с небольшим намёком на Дон Кихота. А также Лобачевский и Есенин. И даже Эйнштейн, хотя по паспорту русский и идиот с детства. И всё ещё впереди. Что-то типа счастья. Небольшого такого огромного счастья. Ведь вы его заслужили всей своей несуразной жизнью. Сколько же можно против ветра. Ну не может всё просто так закончиться смертью! Должно же количество бед перейти в какое-то качество. Ну не может быть так и с вами. Таким единственным среди этого террариума!

Но жизнь продолжает удивлять. Оказывается может. И выясняется это сразу по пробуждении. Головная боль во всём организме. И хочется в туалет, а зачем, оформить для себя не можешь. Ощущение жажды и какого-то тупого стыда.

И опять начинаешь с теплотой думать о здоровом образе жизни. И опять лично «за», хотя вообще против. Он же ничего не даёт этот образ, кроме здоровья и хороших анализов. А здоровье без счастья, хотя бы и пьяного, зачем оно? Это хорошо для лошади. А вы же пока не лошадь. А загнанных людей пока не пристреливают. И иногда об этом невероятно жалеешь.

Автобусное знакомство

Мы ехали с товарищем Геной в автобусе. Даже сидели.

— Да, симпатичное лицо, — вдруг сказал Гена.

Мне стало приятно. Наконец-то заметили. Бывают такие лица, вроде бы и страшненькие, но одновременно симпатичные. Я давно это подозревал за своим лицом. И вот наконец это стали замечать и окружающие. Лучше поздно, чем никогда. Я погладил лицо рукой и сказал как можно пресыщенней:

— Я знаю.

Гена поморщился.

— Да не твоя морда. Вон девушка напротив.

И от этих слов моё лицо сразу превратилось в привычную морду. Я посмотрел напротив — действительно там сидела девушка. В мини-юбке сидела. А её декольте напоминала витрину. Вот что, мол, у нас сегодня в ассортименте. Её потрясающие ляжки облагораживали драное автобусное сиденье. И такие трогательные груди, которые хотелось потрогать. Впрочем ляжки тоже хотелось, но груди как-то сильнее. Но в её лице было что-то хищное и острое, потребительское что-то, хотя оставалось место и для симпатичности.

«Проститутка наверно», — подумал я. Когда я вижу красивую девушку, я всегда так думаю и становится как-то легче переносить, что она не твоя. Проституток у нас в городе неимоверное количество, и я всё надеюсь, что это количество выльётся в какое — то снижение цен. Ан, нет, не происходит. Законы рынка здесь как-то пробуксовывают. Ни весенних скидок, ни дешевых распродаж.

— Ну как? — с видом победителя сказал Гена.

— Ничего, — согласился я.

— Ну тогда иди, — сказал Гена — Иди. Видишь, как глазами стрижёт. Ты же любишь чёрненьких.

— А ты чего?

— У меня этого добра навалом, — отмахнулся Гена — У меня за тебя душа болит.

— Да ну, — засомневался я — С моей то мордой. Да и не умею я как-то.

— А чего здесь уметь! — удивился Гена — Подойди, скажи, так, мол, и так. Разрешите вам впендюрить. Иди, не будь дураком.

— Как, говоришь? — спросил я — Разрешите вам впендюрить?

— Да, — сказал Гена — Иди.

От этого «впендюрить» мне стало как-то всё равно и я пошёл. Но заявить ей так сразу в лоб «разрешите вам впендюрить» я, конечно, не решился. Не идиот же я в конце концов. У меня были свои элегантные методы.

— Извините, милая девушка, — начал я, присаживаясь рядом, — У вас случайно верёвочки не найдётся?

— Какой верёвочки? — как и положено удивилась она. Голос у неё был сиплый, но приятный.

— Знакомство с вами завязать, — сказал я дальше по своему методу — Меня Севой зовут. А вас?

Краем глаза я видел, что Гена делает мне ободряющие, хотя и неприличные знаки.

Девушка рассмеялась и сказала:

— Надя.

Пахло от неё очень вкусно. Портвейн не портвейн. Скорее всего вермут. И вблизи её груди выглядели ещё трогательнее. Я прямо еле сдержался. Но надо было что-то говорить ещё и, хотя уже был вечер, я сказал банальное:

— А что вы делаете сегодня вечером? Может как-нибудь встретимся?

— Вообще-то сегодня вечером я замужем — ответила Надя. И по моему как-то грустно.

Я перестал пялиться на её близкие ляжки и сказал:

— Я, конечно, сочувствую, но это — не оправдание.

— Тебе хорошо говорить. Ты не замужем — вздохнула Надя.

— Я не только не замужем, но даже не женат, — осветил я своё семейное положение и начал освещать её — А муж — не шкаф. Его можно отодвинуть на время в сторонку.

— Мой муж знаешь какой «шкаф»? — сказала Надя — Греко-римской борьбой занимается.

«Угрожает», — подумал я, но не отступил, хотя в голове мелькнул кадр-ужастик — я в руках мускулистого мужа и с уже перекрученной шеей.

— Я знаю, — сказал я — Зовут его Ваней, а фамилия Поддубный. Но всё же давай как-нибудь встретимся. Пока он борется.

— А зачем? — тоном дореволюционной курсистки спросила Надя и даже целомудренно поправила юбку.

Такие вопросы меня всегда убивают. А зачем? И всё теряет смысл. — Как фамилия? — Иванов. — А зачем? И всё. Крыть нечем.

— Вопрос конечно идиотский, — не стал скрывать я — но я отвечу. Пообщаемся. Познакомимся друг с другом поближе.

Я прямо сделал нажим на это «поближе», чтобы она поняла.

— Нет, — сказала Надя окрепшим вдруг голосом — Я мужа люблю.

Против этого «люблю» я был бессилен. Если сталкиваешься с этим фактом, то нужно отойти в сторонку и не лезть с грязными ногами.

— Значит никак?

— Значит никак.

— Ну что ж, приятно было не познакомиться, — глупо сказал я и, по инерции улыбаясь, вернулся к Гене.

— Ну чё? — спросил он.

— Ничё. Она мужа любит.

— И ты поверил! А про впендюрить говорил?

— Нет.

— Идиот! — восхищённо сказал Гена — Самое главное и не сказал.

— Иди сам, если такой умный — обиделся я.

— Учишь вас, учишь, — расстроено сказал Гена и молодым, пружинящим барсом пошёл к Наде. Красивый он был этот Гена, обаятельный. И одет хорошо.

О чём он с ней толковал, я не знаю, но через одну остановку они вышли вместе. Гена ещё мне махнул рукой, а Надя даже не посмотрела.

Они вышли, а я поехал в автобусе дальше. Как всегда один. И как всегда до конца.

Рудольф

Алкоголики — народ тертый и от этого несколько обшарпанный. На фоне всеобщего безволия и несомненной расслабленности населения на них приятно отдыхает глаз. Эти люди имеют цель — выпить, и идут к этой цели по всем правилам. А точнее по седым головам этих правил. И как работают фантазия и смекалка, когда самому не хочется! Отношения с водкой интимнее отношений с женщинами. Один пьёт суровыми запоями, другой понемногу, но каждый световой день. Один любит плотно закусить, другой считает это глупым вложением денег. Ну сами поразмышляйте — пьёшь, чтобы опьянеть, а закусывать, чтобы не опьянеть. И всё это одновременно. Действительно глупо. Третьим нужны компании и разговор с рукопожатиями, четвёртый и самого себя считает более, чем достаточной компанией. А в России отношение человека к водке — это его судьба. Добиваются успеха не те, кто умнее и талантливей, а тот, кто меньше пьёт. А меньше всего пьют обычно разные сволочи и дегенераты. И поэтому именно они делают карьеры, стоят у руля и ветрил, уводят из конюшен чужих жён. Зачем женщине такое трудное счастье житья с алкашом, когда есть более уютные варианты? И ещё, я почему-то убеждён: пьёт человек и в каких литражах или не пьёт вообще, зависит от обмена веществ в структурах его организма, а сила воли здесь, увы, абсолютно ни причём.

Так вот. Значился у меня некоторое время в соседях один пьюха по имени Рудольф. Человек неуёмного прохиндейства и его энергия кипучим прибоем разбивала все хлипкие рамки приличий. Классифицировался он как интеллигент, носил обманчивые очки и занимался литературным трудом. Труд этот заключается в написании стихов, до четырёх погонных метров в день, издавании в собственном издательстве каких-то газет.

В общем Рудольф, как таракан, шуршал в этой жизни и что-то делал.

А потом начинал потихоньку пить, попивать, да добра пропивать. Затем снова следовала завязка и светлый энергичный период, после него опять болезненный срыв и так он жил по кругу, как живут большинство людей.

Каждое исцеление от алкоголизма у Рудольфа ознаменовывалось новой женитьбой. И это немудрено, потому что он всегда женился на врачихах-наркологах. Какая врачиха его вылечит, он на той и женился. Рудольф посвящал новой жене небольшой стихотворный циклик и всё шло прекрасно года три-четыре. Пока в городе не появилась новая незамужняя врачиха. Рудольф заочно начинал тосковать по этому прекрасному далёко и как в дальнее плаванье уходил в запой. Через месяца четыре он шёл к этой врачевательнице на приём, она его быстро приводила в норму и Рудольф в благодарность за спасённую жизнь быстро на ней женился. На внешность и возраст Рудольф не обращал внимания — он был выше этого. Такое вот у человека несуразное либидо.