Джефф Карлсон - Проклятый год

• Название: Проклятый год
• Автор: Джефф Карлсон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-078530-8

Так ли безопасны нанотехнологии, как нас пытаются убедить в этом?

Может ли утечка прототипа новейшего лекарства, призванного спасти миллионы, погубить миллиарды?

Способен ли ареал обитания человека в считаные дни сузиться до высоты в 3000 метров над уровнем моря?

Как остаться людьми в нечеловеческих условиях?

А может, все происходящее на планете — лишь начало нового витка борьбы за власть?

И все это происходит уже сейчас?..

---

Потом с любимого утеса Кэма бросилась вниз миссис Льюелинг. Видимо, думала, что там уж до нее не доберутся…

Когда они возвращались из набега в опасную зону, пробираясь в лагерь по глубокому, до колен, снежному крошеву, что-то лопнуло во внутренностях Пита Чуйко. Он истекал кровью целых восемь дней, сопровождая каждое движение окружающих взглядом, в котором сквозили понимание и ужас, пока его зрачки наконец не остановились в одной точке.

Тиммерман скончался от воспаления легких.

А после бесплодной вылазки к домикам для туристов, которые они обчистили еще в прежние набеги, уже на безопасной высоте вдруг упала как подкошенная Эллен Джентри. Люди говорили: инсульт — не повезло. Сойер не мог сдержать смех. «Да нет, — возразил он, — нам-то еще как повезло».

Семь человеческих тушек позволили остальным дотянуть до весны.

— А что, если это западня? — Сойер приблизился к Кэму сзади и остановился, задумчиво поглядывая на зазубренный северный хребет.

— А-а, ты еще не перестал со мной разговаривать, — Кэму хотелось скрыть за шуткой облегчение и любопытство, но вышло неуклюже, и он тут же пожалел — в последнее время Сойер повсюду слышал двусмысленные намеки и мог запросто полезть в бутылку. Начнешь извиняться, получится еще глупее. Чего ради тратить нервную энергию?

Юноша вернулся к своему занятию — взламыванию затвердевшего снежного наста лыжей для слалома, зарекомендовавшей себя на удивление разносторонним инструментом.

Сойер сделал шаг, словно собрался уходить. В действительности он просто хотел привлечь внимание.

— Парнишка, возможно, врет, — с расстановкой произнес Сойер. — Что, если наши соседи решили подогнать скот поближе к бойне?

Кэм посмотрел на девственно-белый снег, открывшийся под толстой коркой грязного льда. Как если бы природа подбросила утомленному разуму готовую метафору. Но снег выглядел чистым только на первый взгляд, он был спрессован силой земного притяжения и оттепелью. Кэм снова принялся долбить сугроб лыжей.

— Ты сам подумай, — Сойер опустился рядом с ним на колено и принялся складывать куски смерзшегося снега на одеяло, заменявшее им носилки. — Пока дойдем, будем валиться с ног. Даже четверо взрослых справятся — проломят башку и поминай как звали.

— Не проломят.

— Или одних баб себе оставят.

Кэм посмотрел вправо-влево — лишь каменные изломы темнели на фоне бледного неба. Прайс отрядил им в помощь шестерых, наряд таскал снег мелкими партиями в хранилище — естественное углубление в базальтовом ложе, один край которого надстроили и укрепили. Недалеко от них, сидя на гранитной плите, Эрин подставила тело лучам солнца. Девушка отпросилась с работ, пожаловавшись на головокружение.

Не сводя с нее глаз, Кэм, понизив голос, возразил:

— Нет, не станут они этого делать. На такой риск пошли, столько усилий… Голливуд мог и не добраться.

— Но ведь добрался!

— Из нас тоже не все дойдут.

— Это точно! Если кое-кто не дотянет, нам с тобой, считай, повезло, — Сойер небрежно схватил покрывало за два конца, жестом предлагая Кэму последовать его примеру. — Западня — не западня, а идти так и так надо. Просто хотел напомнить тебе, чтобы не терял бдительности.

— Посылать парня был резон, только если им на самом деле нужна помощь.

Сойер мотнул головой.

— Если… — начал он, но передумал. Видимо, мысль оказалась слишком неприятной, чтобы произносить ее вслух.

Еще какое «если»!.. Если переход и удастся, что их ждет в будущем? Опять убийства и людоедство? Достойны ли они жертвы Голливуда и не лучше ли подохнуть на месте?

Альберт Уилсон Сойер был себялюбив, как крыса, и, стоило ему почуять угрозу, не колеблясь прибегал к насилию. Эти свойства помогали ему выжить в самых трудных условиях. Кэму здорово повезло обзавестись таким другом, и он поддерживал приятеля почти инстинктивно, но в один прекрасный день сильные стороны Сойера могли обернуться слабостью, если только тот не перестанет лезть на рожон и видеть угрозу там, где она существовала лишь в его воображении.

Кэм бросил еще один взгляд на Эрин и дальше — в долину. Его охватила глубокая, безнадежная печаль, он с трудом сдержался, чтобы не сказать вслух, что сожалеет о своей участи и том, как низко они пали.

Конец света притаился на четвертой полосе газеты «Пчелка Сакраменто». Если бы не Мэтт Хатчинсон — приятель Кэма и большой любитель политических сплетен, — юноша вряд ли обратил бы внимание. После двух лет учебы в университете мозги у Мэтта окончательно съехали набекрень. Хатч, как его звали друзья, не пропускал ни одной разоблачительной программы типа «Под перекрестным огнем» или «60 минут», при каждой их встрече, клокоча от негодования, то советовал посетить какой-нибудь веб-сайт, то настойчиво совал прихваченную с собой мятую газетную вырезку. Для завзятого лыжника он вел себя по меньшей мере странно. На пик Медвежий люди попадали по разным причинам, однако жадное внимание к политическим махинациям двадцать первого века в их числе не значилось.

Пик затерялся в абсолютной глуши. Зимой число местных жителей едва переваливало за четыре сотни. Сверх того, в течение недели, обычно на выходные, наезжало еще около тысячи туристов. С наступлением лета численность постоянных обитателей сокращалась до нескольких десятков. За места культурного отдыха могли сойти лишь пиццерия без лицензии на продажу спиртного, единственный бар с одним бильярдным столом да угловая комната бензоколонки с шестью игровыми автоматами модели 1997 года. Кабель то и дело отказывал, временами полностью вырубались электричество и телефонная связь, и не менее одного раза за лыжный сезон снегопад блокировал все ведущие на вершину дороги.

Кэм относился к Мэтту дружелюбно — вошедший в раж приятель представлял собой забавное зрелище. Хатч, сам того не замечая, иногда вслух спорил с говорящими головами в телевизоре. Кэм не смотрел ничего, кроме спортивных программ. Везде постоянно что-нибудь бомбили, кого-нибудь насиловали, отравляли воду и хищнически вырубали леса. Так недолго и депрессняк словить.

Юноша приготовился к очередному излиянию, когда Хатч, ворвавшись в захламленную штаб-квартиру лыжного патруля, хлопнул его свернутой в трубку «Пчелкой» и воскликнул: «Нет, ты слышал, что творится?»

— Да-да, Хатч, с ума можно сойти…

— Но ты ведь еще не знаешь, о чем я говорю!

Застегивая ботинки и положив газету рядом с собой на скамью, Кэм послушно пробежал несколько абзацев. Четыре смертельных исхода в Эмеривилле и Беркли, еще четверо, а может быть, и больше, серьезно больны. Поначалу ошибочно полагалось, что смерть вызвала агрессивная бактериальная инфекция. Дочитать до конца не вышло — Бобби Джегер, завязывая шнурки на своих ботинках, бесцеремонно опустил зад прямо на газету. Кэм отпихнул его, оба заржали, и Бобби шмыгнул к выходу, пока Хатч и его не взял за пуговицу.

Кэм тоже поднялся. Он не любил опаздывать на «первый прогон». Так на базе называли халявный спуск, когда вся разметка и вехи уже проверены, а лыжные лифты еще не включили для публики. Горный склон представлял собой манящее сочетание панорамных видов и скрытых от глаз лощин и островков леса. Выпадали дни, когда солнце светило так ярко и стояла такая звонкая тишина, что он снова чувствовал себя мальчишкой.

Кэмерон Нахарро не тащил на себе креста по жизни. Слегка раздражала нехватка денег, к женскому телу не прикасался восемь месяцев, мать постоянно зудела по телефону, что он забрался в такую даль, но, как все любители спорта, Кэм умел без остатка растворяться в своем увлечении. Ничто не могло сравниться с ощущением звериного азарта и послушности мышц. Огибая деревья, устремляясь вниз по склону для могула, он пьянел от скорости, уверенности в себе и ясности в голове.

Кэму исполнилось двадцать три года.

— Хатч, друган, иногда ты такой занудный, — посетовал он, пока оба спускались по узкой дорожке к лыжным козлам.

— Ну, так что ты думаешь?

— Я думаю, что у тебя совершенно нездоровые интересы. Смотри, какое утро! Лови кайф, пока не началась пурга и не отправили расчищать склон для детишек.

Весь март снег шел как по заказу, и на вечер сводки снова обещали обильные осадки.

— Нет, правда, — не сдавался Хатч. — Помнишь, пару лет назад все перепугались из-за вспышки менингита? А как налоговые денежки тратили на поиски сибирской язвы, помнишь?

Кэм пожал плечами. У лыжных козел присела на корточки, поглаживая края новеньких «династаров», Табита Дойл. Юноша заготовил улыбку на тот случай, если они встретятся взглядом. Шансы, понятное дело, были невелики. Среди местных на каждую особу женского пола приходилось по три парня, многие куда симпатичнее его. К тому же Табби только что порвала с прежним ухажером. В конце концов, Кэм выделялся среди персонала цветом кожи. Горные лыжи — спорт белых. Даже проработав на пике три года, смуглый юноша все еще притягивал к себе удивленные взгляды. Не каждой девушке такое понравится. Табиту и красавицей-то трудно было назвать — на маленьком личике выделялись припухшие, вечно растрескавшиеся губы. Но на ком тут еще практиковаться?