Светлана Беллас - Габи

• Название: Габи
• Автор: Светлана Беллас
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-617-7060-40-5

Роман о встрече В. Гюго с судьбоносной женщиной в его жизни, которая осталась тайной, покрытая слоем истории, скорее всего, это мужская тайна. Однажды в Париже, он встретил венгерку (цыганку из Трансильвании), что предрекла его будущее, оставшись в нём, как ярким, так и темным пятном. Она вошла в его жизнь полноправной хозяйкой, ее звали Габи, внесла мир, покой, хаос, как бывает в пристрастной любви. Он предал ради нее Адель, свою жену, и детей. За предательство, он получал в дальнейшем – одни разрушения, потери. Габи, что родила ему сына, прошла испытание любви и заплатила за нее высокую цену. Для В. Гюго это была внутренняя борьба с самим собой, получая удары судьбы, он понимал, за что…

---

ХVIII. МАГИЯ ГОРОДА

Тайны Парижа, несут в себе историю этой свободной страны, прослеживаются демократические направления через целые эпохи. Наверно поэтому и обосновались, те далекие племена галлов на необитаемом, недоступном острове Сите. Это племя занимало Париж до 52 г. д. э., пока на них не напали римляне, оккупировав болотистое место, назвав исходя из этого, это городище «Лютецией», а жителей паризеями, немного позже городище стало расширяться в масштабе. Правление римлян было ослаблено к 508 г. и закончилось с пришествием к власти Меровингской династии франков, тогда Париж стал столицей. Остров Сите привлекал все новых завоевателей. Уже с 800 г. начались нашествия Викингов, которые стремились подчинить себе этот город со своим вольным нравом – жить не как все, во многом вызывающем и кичливым, в обществе которого, уже появлялись лидеры, среди графов. Именно они заставляли противостоять викингам, началась стройка крепости на острове. Графы расшатывали власть королей, находя в их власти слабые стороны. На фоне этого безвластия, громко заявлял о себе граф Одо (Эд), именуемый себя графом Парижским. Позднее, он был выбран королем феодальным собранием лордов, не допуская к власти Шарля III, что так стремился к власти, претендуя на королевский трон. Более устойчивая королевская власть наступила с вступлением на трон короля Гуго Капет, он, же Граф Парижский, был избран после последнего каролингского короля, с этого началась Династия Капетингов, исчисляемая свое начало с 987 г.

Начался 11 век. Город на глазах разрастался, начались застройки в стиле «модерн» того средневековья. Складывалась четкая структура города Парижа. Правый берег принадлежал ремесленникам, левый элите и уже, тогда, третейским судьей предстал Король, имея свою резиденцию Правосудия (королевский дворец) посередине острова. Уже, чуть позже, это явило себя – центром города, что полностью был занят Собором Нотр – Дам (Собор Парижской Богоматери) и Дворцом Правосудия. Французская революция 1789 г. обострила отношения горожан и селян, которые постоянно враждовали. Выжженные села дали городу толпы бродяг, попрошаек, город с их нашествием казался на фоне роскоши искаженным, гармония деформирована безобразием, той серостью, тем убожеством. По вечерам город был небезопасен для каких-либо прогулок. После 8 вечера жизнь в городе замирала. В городе правил разврат и криминал. В эти часы просыпалось КОРОЛЕВСТВО ДНА, торжествовал подземный Париж.

Магия города буквально овладевала душами, сердцами и помыслами. Здесь в старых кварталах жили маги, колдуны, которые за одну, другую, звонкую монету (денье), готовы были огорошить пророчеством входящего с любопытством к ним.

Однажды Виктор и Эжен зашли к магу (чаклуну), чтобы спросить о своем будущем. Тот сидел во мраке, в каком-то неимоверном тряпье, курил кальян, вокруг стояли подсвечники с догорающими свечами. Чаклун был обкурен, поэтому крикнул молодым людям, что топтались в проеме двери, заплетающимся языком, – А, ну, пошли отсюда! Вон! Эжен и Виктор переглянулись, их взяла оторопь. Эжен попятился назад, с испугом вышел. Виктор остался стоять в дверях. Чаклун – маг пьяно посмотрел на него и сказал, – А, ты мне нравишься, подойди ближе. Вопросительно спросил, – Деньги! У Месье есть? Виктор кивнул, достал из кармана звонкие серебряные монеты, отдал чаклуну, что держал перед ним протянутую руку, сразу, же сказал, – Нужду не будешь, как я испытывать. Станешь знаменитым и богатым. Власть тебя любит, как и женщины. Дай руку! Гюго протянул руку, маг сказал, – Ты не тот, каким кажешься всем. Ты монстр! Тебе поклоняются тени ночи и солнце дня. Ты покоряешь сердца. Это в тебе от Бога. Он любит тебя. Ты его избранный! Это он тебя поставил на этот путь, на котором ты обретаешь, отдавая за это душу. Твое мышление носит эмоционально-чувственный характер и это двигает тебя к твоим интересам. Ты ориентируешься, как зверь в окружающей среде, строишь свое поведение в зависимости от жизненной ситуации. Тебя несет течение. Ты стараешься попасть в сферы своего влияния, достижение цели для тебя превыше всего. Ты не знаешь самого себя, как другие. Ты не предсказуем, этим притягателен. В тебе вжилась черта матери и отца-достижение цели, оценивая противника. В кризисные моменты, как и мать, берешь инициативу в свои руки. Не трус в отца! Он у тебя военный? Гюго кивнул головой, оцепенев. Тот продолжал, – Смотри на меня! Гюго поднял на него взгляд. Чаклун прошипел, – Ты научишься не впадать в панику в любой ситуации. А у тебя их в жизни, как «черных пятен» – много будет. Горишь, как свеча, то умираешь, то воскресаешь. Лгать придется много и во многом, ради реализации поставленных целей. Хотя в чувствах твоих всегда будет лежать искренность. Влюбчив, ты, молодой Месье! Хлебнешь через край за настоящую любовь. Люди верят тебе и будут верить всегда. Ты себя считаешь проницательным, считая, что жизнь – открытая книга, которая тобой легко читается. Умен, не спорю! Он посмотрел в глаза, с прищуром, сквозь дым от трубки, сказал, – Нет видения, как у меня, поэтому и ведет твое эго к волюнтаризму. Вспыльчив. Не распыляй эмоции и силы зря. Любишь деньги. Посмотрел на Виктора, с иронией добавил, – А, кто сегодня их не любит? Стремись к положительным эмоциям. Иначе!? Сто раз в жизни будешь умирать, как мотылек. Избегай ссоры с близкими, особенно…

Он кивнул на дверь, сказал, С тем, что вышел опрометью отсюда. Он твой брат? Гюго кивнул. Чаклун мусоля во рту трубку, пуская кольцами дым, подытожил, – Щади его! Слаб он. Ты сильнее его во всем! И запомни! Не все – реальность, что видят глаза и слышат уши. И не все бери за чистую монету, что говорят со стороны. Люди злы и завистливы. Ты будешь в летописи веков значиться. Детей будет много, ты их будешь оплакивать. Рука Гюго вспотела и задрожала в руке этого страшного человека. Чаклун ее отбросил, и сказал, – А, теперь иди в мир, который тебя признает Гением. И больше никому не разрешай читать твои мысли и руку. Не гневи Господа любопытством. Виктора пробила дрожь, на лбу появились капли пота, что говорило о страхе в нем. Он, уже пятился назад к выходу. Чаклун в след посылал пророчество, – На все воля Господа! Он решает, что и когда с нами должно произойти. Свечи, вдруг мгновенно погасли, все одновременно. Маг с кашлем смеялся, скорее даже гоготал. Гюго выбежал стремглав из этого проклятого Богом места.

ХIХ. ПЕРЕХОД ИЗ ОТРОЧЕСТВА В ЮНОСТЬ

Первое формирование, тот фундамент к взрослой жизни были заложены любовью Маман, Мадам Софи Гюго, которая относилась к жизни, более чем серьезно и этому приучала своих сыновей, которых она любила и искала в них продолжения себя. Она верила в гениальность сыновей. Ее тяготила, как и детей, пребывание в том, захудалом пансионате. Она настаивала и умоляла их, воздействовать на их отца, генерала Гюго, потребовать у него денег, чтобы идти учиться дальше, не останавливаться на убогости, что дают в пансионате. Она, как мать их роста в том не наблюдала. Да и они, уже ей казались взрослыми, если не сказать мужчинами. Ее детям необходима светская жизнь, в которую, необходимо вступать, уже сейчас. Инициативу взял на себя Виктор Гюго, он написал отцу письмо, датируемое от 20 июля 1818 года, он обращался к отцу на равных, как того требовал от них, сам, же отец, писал с уверенностью и смело…

«Дорогой, Папа! Ты, конечно, понимаешь, что нам, уже нет той надобности, находится у господина Декотта. Все, что мы должны были познать, нами познано. Здесь не научат, тому, что нас выведет в свет. Мы хотим заняться юридическим правом, вышлите на наше содержание деньги. Эта необходимость на траты по приобретению книг, нашего содержания, Вам вернется сторицей. Те триста франков, что Вы выдаете нам на содержание, уже не имеют ценности, добавьте, просим Вас, еще, хотя бы восемьсот каждому, мы, уже выросли, и обещаем, что расходовать будем с экономией. С уважением Ваши сыновья, Эжен и Виктор»…

Виктор, дописывая это письмо, поставил росчерком пера свою подпись. Он теперь всегда выводил ее, столь аккуратно, словно тренируясь, набивая руку с непременной уверенностью, что его будущее состоится. Как не странно, отец проявил щедрость, решил вложить в будущее своих детей, столь не значительное материальное пособие на каждого. Как знать? Как знать? Как все обернется в жизни? Хотя он и испытывал стеснения в средствах, все, же выступил гарантом своим детям. Это было необходимо и ему, как отцу, как мужчине, чтобы при случае сказать, что не жалел средств на детей, пока еще не бедный. Он тут, же написал им с легким сердцем…

«Я вовсе не нахожу чрезмерными притязания, чем смогу – помогу. Поступайте на юридический. Вы – мое богатство! Я отдам распоряжение, чтобы Вам высылали по восемьсот франков в год, помесячно. Ваш любящий Папа»…

В конце августа они выехали из пансиона Декотта и Кордье, вернулись домой, и поселились у матери на улице Пти – Огюстен, 18. Конечно, там им было тесновато, не то, что ранее на улице Шерш – Миди. Мать экономила на всем, где возможно, отец не присылал более чем, его помощь была мизерная. О квартире с видом на сад, ей, уже не приходилось и мечтать. Вид из окна у Виктора и Эжен был до такой степени сер и пугающий, что им страшно было выглядывать в него, они практически не расшторивали окно. Вид был из окна подавляющий, проглядывался двор музея, с бесчисленными гробницами королей Франции, которые были выдворены из своих усыпальниц в аббатстве Сен-Дени. Революция не пощадила их прах и память о них. Гробницы были варварски раскурочены и разбросаны, как не нужный хлам, скорее, как память о вандализме, его и хранили во дворе музея, надеясь, что когда-то потомки проникнутся памятью к ушедшим королям. Чтобы уйти от окружающего соседства, забыться, братья старательно выводили строчки стихов. На подсознании у них вырабатывался патриотизм, уважение к монархической, сильной власти, которая, как им казалась, должна объединить Францию, сделать ее целостной и неделимой. Сильной! В эти дни они прощались со своим детством.