Александр Панцов - Дэн Сяопин

• Название: Дэн Сяопин
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03602-4

Александр Панцов, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор, автор нашумевшей биографии Мао Цзэдуна, представляет свою новую книгу — о преемнике «великого кормчего» — выдающемся реформаторе Китая Дэн Сяопине (1904–1997). На сегодняшний день это наиболее полное жизнеописание одного из крупнейших мировых лидеров второй половины XX века. Загадочная фигура творца «китайского экономического чуда», на практике доказавшего жизнеспособность «социализма с китайской спецификой», вот уже несколько десятилетий волнует умы на всех континентах; интригует общественность и сам феномен китайского коммунизма. Книга, основанная на ранее недоступных материалах из архивов России, Китая, США, в том числе хранилищ ЦК КПК и ЦК КПСС, написанная в живой и образной повествовательной манере, с экскурсами в историю и мифологию Поднебесной, несомненно, заинтересует как политиков, экономистов, историков, так и самый широкий круг читателей.

---

Детали переворота стали известны ему позднее, и он лишний раз убедился в том, что в его стране, как и прежде, именно армия играла главную роль. Иными словами, только «винтовка рождала власть». (Как мы помним, сам Мао еще в 1927 году говорил об этом.)

Короче говоря, вот что произошло. После смерти «великого кормчего» Цзян Цин и ее сторонники стали делать все возможное, чтобы изолировать Хуа. Готовили они удар и по ветеранам. Цзян то и дело требовала исключить Дэна из партии, а Ван Хунвэнь призывал свергнуть вновь появившийся в ЦК «ревизионизм». «Борьба еще не закончилась», — твердил он. В том же духе выступал Чжан Чуньцяо111. Не удивительно, что старые кадры внутри и вне армии заволновались. Не чувствовал себя уверенным и Хуа Гофэн. Это и стало основой их объединения.

Ключевую роль в заговоре сыграл министр обороны, маршал Е Цзяньин, которому покончить с «четверкой» завещал премьер Чжоу. После смерти Мао он заручился поддержкой двух других из оставшихся в живых маршалов, Сюй Сянцяня и Не Жунчжэня[84], а также влиятельных ветеранов Ли Сяньняня, Чэнь Юня, Дэн Инчао, Ван Чжэня и бывшего начальника Генштаба Народно-освободительной армии Китая Ян Чэнъу. И уже 12 сентября обсудил вопрос о «четверке» с генералом Ван Дунсином, заведующим канцелярией ЦК, в распоряжении которого находился охранный полк Центрального комитета, воинская часть № 8341. Что ответил Ван, неизвестно, похоже, отмолчался, но упорный маршал не отступил и через пару дней переговорил с самим Хуа Гофэном. Как видно, он действовал смело. Ведь ни Ван, ни Хуа не принадлежали к фракции покойного Чжоу Эньлая, не были они и сторонниками Дэн Сяопина, да и с другими ветеранами не поддерживали неформальных связей. Но Е Цзяньин сыграл ва-банк. «Сейчас они [«четверка»] не пойдут на мировую, — сказал он Хуа, — ведь они с нетерпением намереваются захватить власть. Председатель скончался, и ты должен встать и вступить с ними в борьбу!»112

Хуа взял время подумать и только через неделю, поняв, что если они будут и дальше медлить, то им самим «придет конец», попросил Ли Сяньняня встретиться с маршалом Е и спросить, когда и как можно решить вопрос о «группе четырех»113. Е Цзяньин вновь навестил Хуа, и они обсудили детали. А в начале октября маршал еще раз встретился с генералом Ваном, без которого никак нельзя было обойтись. Выслушав маршала, заявившего, что «ситуация критическая, и у партии и государства нет другого пути, кроме как устранить „четверку“», Ван, почуявший наконец, куда ветер дует, согласился114.

Конкретный план по захвату «четверки» обсуждали втроем — Е, Хуа и Ван. План был прост. Под предлогом обсуждения верстки готовившегося тогда к изданию пятого тома «Избранных произведений» Мао Цзэдуна Хуа должен был пригласить Ван Хунвэня, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня 6 октября к восьми часам вечера в зал торжественных заседаний ЦК и правительства Хуайжэньтан в Чжуннаньхае на «заседание» Постоянного комитета Политбюро, которое на самом деле не созывалось. Здесь охранники из воинской части № 8341 должны были их схватить. Цзян Цин планировали арестовать дома (она жила неподалеку, в той же резиденции Чжуннаньхай, в доме 201). Было решено взять под арест и Мао Юаньсиня вместе с еще несколькими наиболее активными сторонниками «группы четырех».

В самый последний момент, 5 октября, Е Цзяньин на всякий случай приказал преданным ему высшим офицерам быть в боевой готовности115. И следующим вечером заговорщики привели план в исполнение. Из офицеров охраны отобрали 29 человек, самых надежных, разделив их на четыре группы. Одна группа под командованием заместителя Ван Дунсина, генерала Чжан Яоцы, должна была арестовать Юаньсиня и Цзян Цин. Три другие — взять под стражу Ван Хунвэня, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня.

Человек пятнадцать охранников спрятались за массивными шторами в зале Хуайжэньтан. Когда ничего не подозревавший Ван Хунвэнь, пришедший первым на «заседание», вошел в пустой зал и стал озираться по сторонам, охранники неожиданно, выключив свет, выскочили из засады и скрутили его. То же самое они проделали с Чжан Чуньцяо, пришедшим вторым, и с опоздавшим Яо Вэньюанем. Последний настолько разволновался, что, ослабев, опустился на пол. Пленников поочередно доставили в соседнюю комнату, где их ждали Хуа Гофэн и Е Цзяньин. Хуа объявил задержанным, что они арестованы «за преступления против партии и социализма». Одновременно генерал Чжан Яоцы во главе группы в десять с лишним человек в восемь часов вечера взял под стражу Юаньсиня, а через 30 минут был перед домом Цзян Цин. Бравый генерал вспоминает: «Когда мы вошли в ее кабинет, она сидела на диване. Я объявил ей: „Цзян Цин! Я получил телефонное указание премьера Хуа Гофэна. ЦК КПК решил изолировать тебя и провести в отношении тебя расследование в связи с тем, что ты в настоящее время продолжаешь вести деятельность, направленную на раскол ЦК партии… Ты должна честно и чистосердечно признаться в своих преступлениях, подчиняясь дисциплине“… Когда я это говорил, глаза Цзян Цин блистали злобой, но она не шевельнулась и не произнесла ни слова… Не раскричалась и не стала кататься по полу. Я закончил, и Цзян Цин встала… На улице ее ждал легковой автомобиль министерства общественной безопасности, Цзян Цин спокойно села в него, и ее увезли»116.

В общем, можно сказать, что тело Председателя еще не успело остыть, а его близкие соратники, в том числе вдова и племянник, оказались под арестом. И уже через полтора часа Хуа и Е собрали экстренное заседание Политбюро в доме Е Цзяньина в пригороде Пекина, на котором проинформировали членов высшего органа партии о «великой победе». Маршал Е объяснил, что они сделали только то, что «при жизни хотел, но не успел [сделать] Председатель Мао»117. Никто нисколько не возмутился, и даже те, кто до того поддерживал Цзян Цин, радостно зааплодировали. Все ганьбу давно привыкли подчиняться силе.

Заседали всю ночь: надо было обсудить, что делать дальше. Между тем верные Е Цзяньину войска брали под контроль средства массовой информации: Центральную народную радиостанцию, агентство Синьхуа и редакции столичных газет и журналов. Под утро, в четыре часа, завершая заседание, Хуа Гофэн предложил избрать Е Цзяньина Председателем ЦК и Военного совета, то есть новым вождем. Но маршал скромно отказался: через полгода ему исполнялось восемьдесят, так что становиться вождем было поздновато, да и Мао, как все знали, своим преемником перед смертью назначил Хуа. Так что Е, со своей стороны, предложил кандидатуру последнего. Именно так Хуа Гофэн и стал новым «великим кормчим»118.

Этот человек отнюдь не был реформатором. Партийный функционер, слабо разбиравшийся в экономике, он боготворил Мао, умел ему подчиняться, но в новых условиях одной верности усопшему было недостаточно. Тем более что к власти Хуа пришел в блоке с военными и ветеранами, которые совсем не горели желанием продолжать «культурную революцию».

Не удивительно, что сразу после переворота между ним и ветеранами начали возникать острые противоречия, в центре которых стоял вопрос: что делать с Дэном? Маршал Е и другие старейшины стали недвусмысленно требовать от Хуа Гофэна политической реабилитации боевого товарища. Но тот воспротивился. Под его руководством в стране разворачивались теперь две пропагандистские кампании: по разоблачению «группы четырех» и критики Дэн Сяопина. Остановить последнюю Хуа не хватало не столько желания, сколько смелости: ведь это означало изменить Мао Цзэдуну, инициировавшему эту кампанию. А ему очень не хотелось войти в историю «китайским Хрущевым». «„Критика Дэна и борьба с правоуклонистским поветрием пересмотра правильных оргвыводов“ были начаты Председателем Мао, — твердил Хуа, — [эта] критика необходима»119. Его полностью поддерживали Ван Дунсин и мэр Пекина У Дэ, идеологически близкие ему. При этом личных претензий у них к Дэну тоже не было, но и они не могли «предать» Мао. «Дэн Сяопин, точно так же, как группа четырех, выступает против [Председателя] Мао, его идей, его революционной линии, — говорил, например, идеологическим работникам партии слепо преданный Мао Цзэдуну Ван Дунсин. — Мы не должны ослаблять критику Дэна, разоблачая группу четырех… Дэн… нехорош. Он до сих пор не понимает культурную революцию»120.

Характерно, что в октябре 1976 года «четверку» по инициативе Хуа стали критиковать не за «ультралевизну», а за «ультраправый оппортунизм»! 8 октября Хуа Гофэн принял решение возвести в центре Пекина на площади Тяньаньмэнь грандиозный Дом памяти Мао — мавзолей, куда вопреки воле покойного, желавшего быть после смерти кремированным, в 1977 году положат его забальзамированное тело[85]. А в конце октября он заявил работникам отдела пропаганды ЦК: «Всё, что говорил Председатель Мао, и [даже] всё, на что он в знак согласия кивал головой, мы не будем подвергать критике»121.