Лайош Мештерхази - Свидетельство

• Название: Свидетельство
• Автор: Лайош Мештерхази
• Издательство: Правда
• Жанр: О войне
• Год: 1983

Лайош Мештерхази, писатель-коммунист, написал роман о Будапеште. Автор рассказывает о родном городе военных лет, о его освобождении советскими войсками от господства гитлеровцев, о первых днях мира.

---

На углу улицы Мико стояли два старичка. Два маленьких, сереньких человечка с портретами видных деятелей двух рабочих партий в руках. Все вокруг них уже уселись на тротуар, и только они непоколебимо оставались на ногах. Словно старые кони, которым так трудно вставать, что лучше уж не ложиться… Один старик был совсем крохотный, почти карлик, с усталыми, слезящимися глазами, другой — повыше и помоложе первого, с тонким хищным носом и подстриженной бородкой.

— Если бы еще этих вот не было! — проворчал высокий.

— А ну-ка, составим их вместе, пусть целуются! — захихикал другой.

Проходя мимо, Ласло Саларди обратил внимание на стариков.

— А у вас, дедушки, хватит сил идти-то?

Старики не ответили. Но Ласло не уходил. Остановившись, вопросительно смотрел на них. Тогда маленький, будто гном, старичок решился, — он был уже очень стар, и жить ему все равно оставалось немного, — эта мысль была написана на его дряхлом лице.

— Хватит — не хватит, какая разница, товарищ, если надо?

— Ну, что вы! — возмутился Ласло. — Празднество на площади Геллерта, речи на площади Героев… До трех часов вам и присесть не удастся. Разве ж выдержите? Шли бы вы лучше домой!

Высокий старик с гордым, неподвижным лицом был немногословен.

— У меня семья, — сказал он сквозь зубы.

Зато маленький воспрянул духом. Однако прежде чем ответить, он на всякий случай оглянулся по сторонам.

— Только бы хуже не было?..

Да перестаньте вы! — вспылил Ласло. — Откуда вы взяли?

Старики опять промолчали, затем высокий повторил:

— У меня семья.

— Ну, так и ступайте себе преспокойно к своим семьям! Ничего вам за это не будет… Двое таких пожилых людей!.. Да разве вам осилить двенадцать километров туда и столько же обратно? Слушайтесь больше рассудка и меньше — всяких глупых панических слухов! — бросил Ласло и, весь кипя от гнева, побежал дальше. А старики потоптались немного на месте, отнесли плакаты в сторонку, приставили их к стене и потихоньку удалились вверх по улице Мико.

— Говорит: слушайся рассудка! — возмущался высокий старик с орлиным носом. — Сколько уж лет, как рассудку нет веры. А слухи — они всегда подтверждались. И где только, в каких облаках, витает эта молодежь?

— Да и где он, рассудок-то? — жалобно вторил ему другой, и из глаз его катились слезы. — Где он есть-то, ты мне вот на что ответь…

Ласло напустился на Сечи:

— Известно тебе, что людей на демонстрацию сгоняли с помощью слухов, угроз? Иначе, мол, не пропустит комиссия по лояльности, а то и в исправительный лагерь посадят!.. Колонна полна старых мухоморов, таких, что одним глазом давно уж в могилу смотрят!

Сечи побледнел, но ничего не ответил Саларди и только по тому, как он сдвинул шляпу на затылок, можно было догадаться, что и он зол. Шляпа была коричневая, совсем еще новая. Первая его шляпа… Давно уже жена пилила Сечи за старую, потертую кепку: «Разве можно эту рухлядь на голову надевать. Ты ведь секретарь партийного комитета!» И вот вчера, когда партийным работникам района выдали первую официальную зарплату, жена, не откладывая в долгий ящик, обмерила сантиметром голову Сечи и отправилась на проспект Ракоци за шляпой. А истертую забрызганную известью кепчонку Сечи жена поспешила выбросить на помойку.

Шляпа была красивая, темно-коричневая, из мягкого фетра, только еще не обмялась и потому неестественно топорщилась на голове. К тому же Сечи не решался ни примять ее сверху, ни загнуть поля спереди, и она торчала на голове торжественно, словно корона. «Только что не золотая, а фетровая, — подумал Ласло. — Гражданин-король!.. Луи-Филипп Сечи», — и Саларди едва не рассмеялся.

Сечи несколько раз хлопнул себя по голове и только тогда вспомнил, что на нем шляпа. Выпрямил, поправил аккуратно, словно корону, и сдвинул на лоб.

— Пройди вдоль колонны, — сказал он Саларди, — и всех стариков, кого увидишь, отправь по домам. Я ведь и сам уже поглядывал — что, думаю, за черт?.. А с угрозами мы потом разберемся. Вместе с Андришко…

Ласло заспешил вдоль колонны, сзывая ответственных. Со всех сторон к нему повалили старики, хромые, горбуны, матери с детишками, и Ласло едва успевал говорить им всем: идите по домам, ничего вам за это не будет!.. Когда он вернулся, Сечи уже отчитывал Жужу Вадас. Рядом с ним стоял Андришко и, словно личный телохранитель Жужи, — Поллак.

— Тебе известно, — допытывался Сечи, — какие слухи распространяли твои ребята? Мол, кто не выйдет на демонстрацию, того, как реакционера, упекут в лагерь?

Жужа, красная как рак, возмущенно протестовала:

— Не знаю, не могли они говорить такое. Может быть, не опровергали, но и не говорили…

— А почему не опровергали? Чтобы реакционная пропаганда дальше распространялась? Тогда это не агитация, а провокация.

Кусая от гнева губы, Жужа спросила:

— А тебе известно, какую агитацию применяет противник? Оставайтесь, мол, лучше все дома: солдаты получили на Первое мая право свободного грабежа в Будапеште!

— Так ты решила одну сплетню другой переплюнуть?

— Важно было вывести на демонстрацию как можно больше людей! Молодежь соревновалась за это!..

Сечи хотел еще что-то добавить, но его опередил Поллак.

— А все оттого, — выкатив глаза и тыча в воздух пальцем, заторопился он, — что мы не решили принципиальную сторону дела! В принципе! Ведь что, собственно, получается? Выходит, соц-демы правы? Они ведь всем говорили: кто не хочет, может не ходить! Нет, надо было сначала решить все это в принципе!

— Сос-демы не правы, — глубоко вздохнув, возразил Сечи, тут же заметив, как Поллак многозначительно переглянулся с Жужей. — Не о том и речь, что они правы!..

Сечи не знал, как ему объяснить и нужно ли это делать: неужели этот Поллак так глуп, что сам не понимает разницы? Или не глуп — но вреден? Сечи охватил гнев, а в такие минуты он не мог произнести ни слова. Вот и сейчас он стоял и молча смотрел на заносчивую физиономию с вытаращенными глазами. Ну, наконец-то догадался хоть палец убрать из-под самого носа Сечи! Впрочем, нет — вот этот палец опять, словно штык, устремлен ему в лицо.

Поблескивая своими окулярами в проволочной оправе, подбежал запыхавшийся Стричко.

— Товарищи! Кто-то отсылает людей с демонстрации по домам. Вы видите, что делается?! Я сам с угла Вермезё троих привел сюда с полицией… Один, видите ли, старый, другой — больной!.. Да это им ведь только разреши — и через десять минут все объявятся хилыми да дряхлыми!

Сечи бросил на Саларди взгляд, призывая на помощь, но потом подавил в себе гнев, махнул рукой и отвернулся от Стричко.

Раздался спокойный, уравновешенный голос Андришко:

— Контрольная цифра — тысяча двести! Мы считали, что столько людей мы сумеем сагитировать, объяснить им — и они пойдут с нами. Это тебе понятно? А социал-демократы хотели, чтобы мы вообще не агитировали. А это уже совсем иное дело, товарищ Поллак! Агитировать нужно. Но не сгонять же людей на демонстрацию силой, не запугивать же их! Разбираешься в таких теоретических тонкостях, а простую практику агитации и пропаганды не понимаешь?!

Ласло, взяв Сечи под руку, отвел его в сторону.

— А ну, дай-ка мне твою шляпу. Она у тебя стоит, будто горшок ночной!

Сечи, все еще кипя гневом, рассеянно подчинился. Ласло взял шляпу, глубоко рассек ее вмятиной посередине, затем слегка вдавил спереди, выгнул поля и только после этого водрузил ее, чуточку набок, на голову секретаря. Надел и отступил на шаг, полюбоваться.

— Теперь хорошо? — спросил Сечи, уже улыбаясь.

— Теперь хорошо.

Довольный Сечи щелкнул шляпу снизу — и она, будто на пружине, приняла свою первозданную форму.

— Эх ты, давай назад!

— Как, опять?

Ласло принялся мять, гнуть шляпу в ладонях, делая ее мягче.

— Вот теперь надевай… Да не так! Не так прямо. Левой рукой поверни немного набок. Привыкай: шляпу всегда снимают левой рукой, а правую протягивают для рукопожатия.

— А ну его к черту…

— И вот что… — Ласло подошел совсем вплотную к Сечи и продолжал вполголоса: — Сердись не сердись, а я тебе скажу: не надо говорить «сос-дем».

— А как же? Неужто всегда полностью — «сосиал-демократы»?

— Социал-демократы… «ц» — а не «с». Понял? Соц-дем, социал-демократы… Так нужно говорить, — закончил Ласло, подчеркивая букву «ц».

— Я-то лучше тебя знаю, как говорить!

— Ну чего ты упрямишься? Соц-дем, говорю я тебе. Не давай ты повода для насмешек этим нашим…

Все же Сечи обиделся, передразнил Ласло:

— Ты вон и «Форýм» называешь «Фóрумом». Для вас, умников, это очень важно!

— Для меня это не важно! Но я не хочу, чтобы над тобой хихикали из-за таких пустяков — неужели ты не понимаешь? Да перестань ты терзать шляпу, дай ее мне… Опять все сначала!