Ирвин Уэлш - Одинбург

• Название: Одинбург
• Автор: Ирвин Уэлш
• Издательство: Geleos Publishing Hous
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8189-1464-0

Впервые на русском языке!

Невероятная встреча авторов мировых бестселлеров, лауреатов международных премий, культовых писателей нашего времени!

Три новых произведения от жителей одного города, самых популярных авторов культовых бестселлеров: «На игле», «Крестики-нолики», «Первое женское детективное агентство».

---

— Ты сегодня молчалив, — сказала она. — Все в порядке?

Он поспешно ответил:

— Да-да. Все в порядке.

Она искоса посмотрела на него.

— Я не всегда уверена, что знаю, о чем ты думаешь, — сказала она. — Ты иногда, как сейчас, замолкаешь. Хмуришься. И выглядишь вот так. И так. Смотри!

Джен рассмеялась, и он невольно улыбнулся. Он знал, что часто хмурится, и это может казаться забавным.

Внезапно она протянула руку и мягко накрыла ладонью его кисть.

— Видишь ли, я считаю тебя… экзотичным, наверное. Это звучит странно? Так говорят о растениях из других стран. Экзотика.

Джон уставился на нее. Вес руки был легким, но он чувствовал, как нагревается его кожа. Он хотел подвинуть ее ладонь, убрать, но не шевелился. Он не смотрел на свою кисть. И не говорил ничего. Он молчал.

Снаружи, с лестницы, донесся звук голосов. Наверху жил глуховатый мужчина. Он говорил со своей женой, словно отдавая приказы солдату. Она кричала в ответ, от натуги ее голос переходил на визг.

— Снова они начали, — сказала Джен. — По-моему, они не догадываются, что мы все слышим.

Он вяло улыбнулся и убрал руку, чтобы взять тарелки.

— У меня есть десерт, — сказал он. — Индийский. Думаю, тебе понравится. Мороженое с ореховым соусом. Ты ведь его любишь?

Она поднялась.

— Обожаю.

Они прошли в кухню, он поставил грязные тарелки около мойки. Потом подвинулся, чтобы пропустить Джен, и тут понял, что она увидела фотографию.

Сначала она молчала. Взяла чайник, собираясь наполнить его водой из-под крана, но замерла, зажав пальцами вентиль и не поворачивая его. Затем медленно сняла с чайника крышку и начала наполнять. Она повернулась и увидела, что Джон наблюдает. Ему надо было отвернуться, чтобы все было не так очевидно, но он не мог пошевелиться. Как будто устроил ловушку маленькому, беззащитному существу и она сработала. Теперь поздно было что-то менять.

— У тебя новая фотография, — сказала Джен тихим и ровным голосом.

Он был уверен, что заметно нервничает.

— Ах, эта, — ответил он. — Да. Она была в комоде. Я давно хотел поставить ее сюда.

Женщина полуобернулась и снова посмотрела на фотографию.

— Кто это?

Джон сглотнул.

— Это девушка.

Она натужно засмеялась.

— Это я вижу. Но кто она?

Он отвернулся, врать было легче, не глядя в глаза.

— Ее зовут Китти да Силва. Эти имена — португальские — часто встречаются в Коччи. Да Силвы теперь индийцы, но их имя пошло с тех времен.

Она пересекла комнату, чтобы включить чайник.

— Чем занимается Китти да Силва?

Он быстро соображал. Она — медсестра. Нет, не то. Может, учительница? Да, пусть лучше будет учительницей. Медсестра — это слишком банально.

— Преподает в школе, — сказал он. — Это маленькая школа для… маленьких детей. Вот чем она занимается.

— Ты давно ее знаешь? — спросила Джен, потом добавила, словно ей только что пришло это в голову: — Полагаю, она для тебя много значит. Раз у тебя есть фотография. Я не знала…

Он не смел взглянуть на нее.

— Я как-нибудь расскажу тебе. — И затем добавил с нарочитой бодростью: — Десерт, я чуть не забыл. Он в холодильнике. Я достану тарелки… Нет, не нужно. Я сам.

10

Джон не видел соседку назавтра, и на следующий день тоже. Он спустился и постучал в ее дверь, нерешительно, снедаемый чувством вины, но ответа не последовало. Ему показалось, что он слышит ее голос, но не был в этом уверен. Он подумал, что стоит поглядеть через щель почтового ящика, но, если она увидит его, это только увеличит взаимную неловкость. Поэтому поднялся к себе и сидел в квартире, неспособный сосредоточиться на работе, которую принес домой, на научных статьях, которые нужно было прочитать. Через пару дней предстоял групповой семинар, где состоится очередное обсуждение прочитанной специальной литературы. Но он не вникал в то, что читал, и иногда, доходя до конца статьи, понимал, что ничего не почерпнул.

Джон осознавал, что отдалился от Джен и сделал это, ничего не объяснив. Не было неловкого обмена сожалениями, не было произнесено ни слова. Что самое главное, она не должна была чувствовать себя отвергнутой. Он этого не хотел.

Но он скучал по ней и все это время ловил себя на том, что думает о Джен в неподходящие моменты. Он снова ходил стучаться к ней в дверь, но в этот раз понял, что ее там нет, и вернулся к себе, гадая, чем она занимается. Он полагал, что запланированная поездка в Глазго и в галерею отменилась. И кто мог винить ее за это!

На следующий день, вернувшись домой, он обнаружил под своей дверью записку. «Мне нужно уехать в Данди на несколько дней, — прочитал он. — Но я вернусь в субботу, довольно поздно. Ты все еще не против съездить в Глазго в воскресенье? Дай мне знать, если нет. Оставь сообщение в офисе. Там знают, где я».

Закончив читать, он ощутил неожиданный прилив радости. Так он чувствовал себя, когда находил свое имя в списке сдавших экзамен в мединституте, — радостное облегчение и возбуждение. Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Там было немного людей, и он почувствовал внезапную, необъяснимую любовь к незнакомцам. Какой-то мужчина поднял голову и посмотрел на него. Джон хотел помахать, обратиться к прохожему, но в этом городе так не поступали. Наверняка они по-своему выражают радость, подумал он, но здесь никогда не бывает парадов, танцев на улицах и салютов из разноцветной муки.

Они вместе шли по галерее Баррела. Джен была молчаливой — не холодной, но молчаливой. По дороге в Глазго она говорила о Данди и своей работе. В разговоре не было долгих пауз, но она была задумчивее обычного. Он ощущал радость, просто находясь в ее обществе. Он хотел извиниться, все объяснить, но не мог. Со временем он что-нибудь придумает. Поговорит с ней и все расскажет. Никогда не поздно снова стать честным.

Они присели выпить кофе.

— Как один человек мог столько всего собрать? — спросила она. — Разве это не удивительно?

— Наверное, он был очень богат.

— О да. Судовладелец. Такие люди обычно бывают очень обеспеченными. Взять хотя бы греков.

— В Коччи тоже есть судовладельцы. Большие люди. И очень богатые.

Она рисовала ложкой узор на пенке капучино. Он пытался разобрать, что она рисует. Возможно, цветок, а может, какую-нибудь завитушку вроде кельтских узоров, поразивших его своей красотой и сходством с орнаментом по краям Махальского[18] манускрипта. Художников связывает братство, подумал он, через годы, через века. Да, братство.

— Как поживает Китти да Силва? — вдруг спросила она. — Как она вообще?

Джон некоторое время молчал, молчало его сердце.

— Ее больше нет, — ответил он.

Она уставилась на него, подавшись вперед.

— Как так?

— Она пошла в лес на холмах, — сказал он. — И ее съел тигр.

Она посмотрела на него с изумлением, а потом, все поняв, расхохоталась.

Иэн Рэнкин Шоу начинается

Посмотреть на него собралось около тысячи человек. Самая большая аудитория в его жизни, и больше, наверное, уже не будет. А вот и он сам, на своем месте как штык. Старый маг Месмер не смог бы лучше. Гипноз — штука такая, иногда он взаправду, а иногда нужно подставное лицо. Потому что есть разница между магией и иллюзией. С этим в наше время соглашаются даже самые знаменитые. Иногда такие ребята, как Пенн и Теллер, показывают, в чем заключается фокус. А еще есть двойной блеф, когда тебе подробно объясняют, как устроен некий «невероятный» фокус, — но лишь для того, чтобы подготовить другой, еще более грандиозный, чем первый.

И так же, как гипнотизеру нужен кто-то, кого можно ввести в транс, каждому иллюзионисту нужна «жертва» — так называют их профессионалы — человек из толпы, который поможет показать фокус. Фишка в том, что «жертва» должна быть доверчивой. Тогда она проникается фокусом и помогает его показать. Порой прикрывая истинные намерения фокусника, порой отвлекая от него внимание. Он видел такое прошлым летом на Хай-стрит. Солнечный день, по телевизору сплошные повторы. Он продал свой последний выпуск «Биг Ишью»[19] и просто убивал время. На Хай-стрит собралось много уличных артистов: жонглеры, певцы, мимы. Актеры раздавали программки. Акробат на гигантском колесе-велосипеде подкидывал и ловил палки. Когда он начал их ронять, люди из жалости зааплодировали.

«Не хлопайте, пока у меня не получится!» — закричал он и попросил блондинку в первом ряду кинуть палки ему обратно. Потом объяснил, что единственная причина, по которой ронял их, это возможность заглянуть в вырез ее футболки. Толпа засмеялась, но Тигр тогда не понял, было это частью шоу или акробат отвлекал толпу от своих ошибок.

Он размышлял об этом, прогуливаясь мимо набитых кафе. За столиками снаружи было людно, и он подумал, не стрельнуть ли мелочи, но знал, что нельзя: он продавал «Биг Ишью», а не просил милостыню. В то же время продавать журнал становилось всё труднее. У него была пара точек для торговли, со строгим ограничением времени работы. Некоторые просто стояли с пачкой журналов в руках, словно жалея самих себя. Другие, наоборот, торговали слишком рьяно, отпугивая клиентов. У Тигра было несколько постоянных покупателей, они останавливались поболтать, иногда давали ему больше фунта — цены журнала. Иногда покупали ему кофе в соседней палатке. У продавщицы из этой палатки было, как сказала бы мать, золотое сердце: каждое утро она угощала его рогаликом с беконом, бесплатно. Он почувствовал голод, проходя мимо кафе. В кармане были деньги, но цены здесь кусались. Вместо этого он остановился рядом с толпой у собора Святого Эгидия. Только на секунду, чтобы харкнуть в Сердце Мидлотиана[20] — говорят, это приносит удачу, но на самом деле ему ужасно нравилась гримаса отвращения на лицах туристов. Но потом мужской голос завладел его вниманием, увлек в толпу, и он увидел работу мастера.