Анна Берсенева - Единственная женщина

• Название: Единственная женщина
• Автор: Анна Берсенева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-355-1

Московская жизнь, казавшаяся издалека такой привлекательной, становится для главной героини романа Лизы Успенской жестокой жизненной школой. Ей приходится столкнуться и с обитателями московского «дна», и с капризными светскими дамами. В момент полного отчаяния она встречает человека, которого, как она вскоре понимает, искала всю жизнь. Но, несмотря на взаимную любовь, счастье с ним оказывается нелегким. Став женой крупного предпринимателя, Лиза не только получает возможность отдыхать за границей и жить в роскоши, но и разделяет с мужем все трудности и опасности его жизни.

---

Что происходит с Лизой, он не знал, и поэтому не спускал с нее глаз — на всякий случай. Все-таки ведь она — хрупкая девушка, мало ли что придет ей в голову, если жизнь оторвет от нее человека, которого она любит…

Кажется, она не замечала, что он наблюдает за ней: слишком занята была своими переживаниями, Юрой — до него ли? «Надо, надо не упускать из виду», — уверял себя Псковитин, встречая ее в коридоре «Мегаполиса».

И он вглядывался в ее глаза, тонул в их прозрачной глубине и не мог оторваться от них — при чем здесь наблюдение, к чему обманывать себя выдуманными причинами?..

Он любил ее так, что темнело в глазах, когда он разрешал себе думать об этом — вернее, он не разрешал, но мысли о ней все-таки пробивали броню запрета. Но если бы Сергей спросил себя, способен ли реализовать свою любовь к Лизе — той ценой, которую надо было бы за это заплатить, — он не думал бы ни секунды.

Впрочем, он и не спрашивал себя об этом. Может быть, его выбор был сделан в тот прозрачный осенний день, когда золотые листья медленно кружились в воздухе и падали на свежую могилу. А скорее всего, гораздо раньше — когда льдины громоздились друг на друга и неслись по просыпающейся реке…

Он особенно много работал теперь, но ему не приходилось выдумывать для себя дела — их всегда было много.

Сейчас он занимался Звонницким. Собственно, Псковитин уже понял, что деятельность этого человека явно направлена не только на процветание фирмы. Но он все-таки надеялся еще, что в результате проверки окажется, что Звонницкий — всего лишь мелкий воришка, потихоньку приторговывающий незначительной информацией, что за ним никто не стоит, и его попросту можно будет с треском выгнать. Впрочем, Псковитин проводил проверку не для того, чтобы получить заранее известный результат, и у него было достаточно мужества, чтобы встретить любое известие.

То, что Звонницкий принадлежал к группе специалистов-компьютерщиков, с которой Ратников был связан в начале своей работы, через Сашу Неделина, — казалось ложным следом. Те люди давно рассеялись по белу свету — впрочем, некоторые работали теперь и в Москве, вращались в довольно влиятельных кругах. Но к деятельности «Мегаполиса» никто из них, кажется, не мог питать интереса.

Но кому же все-таки передавал он информацию — вот что волновало Псковитина. А то, что информация уходит, больше не составляло для него тайны, важно было только понять, в каких масштабах, — и Сергей уже собирался поговорить об этом с Юрой: одному ему было не разобраться в хитросплетении информационных потоков, в центре которых находился «Мегаполис-инвест».

В день четвергового концерта Псковитин как раз решил, что пришло время поговорить с Ратниковым. Он весь день просидел над бумагами, прослушал несколько оперативных записей — и настроение у него после этого было мерзкое.

Может быть, поэтому он не сразу заметил, как печальна сегодня Лиза, как измученно-тяжел Юрин взгляд. Сергей заглянул в его кабинет перед самым концертом.

— Идешь? — спросил он Ратникова.

Тот разговаривал по телефону и коротко кивнул Сергею, одновременно прощаясь с телефонным собеседником. Пока он еще говорил, Псковитин повнимательнее всмотрелся в его лицо.

— Что, Юра? — спросил он, когда тот положил трубку. — Говорил с Юлей?

— Да.

— Ты что-то решил?

— Как можно в этом «решить»? — почти взорвался Юра. — Это я насчет инвестиций могу «решить», просчитать варианты, взвесить все «за» и «против»! А здесь как — подумать и выбрать, что поудобнее? Хорош бы я был со своим решением!

— Значит, все останется, как есть? — Псковитин с невольной жестокостью требовал от него ответа.

— Не трави душу, Серега! Я бы и рад — но не могу переступить, понимаешь? И прекратим этот разговор.

Ратников встал, потом вспомнил еще что-то.

— Последний звонок — и все. Ты меня не жди, я приду прямо в зал.

Отъезжая от особняка после концерта, Сергей видел, что Лиза о чем-то говорит с Юрой. И уже в зеркало заднего вида заметил, что она села в машину одна… Потому-то он и звонил ей домой, потому, несмотря на ее резкий отказ, выехал из дому тут же после звонка и, проклиная чертовы пробки, лавировал в потоке машин по дороге к улице Черняховского у метро «Аэропорт».

С Юркой он столкнулся, уже выходя из Лизиного подъезда. Вахтерша охотно сообщила корректному мужчине, предъявившему солидное военное удостоверение:

— Уехала, только что и уехала! Сперва, знаете, приходила к ней какая-то — такая вся из себя, в белой эт-т-акой шубе, как в таких по городу нынче-то ходют! А потом и сама спускается — сумочка у ней такая вроде чемоданчика. Я говорю еще: далеко ли, мол, собралась, на ночь-то глядя? Мы люди старые, привыкли к порядку. А она: уезжаю, Надежда Тихоновна. А куда уезжаю — разве от них добьешься?

Юра дышал так тяжело, точно не ехал в машине, а бежал от своего до Лизиного дома. Это он после ранения стал так задыхаться — вдруг, от малейшего напряжения: одна из пуль задела легкое. Он не удивился, увидев выходящего из подъезда Сергея.

— Что с ней? — спросил он, на мгновение останавливаясь рядом с ним.

— Ничего, успокойся. Да не беги ты, нет ее дома.

— Как же «ничего», если дома нет? И трубка снята, я час целый звонил! А шофер говорит, домой отвез!..

— Уехала она.

— Куда уехала?! — почти закричал Юра. — Ах ты, черт, какая ж я скотина, Сергей, — все взвалил на нее!

И, не спрашивая его больше ни о чем, Юра бросился к машине.

Псковитин проводил взглядом его «форд», вылетающий в арку из двора: он был лишним в этом стремительном Юрином движении, он был не нужен ему в том, что Юра мог решить только сам.

5

Площадь Белорусского вокзала показалась Лизе средоточием уныния и безнадежности: тяжелые мокрые хлопья летели в свете фонарей, грязные брызги веером выхлестывались из-под колес проезжающих машин, лица прохожих были мрачно-сосредоточенны.

Если бы у нее были сейчас силы вглядеться получше в знакомый городской пейзаж, она заметила бы перемены, происшедшие с того дня, когда она впервые сошла с поезда и вышла вслед за братом на эту площадь. Не было больше тогдашней безнадежной грязи — наоборот, несколько мужчин ходили с длинными прутьями и собирали редкие обрывки газет и оберток в большие баки для мусора; уборщица то и дело протирала полы в здании билетных касс; во множестве появившиеся буфеты пестрели аппетитным разноцветьем, и по залу плыл, пока еще еле ощутимый, запах кофе.

Но Лизе было сейчас не до кофе и вообще не до того, чтобы разглядывать Белорусский вокзал. Выйдя из машины, она протянула водителю несколько смятых бумажек, и он, испуганно взглянув на чокнутую пассажирку, быстро взял их и тут же отъехал от греха подальше.

Двадцать минут оставалось до поезда, когда она подошла к окошку кассы и услышала, что билетов нет. Этого Лиза не ожидала: ей просто не верилось, что обстоятельства могут не складываться сейчас по ее воле, она даже не замечала такой мелочи, как обстоятельства…

— Девушка, уезжаем? — поинтересовался шустрый молодой человек, вертевшийся тут же, у окошка. — Могу посодействовать с билетиком — за отдельное спасибо.

— Сколько? — спросила Лиза, не обрадовавшись и не удивившись.

— Три цены, — деловито заметил парнишка. — Даете паспорт, половину денег — приношу билет с вашей фамилией. Потом остальное платите, у нас без обмана.

В другой ситуации Лиза побоялась бы отдавать незнакомому прохвосту паспорт и деньги, но сейчас ей было все равно — что значила для нее сейчас потеря какой-то бумажки?

Взяв паспорт и быстрым движением сунув в карман деньги, молодой человек растворился в толпе. Лиза прислонилась к стене у кассы, безучастно глядя на приезжающих, уезжающих и встречающих — мамаш с детьми и чемоданами, отглаженных командированных и спортсменов, уезжающих домой после соревнований.

Она была одна. И это было не то одиночество, которое преследовало ее до встречи с ним и которое ей тоже нелегко было переносить. Она была без Юры навсегда, и жизнь ее утратила смысл.

Она уезжала в Новополоцк только потому, что ей надо было куда-то уехать, обозначить свое исчезновение — а дорога связывалась в ее представлении с Белорусским вокзалом, вот с этими кассами… Ее не тянуло домой, ей вообще было все равно, где находиться сейчас, и единственным ее желанием было: исчезнуть совсем, прекратить это невыносимое состояние, в котором нет ни минут, ни часов…

Снежные хлопья давно растаяли на ее распущенных волосах и блестели, как бриллианты, в ярком свете вечерних вокзальных ламп.

— Все, девушка, получите! — услышала она бодрый голос. — У нас — как в аптеке, с вас — как договорились.

Лиза молча протянула спекулянту деньги, взяла билет и паспорт.

— Нас вот ругают, — наставительно сказал тот. — Дескать, наживаемся. А чего ж нам, за так трудиться, что ли? А от нас польза гражданам. Сервис!