Галина Артемьева - Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины

• Название: Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины
• Автор: Галина Артемьева
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-45797-5

Перед вами книга одного из лучших современных авторов, слогом которого восхищаются критики, сюжеты которого обожают сотни тысяч читателей, чей блог получил статус звездного буквально через несколько дней после открытия.

Эта книга — не автобиография, это удивительный детектив, мелодрама, комедия, героем которого выступает Эпоха, откуда родом каждый из нас.

---

Наталья Николаевна прямо на первом уроке коротко рассказала о случившемся. (Оказывается, Танюся была в школе вместе с Ленкиными родителями.) Потом к учительскому столу вышла Лена и попросила у меня прощения. Ей это трудно далось, но она смогла.

— Ты прощаешь Лену? — спросила Наталья Николаевна.

Я встала и ответила:

— Да.

В этой простой процедуре примирения содержался большой смысл. Сказав «да», я действительно простила.

Мы снова общались, вплоть до окончания школы.

Но что интересно: Ленка больше никогда не оставляла свои вещи в классе. Она перестала их забывать.

Значит, и тогда, прежде, не забывала. Она не уносила свой мешок намеренно: ей просто лень было его тащить. Ведь всегда находился человек, который «по дружбе» делал это за нее. Она так к этому привыкла, что первый же сбой отлаженной системы вызвал ее огромное возмущение и желание наказать бунтаря.

Что касается меня, я поняла, какую силу имеет слово. Словом запросто можно убить. А можно и оживить.

И еще: слова как семена. Ты рассыпаешь их, а из них вырастает что-то новое. Плохое или хорошее.

Человек уходит, а слово его остается.

Каждое слово — волшебное.

Елка в Кремле

На новогодние каникулы принято было ходить на всякие Елки. Это довольно дурацкое мероприятие: шутки-прибаутки, хороводы, крики «Елочка, зажгись!»… Но главное: потом вручили подарки — яркие коробочки с разными конфетами, мандаринками…

Самые лучшие подарки раздавали конечно же на Елке в Кремле. Еще бы! Главная Елка страны! У счастливцев, побывавших на Кремлевской Елке, оставались не только воспоминания о грандиозном событии, но и удивительные сумки, в которые укладывались щедрые кремлевские подарки. Например, красная пластиковая сумка в виде кремлевской звезды! Идешь с таким сокровищем, и все понимают: «Это особенный человек! Это человек, побывавший в Кремле».

Однажды Танюся принесла и мне билет на Кремлевскую Елку. При мысли о сбывшемся счастье я трепетала.

Наконец настал заветный день. Мы с Танюсей вошли на территорию Кремля через Кутафью башню. А дальше родителей не пускали. Им велели ждать снаружи, пока дети пляшут и поют свои радостные новогодние песни.

Я затосковала. Одной — какой праздник? Если бы хотя бы знать тут кого-то!

Стоял серьезный мороз (ниже двадцати градусов). Естественно, все мы были укутаны, все в валенках, рейтузах, шубах… В раздевалке толкотня: мы переоделись. Потом нас, нарядных, в красивых платьицах и туфельках, построили парами и повели в зал. Я оказалась в паре с робкой девочкой. Она тоже явно тосковала одна. Мы крепко держались за руки.

— Меня Катя зовут. А тебя?

И тут со мной случилось странное… Я отчетливо помню чудо собственного перевоплощения…

— Мне трудно ответить тебе на этот вопрос. У меня очень много имен, — ответила я загадочно.

— Почему? — спросила моя спутница.

И в тоне ее вопроса, и в выражении горящих глаз проступала готовность услышать любой, самый фантастический ответ и безоговорочно ему поверить. Девочка располагала к творчеству…

— У меня странная семья, — начала я. — Дедушка англичанин, бабушка француженка, другой дедушка испанец, вернее, наполовину, у него мама датчанка, а бабушка…

— Ты не русская? — с придыханием промолвила слушательница моего бреда.

— У меня бабушка русская, по маме, ты не дослушала. Так что я русская… Национальность считается по маме. Но все остальные родственники — а я у них одна — мечтали, чтобы я жила с ними… И тогда они договорились, что каждый даст мне свое имя. Вот и получилось, что у меня очень много имен.

Я перечислила с десяток самых красивых, на мой тогдашний взгляд, иностранных имен.

Потом рассказала о наших с родственниками постоянных путешествиях по миру, которые проходили в основном на кораблях. По океанам, естественно. Упомянула о штормах, о кораблекрушениях… О чудесных спасениях, волшебных балах, таинственных старинных замках…

Мы не особо интересовались тем, что происходило вокруг. Ну, хороводы вокруг елки, ну, совместные песни, ну, «Елочка, зажгись!». Все — полная ерунда.

Я увлеченно повествовала о настоящей жизни. Катя трепетно слушала, боясь пропустить хоть слово.

Я говорила о материках, горах, диковинных зверях, китах, дельфинах…

Время детского праздника пролетело незаметно.

Настал момент возвращения в «здесь и сейчас».

Всех повели получать подарки. Нам вручили красивые коробочки со сладостями, о которых мы совсем недавно мечтали. Но по сравнению с нарисованными мной картинами вольной морской жизни кремлевские подарки выглядели достаточно бледно.

Потом мы разошлись по раздевалкам и больше не увиделись.

У выхода меня ждала Танюся. Она взяла мою руку в варежке в свою руку в варежке. Мне стало уютно. Я очнулась.

Я ведь словно все то время в Кремле находилась далеко-далеко от знакомых мест. Меня словно ураганом унесло…

Мы шли и молчали, потому что Танюся запрещала мне говорить на морозе. Я думала о том, как мне себя понимать. Я столько наврала сейчас! Зачем я это делала? Мне не было стыдно. Я просто хотела себя понять. Плохо я поступила или нет?

А писатели, когда пишут свои книги, Гофман, например, про Щелкунчика — он врун? Или братья Гримм? Или Пушкин?

Они же все придумывают. А людям нравится. Люди ждут этого.

…Я вспоминала горящие глаза Кати… Ее нетерпеливые вопросы…

Я врушка?

Мне не хотелось никого спрашивать об этом.

Я спрашивала и спрашивала у себя.

Лето с папой

Папа окончил университет в 1958 году. Об этом я узнала от Танюси. Она мне торжественно объявила:

— Этот год у нас особенный! Папа твой получил диплом. Теперь он юрист. Женечка получила аттестат о среднем образовании и золотую медаль. А ты идешь в первый класс!

Правда — особенный год!

В советские времена всех выпускников вузов на работу распределяли. В течение трех лет после окончания института молодой специалист обязан был трудиться там, где он нужен родине. Это было своего рода возвращение долга за образование.

Папу направили на работу в город Бабаево Вологодской области.

Первый год он обживался, а на следующее лето меня привезли к нему на школьные каникулы.

Поездке предшествовали тщательные сборы. Танюся закупила много разных продуктов: гречку, рис, геркулес, ванильные сухари, сахар, мясную тушенку, шпроты и даже обожаемую мной кильку в томатном соусе.

— Зачем это? — не понимала я.

— Там ничего нет, — убежденно произносила Танюся.

Это «там ничего нет» привычно вдохновляло ее на подвиги. Она даже купила несколько килограммов сливочного масла, и они втроем делали из сливочного масла топленое (такое дольше могло храниться). Втроем — не сразу, а по очереди, потому что топить масло надо было на очень маленьком огне, чтобы не подгорело, следить внимательно, если что — огонь еще уменьшать. Помню, как аккуратно, спокойно занималась этим тетя Стелла. Я, конечно, сидела рядом и развлекала ее вопросами, на которые она терпеливо и обстоятельно отвечала.

Когда сборы закончились, я с ужасом увидела наш багаж. Два больших чемодана и несколько картонных коробок, перевязанных бельевыми веревками. Страшнее этого быть ничего не могло. Я не представляла себе, как мы загрузимся в поезд, как сделаем пересадку. Ехать надо было до Череповца, там выходить и грузиться в другой поезд.

Я до сих пор отправляюсь в путешествия с минимумом багажа. Это прививка с детства. Как вспомню те коробки и чемоданы, так впадаю в панику.

Однако Танюся и не думала паниковать. Утром мы на такси по пустой летней Москве доехали до вокзала, там весь наш ужасный скарб подхватил носильщик и не только довез весь груз до вагона, но и разместил все под нашими лежанками. Поехали.

Я смотрела в окно и не могла глаз оторвать от лесов, озер, рек, полей своей родины. В каждом домике, мимо которого мы проезжали, мне хотелось бы жить… Там, именно там, виделось мне счастье и покой. И всюду — удивительная красота.

Да, хорошо так смотреть из окошка, ни к чему не приближаясь… В голове песни проносятся — одна за другой:

…На заре этой песней негромкою
Огласились поля и леса,
Опоясаны алой каемкою
Над родимой землей небеса.

И поет мое сердце влюбленное,
И колеса стучат на бегу…
Все гляжу, все гляжу я в окошко вагонное,
Наглядеться никак не могу…

В Череповце мы кое-как выгрузились: помогли добрые попутчики. Потом череповецкий носильщик перевез наш багаж на другую платформу…

И вот наконец мы на месте! Нас встретил папа — улыбающийся, спокойный.

— Таня! — рассмеялся он, увидев наши коробки и чемоданы. — Ну что же ты выдумала такое! Мы тут с голоду не умираем. Зачем все это?