Иван Павловский - Тайна мистера Гарварда из Флагстафа

• Название: Тайна мистера Гарварда из Флагстафа
• Автор: Иван Павловский
• Издательство: Издатель А.С. Суворин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1903

Побывав в Милане у знаменитого астронома профессора Скиапарелли, американец Джеймс Гарвард решил построить свою обсерваторию, оснастить ее самым совершенным телескопом и наладить связь с марсианами. Однако, осуществив свои планы, Джеймс неожиданно меняется, удивив и шокировав всех вокруг и прежде всего свою жену Анни…

---

Однажды ночью население Флагстафа проснулось от ослепительного света, который казался ярче дневного и который вдруг ворвался в окна, сквозь щели штор и занавески. Собаки лаяли, петухи истово пели, коровы мычали, лошади ржали, проснувшись все разом. Все в испуге бросились к окнам. Свет то погасал, погружая все в густой мрак, то вновь появлялся через известные промежутки. Это очевидно был не пожар. От людей, которые возвращались по улице, взволнованно размахивая руками и громко бранясь, узнали, что это Гарвард делает какие-то опыты с электрическим освещением. И так как запретить ему этого никто не имел права, то обитатели Флагстафа пожали плечами в вновь улеглись спать.

Освещение это, с промежутками в несколько дней, повторялось раз пятнадцать а потом прекратилось.

Анни, давшая мужу слово молчать, ни о чем его не расспрашивала. Но после одной из этих иллюминаций, когда она лежала в постели с раскрытыми глазам, она увидела вдруг Джеймса, который вбежал в комнату очень взволнованный и торопливо сказал:

— Анни, надевайте поскорее туфли и идите за мною, — мне нужна ваша помощь.

— Что случилось, my dear[3]? — спросила она, перепуганная, садясь на кровати.

— Идите скорее за мною, говорю я вам, и не болтайте.

И с этими словами он потащил ее за собою в обсерваторию.

— Садитесь сюда, — скомандовал он, усаживая ее перед телескопом, — и смотрите внимательно вверх и направо. Не видите ли вы чего-нибудь необычайного?

— My God, — ответила Анни после того, как долго смотрела на указанную точку, — я ничего особенного не вижу. Там мелькает какая-то светлая точка и от нее идут, как будто, лучи вниз.

— Вы не ошибаетесь? — торжественно спросил Гарвард, со странно сверкающими глазами.

— Не думаю… Вот еще!.. еще!.. Нет, это несомненно.

В ответь на это Гарвард схватил жену в объятия и стал танцевать с нею бешеный кек-уок, крича: — Эврика! Эврика! Свет!..

— My dear James, — воскликнула Анни, вырываясь и поправляя растрепавшиеся волосы, — чему вы радуетесь?

Но Джеймс, приняв грациозную позу, поднял глаза кверху и посылал поцелуи по направлению к щели в куполе, сопровождая их обворожительной улыбкой балерины, когда она благодарит раек за аплодисменты.

— Джеймс, Джеймс!.. — кричала Анни, — Ради Бога!

Тогда Гарвард вдруг сделался серьезен и, обняв жену за талию, сказал:

— Пойдемте спать.

III

Анни и на этот раз ничего не узнала. Но с этих пор жизнь ее стала невыносимой. Ее жгла лихорадка ужаленного любопытства и ожидание какого-то важного события, которое должно случиться, не давало ей покоя ни днем, ни ночью. Муж ее с каждым днем становился все нервнее и озабоченнее и не говорил с нею ни слова. Он продолжал от времени до времени свои странные иллюминации, a днем уходил в свой кабинет и что-то писал. Раз она застала его перед столом с бумагой. Он писал быстро, с увлечением, и крупные слезы, которых он не замечал, катились по его лицу. Ночью, когда муж уходил в обсерваторию, она не могла сомкнуть глаз. Она сидела на постели, устремив взгляд в темноту, и с напряженным вниманием прислушивалась, вздрагивая от малейшего шороха.

Раз под утро, измученная бессонницей, она задремала. Ее разбудил необычайный шум, который доносился из обсерватории. Там как будто происходила ожесточенная борьба вооруженных людей. Слышались тяжелые и частые удары, лязг метала, дребезг разбиваемого стекла, грузное падение тяжелых тел, и голос, хриплый и раздраженный, который казался ей чужим.

С пронзительным криком она вскочила с кровати и бросилась в обсерваторию.

При свете единственной электрической лампочки Анни увидала мужа. Истерзанный, с раскрытым воротом рубашки, с взъерошенными волосами, он размахивал тяжелым молотом, который держал обеими руками и, бегая по комнате во все стороны, с неожиданными прыжками, яростно разбивал все без разбора. Длинная труба телескопа валялась на земле, точно труп чудовищной змеи. Пол был усеян бумагами, обломками дерева и стекла, которое хрустело под ногами. A лесенка для наблюдений, согнувшись на своих железных ножках, имела вид человека, раненого насмерть, который падает головою назад. Не успела Анни произнести слово, окаменелая от ужаса, как Гарвард поднял руку с молотом по направлению к щели купола с отвратительными ругательствами, и без чувств повалился на пол.

Нa крик и звонки Анни сбежалась заспанная и оторопелая прислуга. Гарварда перенесли в спальню. Долго его растирали и переворачивали на все лады, стараясь вывести из глубокого обморока. Он пришел в себя только тогда, когда, по предложению негра Тома, ему вставили в нос "гусара". Когда он открыл глаза и увидал над собою плачущую жену, он сказал:

— Анни, не плачьте. Это прошло и уже более не возобновится. Удалите всех и дайте мне отдохнуть. A завтра мы поговорим.

IV

Ha другое утро, когда Гарвард проснулся, Анни была поражена переменой, которая произошла в нем. Лицо его было подернуто грустью, но глаза светились мягкой и ласковой добротой. Он долго с любовью и жалостью смотрел на нее и тихо гладил ее руку, кротко улыбаясь.

— Как вы чувствуете себя сегодня, Джеймс? — спросила Анни.

— Очень хорошо, дорогая, как человек, который выздоравливает после тяжелой операции.

— Что это было? Что вы узнали?

Он приложил палец к губам:

— Я не об этом хотел с вами говорить. Через несколько дней от этого здания, — он кивнул головой в сторону обсерватории, — не останется следа. И я прошу вас, если вы меня любите, никогда не заговаривайте со мною о событиях этой страшной ночи.

— О, Джеймс, Джеймс! — сказала Анни, обливаясь слезами, — облегчите свою душу, поделитесь со мною вашей тайной.

— Я поклялся убить себя раньше, чем обнаружить то, что я узнал. Вы этого не хотите, не правда ли? — добавил Гарвард со слабою улыбкой.

— Нет, не хочу. В таком случае молчите. Только бы эта тайна не сделала вас несчастным.

— Не думаю, — ответил он задумчиво. — Я надеюсь напротив, что она поможет мне в то время, что мне суждено прожить на земле, сделать что-нибудь для счастья людей…

Он помолчал, потом, как бы собравшись с мыслями, спросил:

— Приходило ли вам когда-нибудь в голову, Анни, что люди живут на свете только один единственный раз? Что все человечество представляет собою один длинный поезд приговоренных к смерти? Он мчится, этот поезд, быстрее всякого экспресса. И все, которые сидят в нем, знают, куда едут. И тем не менее посмотрите: они грызутся из-за мест, завидуют друг другу, злословят, дерутся, грабят друг друга, оскаливают зубы как животные, бросают по сторонам взгляды, полные ненависти. От времени до времени поезд останавливается. Впереди раскрывается черная пропасть. Часть пассажиров встает, и бледные, как будто во сне, они идут к ней и покорно бросаются вниз. У одних лицо еще искривлено злобой, y других в руках отобранная у соседа вещь. Она выпадает в самое мгновение, когда они бросаются в пропасть. Оставшиеся в поезде немедленно набрасываются на побрякушки, дерутся из-за них, царапаются, вырывают один у другого живые куски мяса. Сидящие сзади продолжают ругаться, злословить, воровать, завидовать. A поезд мчится…

— Да… Это ужасно — сказала Анни, бледнея.

— He правда ли?

— Ho что же делать, Джеймс? Так устроен мир.

— Что делать — повторил он кротко. — Немного, конечно, можно сделать. Но я думаю одно можно сделать: помнить, куда едешь, и устроиться с соседями по путешествию так, чтобы пока что всем было уютно, хорошо и весело. Главное — весело. Ведь все дело в том, чтобы скоротать путь, в конце которого для всех одно — черная пропасть. Вы не думаете этого, Анни?

— Вы правы, Джеймс. Вы тысячу раз правы. Я раньше об этом не думала. Но неужели вы именно это узнали в телескоп?

Он улыбнулся ее хитрости и лукаво ответил:

— Нет, нет, совсем не это… Но если это так, не находите ли вы, дорогая, что и мы с вами жили до сих пор, как малые дети, не понимая того, где счастье, упуская радости, которые находятся у нас под носом, гоняясь без устали, до гробовой доски за тем, что не доставляет никакого удовлетворения и что совсем не нужно?..

— Джеймс, — перебила его жена, — вы очень бледны, ваши глаза горят странным блеском. Боюсь, что у вас лихорадка. Я думаю, что свежий воздух был бы для вас полезен. Одевайтесь и выйдем в парк. Мы можем продолжать разговор там.

— С удовольствием, Анни, — ответил Гарвард и послушно стал одеваться.

V

Когда, несколько минут спустя, они проходили по фруктовой аллее, Гарвард заметил, что при их приближении какое-то существо в белой рубашке быстро скатилось по древесному стволу и юркнуло в кусты. Это был маленький Фипс, сын негра Тома, который крал яблоки, по своему обыкновению. За эту его несчастную страсть к хозяйским фруктам его драли нещадно. Он ревел каждый раз благим матом, каждый раз божился, что даже издали смотреть не будет на запрещенные плоды. Но после каждого раза исправно рецидивировал, и только старался делать так, чтобы его не поймали на месте преступления.