Анна Берсенева - Единственная женщина

• Название: Единственная женщина
• Автор: Анна Берсенева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-355-1

Московская жизнь, казавшаяся издалека такой привлекательной, становится для главной героини романа Лизы Успенской жестокой жизненной школой. Ей приходится столкнуться и с обитателями московского «дна», и с капризными светскими дамами. В момент полного отчаяния она встречает человека, которого, как она вскоре понимает, искала всю жизнь. Но, несмотря на взаимную любовь, счастье с ним оказывается нелегким. Став женой крупного предпринимателя, Лиза не только получает возможность отдыхать за границей и жить в роскоши, но и разделяет с мужем все трудности и опасности его жизни.

---

Она думала об этом с горечью, но, как ни странно, неожиданный для нее самой визит к Берсеневу вывел ее из состояния безнадежности.

Если бы еще не видеть Юру так часто, подумала было она, но тут же ужаснулась этой мысли: во что превратилась бы ее жизнь, если бы не удавалось хоть бы видеть его — пусть мельком, как это чаще всего и происходит теперь?

Сергея она тоже видела не так часто, как прежде, но уже через месяц после их разговора в кусковском парке Лиза поняла: ее уверенность, что отношения между нею и Псковитиным выяснены окончательно, — совершенно напрасна. В глазах Сергея опять читались и суровость, и печаль, и какая-то немая просьба…

«А может быть, не надо усложнять себе жизнь? — иногда думала Лиза. — Сергей любит меня, в этом не приходится сомневаться, он одинок, ничто не мешает нам быть вместе; и ведь я отлично знаю, как он надежен и порядочен — чего же больше?»

Она понимала, что многие женщины сочли бы за счастье связать свою жизнь со Псковитиным, но лишь ум подсказывал ей сомнения. В душе ее сомнений не было совсем, а она давно уже поняла, что не в силах приказать собственной душе…

Никита Берсенев сшил для нее чудесное платье из матовой бледно-зеленой тафты с нежными, едва заметными разводами.

— Вам еще не надоел зеленый, Лизонька? — спросил он, когда восхищенная Лиза разглядывала платье у него в мастерской. — Между прочим, он считается неблагоприятным для людей искусства — что, по-моему, совершеннейшая глупость. Все-таки это лучший ваш цвет, а ведь я хотел развеселить вас этим новым нарядом — зачем же отказываться от того, что вам особенно идет, не так ли?

Полюбовавшись на себя дома перед зеркалом, Лиза со вздохом повесила платье в шкаф. «Наверное, во мне нет как раз того, что присуще настоящей женщине», — подумала она.

Вопреки тому, что говорил Берсенев, не слишком порадовало ее это платье. Нет, ей совершенно не хотелось на светскую тусовку, но когда она вспоминала, как Юра сказал во время «кадрили» в ресторане: «Ты такая красивая сегодня, Лиза…» — сердце у нее сжималось…

… Строчки на экране компьютера замелькали перед нею, слились в какую-то невнятицу.

— Что с тобой, Лиза? — услышала она и быстро обернулась.

Юра стоял на пороге комнаты и смотрел на нее встревоженно. Лицо у него было какое-то осунувшееся, под глазами — темные тени. Но как он мог понять, что с нею что-то происходит? Ведь она сидела спиной к двери, да и вообще — его не было в комнате, и они не виделись весь сегодняшний день, да и вчера — что было вчера? — да, вчера они тоже виделись минут пять в информационном центре.

Но — он стоял в дверях, и в глазах его была тревога.

— Ничего, — тут же ответила она, стараясь повернуть голову так, чтобы свет от лампы не падал на лицо.

— Мне показалось… Мне показалось, ты плачешь, — тихо сказал он.

— Это из-за компьютера. Никак не могу привыкнуть. Болят глаза, когда подолгу смотрю на экран.

Она говорила отрывисто и одновременно пыталась смахнуть слезы, делая вид, что поправляет прическу. Сейчас, в эту самую минуту, она только радовалась, что видит его — и перед этой радостью отступили все остальные чувства.

— Лиза… Я хотел попросить тебя… — Голос у него был неуверенный. — Ты не могла бы съездить со мной сегодня в ресторан?

Это прозвучало так неожиданно! Юра говорил тем самым голосом, каким ребенок просит оставить на ночь открытой дверь в детскую, потому что ему страшно одному, или разрешить посмотреть поздно заканчивающийся фильм. Она и представить не могла, что так можно приглашать в ресторан, — и невольно улыбнулась.

— Просто удивительно, Юрий Владимирович! Вы говорите таким тоном, точно просите о чем-то тягостном и невыполнимом!

— Правда, Лиза? — Лицо его просияло. — А мне казалось…

— Что?

— Мне казалось, я обидел тебя, и ты никуда не захочешь пойти со мной, — твердо договорил он.

А она-то думала, что выглядит невозмутимой и даже веселой!

— Юра, — укоризненно сказала Лиза, забыв собственное правило не называть его в офисе по имени. — Зачем ты это говоришь? Я вовсе не думаю, что мы с тобой должны видеться часто, и вообще — что ты должен уделять мне внимание. Мало ли у тебя дел!..

— Не в этом дело, — он даже поморщился слегка, точно от навязчивой, ноющей боли. — При чем здесь дела!

Он смотрел ей в глаза таким неотрывным взглядом, словно они встретились после долгой разлуки и он не может наглядеться на нее. Губы его слегка дрогнули, как будто он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и сказал совсем другое.

— Как хорошо, что ты согласилась! Сегодня «Максим» открывается, ты не слышала? Это ресторан такой парижский, карденовский — теперь в Москве тоже будет. Но сегодня скучновато может быть, — произнес он извиняющимся тоном. — Тебе бы завтра интереснее было пойти — завтра актеры будут, музыканты. А сегодня — официоз: из правительства кто-нибудь, из мэрии, Дума. Но меня приглашают сегодня…

— Дума? — спросила Лиза. — Это Подколзев твой?

Юра расхохотался.

— Выходит, Дума — это только Подколзев, да еще мой? Там и другие тоже есть, поприличнее. Хотя — знаешь, как их называют? Думаки!

Лиза тоже рассмеялась. Настроение у нее изменилось мгновенно. Да и могло ли быть иначе, когда предстоял вечер с Юрой, все равно где — в «Максиме» или у черта на рогах! Но Берсенев — просто удивительно, словно чувствовал он с этим новым платьем!..

На мгновение, правда, у Лизы мелькнула мысль, что Юра должен был идти туда с женой — и по каким-то причинам ее нет, вот он и… Но она тут же отогнала от себя эту печальную тень — какая разница, как должно было быть? Этот вечер принадлежит им двоим, и она будет радоваться каждой минуте, думая только о том, что вот сейчас он рядом, а не о том мгновении, когда между ними хлопнет дверь ее подъезда.

— Мне надо переодеться, — сказала она.

— Мне тоже, — согласился Юра. — Я буду тебя ждать ровно в семь у твоего подъезда. Ты почему улыбаешься?

— Да просто так. Так дети договариваются на улицу выйти: я буду у твоего подъезда… Помнишь, мы к Виссенбергам ездили?

— Конечно! Я все помню, Лиз, каждую минуту. Так я тебя жду в семь, да?

14

Октябрьские вечера давно уже не напоминали о лете, и, выходя из лифта, Лиза почувствовала, как тянет холодом из-под двери подъезда. Она не надела даже плащ — ведь, наверное, это не принято, приезжать на такие вечера в плаще, как в кинотеатр?

Платье трепетало от сквозняка, переливаясь матовой зеленью, холодный ветерок шевельнул лепестки прозрачного цветка, причудливо приколотого Берсеневым у глубокого выреза, взметнулись легкие оборки-рукава, едва прикрывающие плечи.

Она спустилась вниз ровно к семи, но из окна было видно, что темно-серый «мерседес» уже стоит внизу. Юра курил, стоя у машины; увидев, что он поднял голову вверх, Лиза отпрянула от окна и выбежала к лифту.

Он быстро пошел ей навстречу, отбросив недокуренную сигарету, и Лиза даже приостановилась: он шел стремительно, словно преодолевая невидимую преграду, и на миг ей показалось, что мощная волна несется перед ним. Может быть, волна его воли?..

— Расплеснется в шумном беге… — сказала она, останавливаясь в двух шагах от него.

— А я кто — дядька Черномор или тридцать третий богатырь? — Он охотно подхватил ее шутку.

Он стоял перед нею, глядя на нее блестящими, счастливыми глазами, и ей показалось, что он не находит слов.

— Невозможно делать дурацкие комплименты! — выдохнул он наконец. — Ты моя красавица ненаглядная…

Голова у нее закружилась, она невольно схватила его за руку, чтобы не споткнуться на ровном месте. Он слегка привлек ее к себе и накрыл ее руку своей ладонью.

— Поедем, — шепнул он, давним своим, мгновенным движением прикасаясь щекой к ее волосам. — Спасибо тебе, моя хорошая!..

Он всю дорогу не отпускал ее руки, то и дело поднося ее к губам, и вся дорога слилась для нее в линию огней, мелькающих в его глазах. Ей не хотелось сейчас ни в какой «Максим» — ей никуда не хотелось, только бы не кончалась эта дорога, только бы сияли его глаза и вздрагивали губы, прикасаясь к ее руке…

Она словно ото сна очнулась, когда «мерседес» мягко притормозил у входа в «Националь». Юра осторожно выпустил ее руку; охранник открыл перед ними дверцу.

Небольшая толпа клубилась у входа, подъезжали все новые машины. У подъезда остановился даже «роллс-ройс» — огромный, как-то нарочито выглядящий на московской улице; в Германии такую машину Лиза видела только однажды — когда на кёльнской Рудольфплатц снимали фильм. Из машины был почтительно выпущен мужичок неприметной внешности, в отлично сшитом черном костюме.

Впрочем, сейчас все эти «роллс-ройсы», женщины в вечерних платьях и их владельцы казались Лизе призраками — она видела только Юру, и ей стоило больших усилий не смотреть на него неотрывно.