Александр Панцов - Дэн Сяопин

• Название: Дэн Сяопин
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03602-4

Александр Панцов, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор, автор нашумевшей биографии Мао Цзэдуна, представляет свою новую книгу — о преемнике «великого кормчего» — выдающемся реформаторе Китая Дэн Сяопине (1904–1997). На сегодняшний день это наиболее полное жизнеописание одного из крупнейших мировых лидеров второй половины XX века. Загадочная фигура творца «китайского экономического чуда», на практике доказавшего жизнеспособность «социализма с китайской спецификой», вот уже несколько десятилетий волнует умы на всех континентах; интригует общественность и сам феномен китайского коммунизма. Книга, основанная на ранее недоступных материалах из архивов России, Китая, США, в том числе хранилищ ЦК КПК и ЦК КПСС, написанная в живой и образной повествовательной манере, с экскурсами в историю и мифологию Поднебесной, несомненно, заинтересует как политиков, экономистов, историков, так и самый широкий круг читателей.

---

В первую очередь подростки преследовали учителей. В некоторых школах отдельные классы переоборудовали в тюрьмы, где учащиеся издевались над беспомощными педагогами, арестованными ими же по обвинению в принадлежности к «черной банде буржуазных реакционных авторитетов». Педагогов пытали, били и унижали, многих доводили до смерти. Одна из таких тюрем находилась прямо напротив резиденции ЦК КПК Чжуннаньхай, в музыкальном зале средней школы № 6. На одной из ее стен кровью учителей было написано: «Да здравствует красный террор!»232. Именно так молодежь понимала лозунг Мао: «В ходе Великой культурной революции необходимо полностью покончить с таким явлением, как господство буржуазной интеллигенции в наших учебных заведениях»233. А как еще она могла его понимать?

Во всех городах и поселках Китая хунвэйбины устраивали показательные представления, главными действующими лицами которых были арестованные ими «каппутисты». Замиравших от ужаса пожилых людей водили по улицам, заломив им руки, под гогот и злобные крики толпы, а потом организовывали судилища, заставляя «контрреволюционный ревизионистский элемент такой-то» или «члена черной антипартийной банды такую-то» кланяться революционным массам.

В самом конце декабря 1966 года подстрекаемые Чжан Чуньцяо цзаофани (бунтари — так называли себя «революционные» рабочие) штурмом взяли здание шанхайского горкома партии. Возглавлял бунт некий Ван Хунвэнь, «начальник генштаба» шанхайских цзаофаней. В результате шанхайский горком, по словам Чжан Чуньцяо, «был парализован и больше ему никто не подчинялся»234.

Шестого января цзаофани устроили грандиозный 100-тысячный митинг «критики и борьбы» на Народной площади Шанхая, на котором заставили первого секретаря горкома, мэра города и других членов городской администрации признаться в своих «преступлениях»235. Вслед за тем цзаофани, поддержанные командованием шанхайского гарнизона, приступили к формированию новых органов городской власти.

Узнав о захвате шанхайского горкома, Мао призвал «всю страну, всю партию, всё правительство, все вооруженные силы и весь народ» учиться на примере Шанхая236. После этого по всей стране началось создание новых органов власти — так называемых революционных комитетов, в которых портфели должны были делиться между представителями трех сторон: главарями хунвэйбинов и цзаофаней, офицерами НОАК и «революционными кадровыми работниками». «Культурная революция» продолжала углубляться.

Одиннадцатого января 1967 года Политбюро ЦК приняло решение лишить Лю, Дэна и некоторых других высших «каппутистов», в том числе знакомого нам Чэнь Юня, права участия в своих заседаниях237. 1 же апреля «Жэньминь жибао» и «Хунци» опубликовали статью против Лю и Дэна. Именно в ней Дэн впервые в открытой печати был назван «вторым самым крупным лицом в партии, находящимся у власти и идущим по капиталистическому пути».

И тогда Дэн не выдержал. 3 апреля он написал почтительное письмо «великому кормчему», заявив, что уже с 12 января хочет увидеться с ним, чтобы испросить «наставления». «Я ощущаю, что характер моих ошибок уже определен», — покорно заметил он238. И попал в «десятку». Этого-то как раз и ждал от него Мао Цзэдун, все это время лелеивший свои обиды. Как же он любил, чтобы люди перед ним унижались!

Помучив Дэна еще немного, всего лишь месяц, он наконец прислал к нему своего доверенного человека, нового заведующего канцелярией ЦК, генерала Ван Дунсина, с 1947 года бывшего также и начальником его охраны. Спокойный и деловой Ван передал Дэну важное указание: «Не нервничать». Он объяснил, что Мао отделяет вопрос о Лю Шаоци от вопроса о Дэн Сяопине и разрешает Дэну писать ему239. Это могло означать лишь одно: Председатель все еще числил Дэна «товарищем». Почему? Кто знает? Возможно, на самом деле считал его довольно честным человеком, к тому же исключительно способным. Возможно, думал, что Дэн совершил «ошибки» по недомыслию — в отличие от Лю Шаоци, в хрущевской сущности которого, как мы помним, он не сомневался уже с января 1965 года. А может быть, просто опасался его огромной популярности в войсках: ведь бывший политкомиссар 2-й полевой армии был своим человеком среди почти всех маршалов и генералов, да к тому же пользовался большим уважением немалого числа офицеров. Годы боевого братства никто из них забыть не мог. А вдруг его полное свержение обострило бы положение в НОАК? Как бы то ни было, но Дэн смог перевести дух.

Через несколько дней Мао сам захотел поговорить с ним. По его приказу Дэна доставили к нему в дом, разбудив среди ночи. Проговорили они до утра. Мао вновь критиковал его за посылку рабочих групп, Дэн опять просил прощения, но тут вдруг «великий кормчий» задал ему непростой вопрос, а именно: почему все-таки Дэн в марте 1931 года неожиданно покинул 7-й корпус Красной армии? Как мы помним, Дэн всегда утверждал, что уехал тогда с фронта в Шанхай, в ЦК КПК, для доклада и прояснения обстановки. Но Мао, сверля его немигающим взглядом, ждал ответа. Стало ясно, что именно этот вопрос и заставил его поднять Дэна с кровати. Если бы Дэн смутился и стал вилять, все его «правые выкрутасы» последних лет прибрели бы особое значение: он из товарища сразу бы превратился в предателя. А это круто изменило бы к нему отношение и в НОАК. Но Дэн умел постоять за себя и, честно глядя в глаза Председателю, заявил, что покинул войска, получив одобрение членов фронтового комитета. В общем, повторил то, что мы уже знаем240. Казалось, Мао принял его объяснение, но это только казалось.

К тому времени хунвэйбиновско-цзаофаневский беспредел полностью захватил даже сам Чжуннаньхай. На стене особняка Лю красовалась надпись: «Долой китайского Хрущева Лю Шаоци!». Молодые сотрудники аппарата ЦК, поголовно вступившие в ряды бунтарей, неоднократно вытаскивали престарелого Председателя КНР на митинги «критики и борьбы», заламывали ему руки, пинали и били по лицу. 18 июля они устроили у него в доме обыск, перевернув всё вверх дном. А в середине сентября арестовали и бросили за решетку его жену. У убитого горем Лю случился гипертонический криз и резко увеличился сахар в крови.

Девятнадцатого июля бунтари Чжуннаньхая пришли с обыском и к Дэну. Правда, заранее увели его и Чжо Линь из дома, так что свидетелями их безобразий стали только бабушка Ся и дети. К сожалению для тех, кто их послал, они ничего не нашли: Дэн никаких документов и записей по работе дома не хранил241.

Ну что ж. На нет и суда нет?

Как бы не так! Неудача только разозлила бунтарей. Все стены в переулке, где жила семья Дэна, они заклеили гневными дацзыбао, требуя свергнуть «второе самое крупное лицо в партии, находящееся у власти и идущее по капиталистическому пути!». Через десять же дней вытащили Дэна и Чжо Линь на митинг «критики и борьбы», во время которого всячески унижали и даже били. Они потребовали, чтобы Дэн в три дня представил им письменное покаяние, и запретили ему и его жене покидать жилище. Никому, даже их детям, не разрешалось отныне навещать их242. Иными словами, Дэна и Чжо посадили под домашний арест.

Вернувшись домой после митинга, Дэн в страшном волнении вновь написал письмо «великому кормчему». Ведь он не мог не понимать, что бунтари атаковали его с ведома Мао. Так значит, его последние униженные объяснения не удовлетворили вождя? «В настоящее время я действительно нахожусь в тревожном состоянии, в полном смятении и растерянности, — сообщил он. — Не знаю, как мне быть. Поэтому я убедительно и слезно (!) прошу и надеюсь, что окажется возможным получить наставления Председателя»243. Так низко Дэн еще не падал!

Но Мао на этот раз не ответил ему, хотя конечно же получил послание. Он находился тогда вне Пекина, и страдания Дэна не очень волновали его. В стране в то время шла настоящая гражданская война между различными хунвэйбиновскими и антихунвэйбиновскими организациями «с использованием огнестрельного оружия»244. Центром столкновений стал Ухань, и Мао решил вмешаться. 14 июля он выехал в этот город, но прибыв туда, почувствовал, что местный гарнизон ненадежен: многие офицеры, в том числе командующий Уханьским и Хубэйским военными округами генерал Чэнь Цзайдао, ненавидели леваков. Испугавшись, что Чэнь арестует его, как когда-то Чжан Сюэлян Чан Кайши, он улетел в Шанхай, где долго не мог успокоиться. Только через два дня он связался с Чжоу Эньлаем, потребовав наказать Чэнь Цзайдао. И тот, разумеется, выполнил приказ, вызвав Чэня в Пекин и устроив ему головомойку на расширенном заседании Постоянного комитета Политбюро245. 27 июля Чэнь Цзайдао сняли со всех постов, а вскоре посланные Линь Бяо войска силой разоружили части уханьского гарнизона. Арестованных солдат и офицеров отправили в трудовые лагеря246.

Что же касается Дэна, то Мао пока играл с ним, как кошка с мышкой. То вселял надежду, то травил. Смерти его он не хотел, да и из ЦК и партии исключать не собирался. И даже 16 июля проговорился одному из сподвижников: «Если у Линь Бяо подкачает здоровье, я все-таки думаю выпустить на сцену Дэн Сяопина. Дэн Сяопин по крайней мере будет членом Постоянного комитета Политбюро»247. После этого он неоднократно заявлял и Чжоу Эньлаю, и Чжан Чуньцяо, и Ван Дунсину и некоторым другим соратникам, что Дэн и Лю — не одного поля ягоды248. Но ему нужно было, чтобы Дэн прошел хотя бы первый круг ада, дабы запомнил до конца своих дней: за любые «ошибки» и «своеволие» он будет наказан, так что должен не умничать, а рабски служить ему, великому человеку. В общем, до прощения Дэну оставалось пока далеко, надо было еще какое-то время помучиться.