Александр Панцов - Дэн Сяопин

• Название: Дэн Сяопин
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03602-4

Александр Панцов, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор, автор нашумевшей биографии Мао Цзэдуна, представляет свою новую книгу — о преемнике «великого кормчего» — выдающемся реформаторе Китая Дэн Сяопине (1904–1997). На сегодняшний день это наиболее полное жизнеописание одного из крупнейших мировых лидеров второй половины XX века. Загадочная фигура творца «китайского экономического чуда», на практике доказавшего жизнеспособность «социализма с китайской спецификой», вот уже несколько десятилетий волнует умы на всех континентах; интригует общественность и сам феномен китайского коммунизма. Книга, основанная на ранее недоступных материалах из архивов России, Китая, США, в том числе хранилищ ЦК КПК и ЦК КПСС, написанная в живой и образной повествовательной манере, с экскурсами в историю и мифологию Поднебесной, несомненно, заинтересует как политиков, экономистов, историков, так и самый широкий круг читателей.

---

Для разработки научных проблем упорядочения Дэн организовал при Госсовете так называемый Кабинет политических исследований. Во главе его он поставил преданного ему человека — 63-летнего интеллектуала Ху Цяому, бывшего когда-то одним из личных секретарей Председателя и членом его (Дэна) Секретариата ЦК. В начале «культурной революции» Ху, как и Дэна, зачислили в «каппутисты», прорабатывали и выволакивали на митинги. Но в конце концов также реабилитировали. Это был хорошо образованный марксист, исполнявший еще в середине 1930-х годов обязанности секретаря Китайской ассоциации ученых-обществоведов. Он подобрал команду из шести человек, куда, в частности, включил известных журналистов У Лэнси, Ху Шэна и Дэн Лицюня, а также философа и экономиста Юй Гуанъюаня. Дэн специально учредил эту группу при Госсовете, а не при ЦК, ибо в то время, как мы знаем, повседневной работой Центрального комитета руководил один из леваков, Ван Хунвэнь63.

Цзян Цин и ее соратники попытались контратаковать. После того как маразматическая кампания критики Линь Бяо и Конфуция показала свою несостоятельность, они инициировали новые идеологические движения: против «эмпиризма» и против некой апологии «капитулянтства», якобы содержащейся в классическом романе знаменитого китайского писателя XIV века Ши Найаня «Речные заводи»64. Все они были направлены против Чжоу, Дэна и остальных «ревизионистов», пытавшихся, с их точки зрения, проводить «линию Лю Шаоци без Лю Шаоци»65.

Однако с начала июля 1975 года по предложению Е Цзяньина, утвержденному Мао Цзэдуном, Дэн стал играть в Политбюро первую скрипку. Теперь уже именно он, а не Ван Хунвэнь, начал вести заседания этого высшего органа партии и именно он стал руководить повседневной работой ЦК. Ван Хунвэнь же был отправлен Мао в Чжэцзян и Шанхай — на время, чтобы оказать «помощь» тамошним левакам66. На Дэна была возложена и обязанность контролировать бригаду врачей, занятых лечением Председателя. Так что, по сути, он занял третью строчку в партийной иерархии после самого Мао и Чжоу Эньлая. Но оба, и Председатель и премьер, были, как мы знаем, смертельно больны, а Дэн — как всегда в хорошей форме67.

Еще 18 апреля 1975 года вернувшийся в Пекин из Чанши Мао Цзэдун сказал посетившему его главе Северной Кореи Ким Ир Сену: «Товарищ Дун Биу (заместитель председателя Постоянного комитета ВСНП. — А. П.) умер. Премьер болен. Товарищи Кан Шэн и Лю Бочэн тоже больны. В этом году мне исполняется 82 года. Я долго не протяну… Я не буду касаться политических вопросов; пусть вот он (Мао махнул рукой в сторону присутствовавшего на встрече Дэна. — А. П.) их обсудит с тобой. Этого человека зовут Дэн Сяопин; он умеет воевать; может и вести борьбу с ревизионизмом. Хунвэйбины расправлялись с ним, сейчас никаких вопросов нет, всё в порядке. Во время „культурной революции“ он был на несколько лет повержен; сейчас опять поднялся. Он нам нужен»68. А вот что он заявил вождю северовьетнамских коммунистов Ле Зуану 24 сентября: «В нашем руководстве сейчас кризис. Премьер… плохо себя чувствует, у него было четыре операции за один год, и [ситуация] вызывает опасения. Кан Шэн и Е Цзяньин тоже плохо себя чувствуют. Мне 82 года. Я очень болен. Только он (Мао показал на Дэн Сяопина. — А. П.) молод и здоров»69.

Увлечение Дэн Сяопином, однако, скоро у Мао прошло. Цзян Цин и другим левакам все-таки удалось настроить совершенно больного и старого человека на нужный им лад. Решающую роль в этом сыграл племянник Мао, сын его младшего брата Цзэминя, Юаньсинь, один из наиболее преданных Цзян Цин людей. В начале октября 1975 года одряхлевший диктатор решил по каким-то причинам сделать его вместо Ван Хайжун и Нэнси Тан посредником в своих контактах с Политбюро. По-видимому, просто соскучился по племяннику, к которому всегда относился очень тепло. Тот был сиротой. Его отец погиб в 1943 году, когда Юаньсиню было всего два года. Мать же снова вышла замуж и по просьбе Мао и Цзян Цин оставила сына в их доме в Чжуннаньхае. Цзян, по сути, и воспитала его, так что неудивительно, что Юаньсинь был к ней привязан. Он получил хорошее образование, окончив, как и один из зятьев Дэна, Харбинский военно-строительный институт, но с началом «культурной революции» с головой ушел в политику, став вождем хэйлунцзянских цзаофаней. В 1968 году Юаньсиня назначили одним из главарей ревкома в провинции Ляонин, а в начале 1974-го он получил пост политкомиссара Шэньянского военного округа.

Став приближенным к Мао, умный и хитрый Юаньсинь смог искусно воспользоваться ситуацией для усиления позиции леваков. «Я очень внимательно слежу за выступлениями товарища [Дэн] Сяопина, — начал он нашептывать дяде, — и у меня возникло ощущение, что он очень мало касается достижений Великой культурной революции, очень мало говорит о критике ревизионистской линии Лю Шаоци. Из лозунга „три указания — главное звено“, по существу, осталось только одно указание: развивать производство. В этом году я не слышал, чтобы он [Дэн] затронул вопрос о том, как следует изучать теорию, как критиковать роман „Речные заводи“, как критиковать ревизионизм»70.

Обработка шла почти месяц, и в конце концов Мао не выдержал. Он поверил. «Что это такое — „три указания — главное звено“? — недовольно спросил он Юаньсиня своим низким рокочущим голосом в начале ноября 1975 года. — Разве спокойствие и сплоченность отвергают классовую борьбу? Главное звено — это классовая борьба, а всё остальное — цель… Некоторые товарищи, главным образом старые товарищи, до сих пор идеологически застряли на этапе буржуазно-демократической революции, они не понимают социалистической революции, противоречат ей и даже отвергают ее. Что же касается Великой культурной революции, то они, с одной стороны, не удовлетворены [ею], а с другой, сводят [с ней] счеты. Сводят счеты с Великой культурной революцией»71.

Как раз в то время Дэн совершил большую оплошность. Он переслал Мао письмо некоего Лю Бина, заместителя секретаря парткома Университета Цинхуа. Тот жаловался в письме на бесчинства других партийных руководителей этого вуза, известных леваков. Мао воспринял письмо Лю Бина как поклеп на честных людей, решив к тому же, что своим острием это послание направлено против него самого, так как «вопрос, имеющий отношение к Цинхуа, неизолированный, он отражает борьбу двух линий на современном этапе»72. Так Дэн в очередной раз оказался в опале.

По требованию Мао члены Политбюро начали критиковать «зарвавшегося» противника Цзян Цин, а вскоре отстранили его от большинства обязанностей, позволив ему только открывать и закрывать заседания Политбюро и заниматься внешнеполитическими делами. В стране же в целом стало набирать силу новое движение, направленное против Дэна.

Фракция Цзян Цин, казалось, победила. Китай вступал в новый, 1976 год под флагом борьбы с так называемым «правоуклонистским поветрием пересмотра правильных оргвыводов». Но Дэн не терял надежды, будто знал, что за этим новым, третьим в его жизни, падением в самое ближайшее время последует еще больший взлет. Ведь наступавший 1976-й был годом Дракона — то есть его годом!

НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Мао, как всегда, хотел одного: чтобы Дэн раскаялся. Причем полностью и бесповоротно. Но тот неожиданно проявил характер. Не то чтобы встал в позу, но как-то странно стал реагировать. В беседах с членами Политбюро, критиковавшими его по требованию «великого кормчего», пытался защищаться, настаивая на том, что политика упорядочения была правильной, ссылался на самого Председателя — мол, тот поддерживал его курс — и даже отказался от предложения возглавить работу ЦК по выработке решения, оценивавшего «культурную революцию» как в целом успешную. Мао хотел, чтобы оценка успехов и неудач «культурной революции» составляла 70 процентов к 30 процентам73, но Дэн ответил, что он «человек, живущий у Персикового источника, который не ведает ни о династии Хань, ни о династиях Вэй и Цзинь»74. Этот образ он позаимствовал у великого китайского поэта Тао Юаньмина (356–427), автора знаменитой утопии «Персиковый источник», повествующей о некоем племени, бежавшем на край земли во времена императора Цинь Шихуанди (кстати, одного из любимых исторических персонажей «великого кормчего»), а потому не знакомого с историей последующих династий75. Мао отлично понял его, тем более что сам в шутку называл репрессированных во времена «культурной революции» ветеранов «людьми, живущими у Персикового источника»: «Проведя шесть-семь лет не у дел, они многого не знают»76. Но Дэн-то, похоже, совсем не шутил. Он ведь прямо заявил, что, будучи изгнанником, сказать о «культурной революции» что-то хорошее не может. Как же тут было не разгневаться?

Конечно, бывший «каппутист № 2» лез на рожон. С Мао тягаться ему нельзя было по-прежнему. Но, может быть, он просто устал от несправедливых гонений? Или понял, что Председателю не много осталось жить, и уже ничего не боялся? По-видимому, за два года, что он провел в Пекине, Дэн сумел серьезно укрепить свои позиции в партии, госаппарате и, что самое важное, — в армии. Он и раньше, как помним, пользовался уважением ветеранов компартии и Народно-освободительной армии Китая, а теперь благодаря успешному упорядочению экономики завоевал симпатии большинства ганьбу. На его стороне по-прежнему были министр обороны Е Цзяньин, а также подавляющее большинство генералов, уставших от бесчинств леваков. Впрочем, против Мао никто бы из них никогда не пошел: авторитет «великого кормчего» в партии, армии и народе был гораздо сильнее, чем дэновский, — настолько, что и Е Цзяньин, и все генералы, не задумываясь, пожертвовали бы Дэном, если бы вождь и учитель этого захотел. Так что открыто идти на конфликт с Председателем Дэну никак не следовало. И он скоро понял, что надо себя сдерживать.