Белинда Александра - Белая гардения

• Название: Белая гардения
• Автор: Белинда Александра
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-771-2

Аня Козлова, дочь белоэмигрантов, в тринадцать лет осталась без родителей и чудом избежала репрессий.

Отец сравнивал ее с гарденией — хрупким цветком волшебной красоты, который требует заботы и внимания. Однако молодая женщина проявляет завидное мужество и стойкость перед жизненными невзгодами. Она с одинаковым достоинством управляет роскошным ночным клубом в Шанхае и работает официанткой в Австралии, куда ее забросила судьба. Ни подлость мужа, ни боль одиночества не сломили ее. Она живет надеждой отыскать свою мать, ибо нет уз прочнее, чем узы матери и ребенка.

---

7. Осень

К ноябрю стало понятно, что надежды Дмитрия на то, что гражданская война обойдет нас стороной, не оправдались. В Шанхай хлынули беженцы из сельской местности. Впрягшись в повозки или толкая перед собой тачки, груженные скарбом, они пробирались по рисовым полям и размытым дорогам, больше похожим на болото. Город был наводнен попрошайками. Прямо на наших глазах люди на улицах умирали голодной смертью. Их тела лежали, напоминая груды старых тряпок. Трущобы стали разрастаться, в каждом ранее пустовавшем доме теперь ютились десятки нищих. Они собирались у небольших костров, чтобы погреться; многие душили своих детей, не в силах больше смотреть на их страдания. Промозглый воздух наполнился зловонным дыханием смерти. Люди ходили по улицам, прижимая к носам платки; в ресторанах и гостиницах распыляли духи и устанавливали вытяжки, чтобы избавиться от запахов, проникавших снаружи. Каждое утро по городу ездили мусороуборочные грузовики и собирали трупы.

Националистическое правительство продолжало жестко контролировать все газеты, поэтому в них можно было прочитать, только о парижской моде да об английском крикете. Несмотря на то что инфляция нанесла сильнейший удар экономике, трамваи и стены магазинов были увешаны рекламными плакатами последних моделей бытовой техники. Финансовые воротилы Шанхая старались убедить нас, что волноваться нечего. Но они не могли запретить людям перешептываться в кафе и театрах, библиотеках и гостиных. Армия коммунистов уже стояла на берегах Янцзы, но пока не двигалась дальше, а лишь собирала о нас информацию. Они пережидали зиму, собираясь с силами перед наступлением в Шанхай.

Однажды Дмитрий вернулся из клуба позже обычного, почти под утро. Я не ездила в клуб с ним, потому что сильно простудилась. У меня все еще была высокая температура, когда я вышла встретить его. Лицо мужа казалось изможденным и несчастным, глаза покраснели.

— Что с тобой? — спросила я, помогая снять плащ.

— Я хочу, чтобы ты больше не ходила в клуб, — заявил он.

Я вытерла нос платком. У меня закружилась голова, поэтому я села на диван.

— А что случилось?

— Наши посетители слишком напуганы и боятся выходить ночью из дому. Нам становится все труднее покрывать расходы. Шеф-повар сбежал в Гонконг, и мне пришлось переманить повара из «Империала», пообещав ему в два раза больше денег, хотя он и в подметки не годится нашему.

Дмитрий достал из серванта бутылку виски и стакан.

— Я собираюсь понизить цены, чтобы привлечь больше людей… до того момента, когда все утрясется. — Дмитрий повернулся ко мне. Ссутулившись, словно только что получил удар, он хрипло произнес: — Не хочу, чтобы ты это видела. И не позволю, чтобы моя жена развлекала матросню и заводских бригадиров.

— Неужели все так плохо?

Дмитрий опустился на пол передо мной, положил голову мне на колени и закрыл глаза. Я погладила его волосы. Моему супругу было всего двадцать лет, но последние несколько месяцев наложили на его лицо печать в виде сеточки морщин. Я нежно провела рукой по высокому лбу, разглаживая морщины. Мне правилось прикасаться к его коже, она была упругая и бархатистая, как хорошая замша.

Когда мы вместе заснули, мне впервые за долгое время приснился Харбин. Я шла к дому, из которого доносился знакомый смех. У камина стояли Борис и Ольга, рядом с ними сидел ИХ кот. Отец подрезал розы, собираясь поставить их в вазу. В углу рта у него была зажата сигарета, руки ловко управлялись с колючими стеблями. Когда я прошла мимо него, он улыбнулся. Из окна открывался вид на зеленое поле, которое мне запомнилось с детства, а на берегу реки я увидела мать. Я выбежала из дому. Росистая трава хлестала по ногам. Когда я приблизилась к матери и коснулась подола ее платья, я совсем запыхалась и из глаз потекли слезы. Она поднесла пальцы к своим губам, а затем приложила их к моим. Неожиданно ее фигура начала мерцать, медленно растворяясь в утреннем свете.

Дмитрий спал на диване рядом со мной, уткнувшись лицом в подушку. Дыхание мужа было спокойным и глубоким. Даже когда я нежно поцеловала его в веко, Дмитрий не пошевелился. Я потерлась щекой о его плечо и обняла обеими руками, как тонущий человек хватается за бревно.

К вечеру моя простуда переросла в лихорадку, а кашель стал таким сильным, что из горла пошла кровь. Дмитрий вызвал врача, который приехал ровно в полночь. Волосы доктора, словно белое облако, окаймляли красное лицо, а крупный нос походил на гриб. Кожа на его руках была сухой и ломкой, как бумага. Когда он грел в ладонях стетоскоп и выслушивал хрипы у меня в груди, я подумала, что он напоминает сказочного гоблина.

— Вам нужно было обратиться ко мне раньше, — заметил он, засовывая мне в рот градусник. — У вас инфицированы легкие. Мне придется положить вас в больницу, если только вы не пообещаете не вставать с постели до полного выздоровления.

У градусника оказался вкус ментола. Я откинулась на подушки, прижав руки к ноющей груди. Дмитрий примостился на краю кровати и начал массировать мне шею и плечи, чтобы хоть как-то уменьшить боль.

— Аня, прошу тебя, выздоравливай, — шептал он.

Первую неделю болезни Дмитрий пытался одновременно ухаживать за мной и вести дела в клубе. Но мой кашель не давал ему спать даже в те несколько часов, которые он выкраивал для отдыха по утрам и вечерам. Меня же начали беспокоить круги у него под глазами и то, каким бледным он стал. Нельзя было допустить, чтобы он тоже заболел. Мы так и не завели горничную или кухарку, поэтому я попросила Дмитрия прислать ко мне Мэй Линь, чтобы он поехал в клуб и немного отдохнул там.

Я была прикована к постели большую часть декабря. Каждую ночь меня мучили приступы лихорадки и плохие сны. Я видела Тана и солдат в форме коммунистов, которые надвигались на меня. Еженощно мне во сне являлся фермер, казненный на моих глазах японцами; он умоляюще смотрел на меня скорбными глазами и протягивал руку. Она была так холодна, словно рука мертвеца, и я понимала, что этот человек обречен. Однажды, когда мне казалось, что я уже не сплю, я увидела рядом с собой на кровати молодую китаянку. На воротнике у нее болтались очки, а из простреленной головы на одеяло текла кровь. «Мама! Мама!» — стонала она.

Иногда мне снился Сергей, и я просыпалась в слезах. Я спрашивала себя, могу ли я поверить в то, что его действительно отравила Амелия, и, несмотря на утверждения Любы, приходила к выводу, что не могу. К тому же, с тех пор как Дмитрий сделал ее совладельцем клуба, Амелия стала относиться ко мне радушнее, чем когда бы то ни было. Узнав о моей болезни, она прислала ко мне слугу с прекрасным букетом лилий.

К середине декабря Дмитрий стал проводить в клубе большую часть времени, стараясь хоть как-то удержаться на плаву. Туда же он перевез и свои вещи, чтобы не тратить время на поездки. Мне было одиноко и скучно. Я пробовала занять себя чтением книг, которые приносила Люба, но у меня быстро уставали глаза. В конце концов вместо чтения я стала часами смотреть в потолок. У меня не было сил даже встать и пересесть к кресло у окна. После трех недель болезни, несмотря на то что лихорадка пошла на спад и кашель уменьшился, я все еще не могла без посторонней помощи добраться из спальни до дивана в гостиной.

Рано утром, в канун католического Рождества, Дмитрий пришел навестить меня. Мэй Линь, чьи кулинарные способности улучшались день ото дня, приготовила жареную рыбу со специями и шпинат.

— Я рад, что ты снова ешь нормальную пищу, — сказал Дмитрий. — Значит, скоро пойдешь на поправку.

— После выздоровления я надену лучшее платье, и в клубе все ахнут. Я буду помогать тебе, как и положено жене.

У Дмитрия дернулись губы, как будто он услышал что-то неприятное. Когда я посмотрела на него, он отвернулся.

— Было бы замечательно, — натянутым голосом ответил он.

Поначалу его реакция удивила меня. Но потом я вспомнила, что он стыдился новых посетителей клуба. А мне все равно, подумала я, ведь я люблю тебя, Дмитрий. Я твоя жена и хочу быть рядом с тобой, несмотря ни на что.

Позже, вечером, когда Дмитрий ушел, меня пришли проведать Алексей и Люба. Они принесли подарок. Открыв коробку, я увидела красно-синюю кашемировую шаль. Я накинула ее на плечи.

— Тебе очень идет, — заметил Алексей. — Отлично сочетается с волосами.

Попрощавшись с Михайловыми, я из окна наблюдала, как они шли по улице. Прежде чем завернуть за угол, Алексей обнял жену за талию. Простое и привычное движение, проявление любви и доверия между мужчиной и женщиной, которые прожили вместе много лет. Я подумала, а станем ли мы с Дмитрием такими же когда-нибудь? Но от этой мысли у меня лишь испортилось настроение. Мы женаты всего три месяца, а уже встречаем зимние праздники врозь.

Настроение улучшилось лишь на следующий день, когда явился Дмитрий. Улыбаясь во весь рот, он весело похлопал меня по бедру.