Николай Алексеев - Зимовка на «Торосе»

• Название: Зимовка на «Торосе»
• Автор: Николай Алексеев
• Издательство: Издательство Главсевморпути
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1939

---

— Ну, Виктор Александрович, теперь во всю силу на запад к отряду Цыганюка! По пути заглянем к Орлову и, не задерживаясь, дальше.

Переход был совершен с «боем». «Торос» выходил победителем, но нельзя сказать, чтобы дело обходилось без ран. Ледовая обшивка получила уже не царапины, а глубокие ямы, вырезанные льдом. Нижняя скоба оковки форштевня тронулась с места и повисла как стремя.

Михаила Ивановича мы нашли на входном мысу в залив Бирули Весь район был заснят, и отряд дней пять уже гостил в Бируле. Здесь тоже не обошлось без приключений.

Во время съемки залива Волчьего ледяной покров неожиданно взломало, и отряд оказался отрезанным от теодолита, оставленного на противоположном берегу залива. Дойти до инструмента по берегу — значило потерять двое суток, а отряду предстояло еще пройти со съемкой около сотни километров, имея запас продовольствия на пять суток. Михаил Иванович решил оставить теодолит на месте и взять его, когда придет «Торос». Отряд продолжал съемку; кончив работу, он счел неудобным оставаться на иждивении геологов в заливе Бирули. Решили по льду добраться до корабля. Путешествие прошло благополучно, но в бухте Ледяной топографы увидели только канал, проделанный во льду «Торосом»; само судно уже находилось в это время у острова Пилота Алексеева. Отряд, не имея связи, не знал, что «Торос» вышел из бухты, начав навигацию 1937 года.

Захватив часть продовольствия из нашей бывшей бани, люди прежним путем возвратились в залив Бирули. Здесь мы и нашли своих друзей.

— Ну, а как геологи себя чувствуют?

— Работают, ждут парохода. Дичи они себе наготовили много, но все же, если пароход задержится, придется животы подтянуть.

— Надо помочь ребятам. Виктор Александрович, давайте еще подкинем чего-нибудь Левскому. Что-то со льдом и движением кораблей невесело идет дело, как бы не уморить «слюдяных» исследователей.

«Торос» вошел в залив Бирули и выгрузил отряду геологов еще месячный запас продовольствия. Большего дать мы не могли, ибо трюмы «Тороса» почти опустели. Напролом через проливы Фрама и Зари мы подошли к мысу Лагерному в Таймырском проливе с запада и, приняв на борт отряд Юдова, доставили его на Таймыр. Объединив топографов в большой отряд, мы решили одним «ударом» закончить всю нашу съемку.

„Торос“ во льдах у мыса Иванова на пути в Архангельск.

Настал сентябрь. Количество льда в архипелаге росло не по дням, а по часам. Непрестанный северо-западный ветер гнал к нам такие нагромождения торосов, что движение корабля было почти полностью парализовано. Температура воздуха все время стояла ниже 0°; отдельные пространства чистой воды между битым льдом замерзли. С моря приходили тревожные вести. Ни один корабль, находившийся в зоне льдов, не мог двигаться самостоятельно; ледоколы пассивно дрейфовали. С «Седова» и «Малыгина» пришло распоряжение принять все меры к тому, чтобы снять отряд Орлова с острова Пилота Алексеева и выйти из архипелага на запад. Оба эти корабля, израсходовав весь свой запас угля, дрейфовали со льдом в море Лаптевых. «Папанин» получил приказ от штаба проводки судов в Западном Арктическом секторе прекратить гидрографические работы и крейсировать вдоль кромки льдов, сообщая ее положение. Не хотелось верить, что навигация 1937 года оказалась сорванной, но картина была более чем безнадежна.

В проливе Паландера, когда «Торос» двигался к топографическим отрядом на острове Таймыре, кораблю пришлось выдержать первое серьезное испытание. Пролив был покрыт сравнительно ровным сплошным льдом толщиной сантиметров в 30—40. «Торос» пересек пролив, сделав канал во льду, и, возвращаясь по старому следу обратно, попал в первое серьезное сжатие. Кромки канала сошлись, и лед начал давить корабль с такой силой, что он буквально застонал. Сжатие шло толчками, и в момент наибольших напоров «Торос» трещал, вздрагивая всем корпусом. Мы молча смотрели на эту борьбу стихийных сил природы с сооружением человеческих рук. Мы имели несчастье попасть в самое неблагоприятное из всех возможных положений в этом сжатии. Сходящиеся кромки льда не имели между собой ни единой битой льдинки, из которых могла бы образоваться под бортами «ледяная подушка», игравшая роль кранца. Борта принимали на себя давление острых краев льда в таком месте, где корпус имеет почти прямые обводы, и судно не выжималось, а давилось льдом так, как если бы его сжимали в гигантских слесарных тисках. Сжатие длилось несколько минут, но и их было достаточно, чтобы вдоль бортов судна остались глубокие следы от этих ледовых объятий. «Торос» уцелел, но течь, полученная им еще раньше, заметно увеличилась. Борьба закончилась в нашу пользу. Мы продолжали свой путь, намереваясь добраться до острова Пилота Алексеева и снять находившихся на нем людей.

На этом коротком пути сжатие повторилось у островов Скалистых, но здесь мы имели дело уже не с ледяными полями, а с битыми торосами. Корабль сильно накренило на борт и стало приподнимать вверх, — это было не страшно. Операция по съемке людей с острова Пилота Алексеева заняла не больше двух часов, а путь к ним, всего 20 миль, потребовал почти пяти суток.

Непрерывно шел снег. Холодно было так, что мы снова залезли в меховую одежду.

На обратном пути от острова Пилота Алексеева мы нашли к северу от Моисеева крошечный каменистый островок, лежащий на основном пути кораблей, идущих через пролив Матисена к западным берегам Таймыра. Эта куча камней показалась мне сначала просто рифом, и только после того, как Виктор Александрович подробно рассмотрел опасность с мачты, мы убедились, что островок имеет местами и песчаную поверхность.

В ночь с 5 на 6 сентября экспедиция, закончив все свои плановые работы в южной части архипелага Норденшельда, решила начать движение на запад. В слепящей пурге Виктор Александрович вел свой корабль с населением в 49 человек.

Пассажиры размещались в красном уголке. Оттуда доносились взрывы смеха, споры, звуки гармонии. Год зимовки крепил уверенность коллектива в своих силах, и это не было зазнайством. Предстоящий путь через все Карское море, забитое тяжелыми льдами, понимался всеми, как чрезвычайно тяжелое испытание. Коллектив знал, что, в то время как «Торос» взял курс на запад, буквально ни одно судно самостоятельно не двигалось в ледовой зоне Карского моря. Из многочисленных телеграмм, проносившихся в эфире, нам было известно, что ли один ледокол в данное время не в состоянии притти к нам на помощь и что в Архангельск мы должны до вести «Торос» только своими силами.

Вместо заключения

Сорок четыре дня понадобилось «Торосу» на то, чтобы преодолеть расстояние от архипелага Норденшельда до Архангельска, куда мы прибыли 19 октября, имея достаточную течь, начисто срезанный льдом фальшкиль и прорезанную до основного корпуса ледовую обшивку. Эти раны были получены кораблем во время особенно жестких «ледяных объятий» в районе мыса Иванова с 6 по 17 сентября. Здесь «Торос» несколько раз попадал в сжатия, которые кренили судно, изменяли его дифферент и даже прогибали борта. К счастью, этот суровый экзамен «Торос» выдержал, и если и получил несколько ран, то, в сущности, все они не имели существенного значения для общего состояния корабля. После незначительного ремонта «Торос» вновь приобрел свою прежнюю работоспособность.

Результаты годичной работы экспедиции позволили уже в 1938 году издать навигационную карту южной части архипелага Норденшельда, удовлетворяющую всем первоочередным запросам мореплавателей. С производственным заданием коллектив экспедиции справился, и справился хорошо. Опыт первой советской гидрографической зимовки на судне позволил сделать несколько весьма существенных выводов.

Карта южной части архипелага Норденшельда, составленная по работам полярной экспедиции Толля в 1900—1901 годах.

Трасса Северного морского пути пролегает по районам Арктики, значительно разнящимся один от другого в отношении их доступности. Наряду с участками, допускающими плавание на судах любого типа, трасса проходит в таких местах, где плавание без помощи сильных ледоколов бывает обычно невозможным. Совершенно естественно, что гидрографическое освоение трассы не может не находиться в самой тесной зависимости от степени доступности того или иного района. В первые годы деятельности полярной гидрографии ее работы в основном носили рекогносцировочный характер, сосредоточивались там, куда более или менее свободно проникали наши суда. Работы велись и в более труднодоступных участках, но здесь они не носили систематического характера, и в их гидрографическом комплексе, как правило, отсутствовал промер. Последний же является основой всех гидрографических исследований, ибо любая, самая точная карта, но не располагающая данными о характере рельефа морского дна, не может служить навигационным пособием.