Марина Арзаканян - Великий де Голль. «Франция – это я!»

• Название: Великий де Голль. «Франция – это я!»
• Автор: Марина Арзаканян
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-54522-3

«Франция – это я!» – лишь один человек после Наполеона имел право повторить эти слова «короля-солнца», лишь один француз в ХХ веке заслужил звание ГЕНИЯ ВЛАСТИ – генерал де Голль. Герой Сопротивления, живой символ несломленной Франции, основатель Пятой Республики, он вернул родине былую славу и превратил в великую ядерную державу, вывел ее из НАТО и навсегда изменил карту мира. Правда, сейчас уже как-то забылось, что правление де Голля вовсе не было безоблачным – историки насчитывают до 20 покушений на его жизнь, самое опасное из которых состоялось полвека назад, 22 августа 1962 года, когда боевики Секретной армейской организации (ОАС), объявившие ему настоящую террористическую войну в отместку за предоставление независимости Алжиру и «предательство» миллиона французов, вынужденных бежать из Северной Африки, изрешетили лимузин президента в парижском предместье Пети-Кламар, так что он лишь чудом остался жив. Однако генерал де Голль, однажды заявивший: «Убивают только лучших!», не боялся смерти и не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях, подавляя мятежи железной рукой. «Я уважаю лишь тех, кто со мной борется, но не намерен их терпеть, – говорил президент. – Выбирайте – я или хаос!»

Что ж, история доказала его правоту – де Голль бесспорно считается величайшим французом ХХ века, достойным встать в один ряд с такими титанами, как Черчилль, Рузвельт, Сталин, а политики до сих пор повторяют его слова: «Все французы были, есть или будут голлистами!»

---

На некоторое время глава Свободной Франции отвлекается от ближневосточных дел из-за событий в Европе. 22 июня немецкая армия предприняла массированное наступление на СССР. Началась Великая Отечественная война. 30 июня правительство Виши заявило о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом. Полномочный представитель СССР при Виши Александр Ефремович Богомолов был тут же отозван из Франции. И уже 1 июля посол Советского Союза в Великобритании Иван Михайлович Майский телеграфировал из Лондона в Москву о том, что еще до разрыва с Виши его в частном порядке посетил представитель де Голля Кассен, «который от имени генерала передал симпатии и лучшие пожелания СССР» и вместе с тем «поднял вопрос об установлении тех или иных отношений между советским правительством и силами де Голля»{177}.

Между тем на Ближнем Востоке в июле начинается настоящая схватка главы Свободной Франции за Сирию и Ливан с англичанами. Он находится в бесконечных переездах между Каиром, где обосновался государственный министр Великобритании Оливер Литлтон, облеченный полномочиями Черчилля, Иерусалимом, Бейрутом и Дамаском. Лишь на празднование 14 июля де Голль уезжает в столицу Конго Браззавиль. В этом городе была установлена радиостанция Свободной Франции, и он стал ее главным центром в Африке.

Перед отъездом де Голль писал из Каира Катру в Бейрут: «Я обязательно увижусь с Литлтоном и заявлю ему, что его присутствие здесь не должно означать контроля над нашим авторитетом в Ливане… Мы должны быть непоколебимы»{178}. И тем не менее 13 июля в городе Акко на границе Ливана и Палестины англичане подписали перемирие с вишистами. Представителя Свободной Франции генерала Катру туда не пригласили.

Де Голль был крайне удручен. Такой поворот событий означал не только полное игнорирование прав Свободной Франции на Сирию и Ливан, но и лишение ее хорошего подкрепления в виде значительного французского воинского контингента, стоявшего на службе Виши. Англичане объявили офицерам и солдатам, подчинявшимся генералу Денцу, что они сами должны решить, присоединиться ли им к Свободной Франции или вернуться на родину.

Вишистская пропаганда позаботилась о том, чтобы создать де Голлю самую плохую репутацию. В одной из листовок, распространенной в Бейруте, говорилось: «Я не голлист. Почему? Потому что голлизм означает раскол, мятеж и восстание против легитимной власти»{179}. А некий вишистский полковник Гарнье даже писал: «Де Голль – преступник… Он пытается взбудоражить Ливан… С ним мы потеряем все наши колонии. Он призывает к неповиновению и гражданской войне. Он наносит колоссальный вред делу Маршала по возрождению Франции. Такие люди, как он, сожгли за собой национальные мосты. Ими движет только надменность и личные амбиции. Маршал сказал губернатору Буассону, что когда-то он пригрел змею, имея в виду де Голля»{180}. Неудивительно, что после таких суждений о генерале, распространенных в Сирии и Ливане, к Свободной Франции примкнуло только пять с половиной тысяч из тридцати тысяч французских военных, находившихся на этих территориях.

Вернувшийся из Браззавиля де Голль упорно пытается добиться от англичан признания в регионе власти Свободной Франции. Отчасти ему это удается. В конце июля генерал буквально заставляет Литлтона подписать с ним в Каире «Пояснительное соглашение» к договору в Акко, согласно которому англичане признали права Свободной Франции на Сирию и Ливан. Но после этого ситуация не стала менее напряженной. Де Голль сообщал Катру из Каира 5 августа: «У меня создается впечатление, что англичане готовятся оказать на нас решающее давление и шантажировать, чтобы на деле мы уступили им осуществление власти в Ливане»{181}.

Через два дня де Голль повидался с Литлтоном, который его убеждал в своем дружеском отношении, а потом еще послал ему письменное подтверждение. «Делая выводы из нашего сегодняшнего разговора, – заверял он генерала, – я еще раз утверждаю, что присутствие Великобритании в Сирии и Ливане диктуется только намерением выиграть войну»{182}. В ответном письме де Голль поблагодарил уполномоченного Черчилля за такие слова и подчеркнул: «Свободная Франция, то есть Франция, полна решимости продолжать войну на стороне Великобритании, своего друга и союзника, до полной победы над общим врагом»{183}.

Реальное положение дел оставалось прежним. Де Голль добился присутствия Свободной Франции в Сирии и Ливане, но испортил отношения с англичанами. На Ближний Восток из Англии был отправлен генерал Спирс, который резко отрицательно оценил действия де Голля. Телеграммы с жалобами на его высокомерное поведение и англофобию постоянно отправлялись Черчиллю в Лондон.

1 сентября в английскую столицу после почти полугодового отсутствия возвратился и сам глава Свободной Франции. Он понимал, что его ждало нелегкое объяснение с английским премьер-министром. Так и получилось. Сначала строптивому французскому генералу решили указать на его место «иностранца на службе англичан» и дали неделю «повариться в собственном соку», не допуская до вещания на Би-би-си. Черчилль принял де Голля только 12 сентября. Разговор шел на равных, но собеседники довольно эмоционально выяснили отношения. В дальнейшем так случится еще не один раз. Как уверял Жак Сустель, «Черчилль и де Голль обладали несносными характерами… Когда они были солидарны друг с другом, то все шло хорошо. Но как только между ними возникало несогласие, с них точно кожу сдирали. Они тут же начинали неистово спорить. И тогда де Голль заявлял, что Черчилль слишком много выпил и виски ударило ему в голову. А Черчилль, в свою очередь, упрекал де Голля в том, что он мнит себя Жанной д’Арк»{184}.

Конфликт де Голля с англичанами из-за Сирии и Ливана вызвал достаточно серьезный кризис и внутри Свободной Франции. Мюзелье, Кассен, Тьерри д’Аржанлье обвинили де Голля в авторитарности и выразили неудовольствие тем, что он без их ведома чуть не пошел на разрыв с Англией. Они считали целесообразным создать коллегиальный руководящий орган Свободной Франции. Но де Голль быстро сумел перехватить инициативу. 24 сентября 1941 года при согласии англичан он издал ордонанс о новой организации общественных властей Свободной Франции. Им учреждался Французский национальный комитет, временно осуществлявший функции государственной власти и призванный существовать до тех пор, «пока не будет создано представительство французского народа, способное независимо от врага выражать волю нации»{185}.

В комитет вошли комиссары, назначенные председателем, генералом де Голлем. Ими стали: Плевен (по координации деятельности комитета), Дежан (по иностранным делам), Кассен (юстиции и общественного образования), генерал Лежантийом (по военным делам), адмирал Мюзелье (военного и торгового флота), генерал Вален (по делам авиации), Дьетельм (внутренних дел). Комиссары возглавили свои национальные комиссариаты. Таким образом было создано некое подобие правительства.

Практически все «свободные французы» остались довольны изменением структуры их организации. Исключение составил лишь адмирал Мюзелье. Он явно сам хотел стать председателем или хотя бы заместителем председателя комитета. Де Голль отправил ему довольно резкое письмо и дал понять, что адмирал или должен работать на своем посту, или покинуть комитет{186}. Мюзелье смирился и согласился занять предложенное место. Вообще его отношения с главой Свободной Франции складывались нелегко. Адмирал так же, как и де Голль, был амбициозен. К тому же, скорее всего, за его действиями стояли англичане из окружения Черчилля. Они хотели бы поставить на место де Голля Мюзелье, который им казался более сговорчивым и поддающимся влиянию{187}.

Благоприятным образом складывались отношения де Голля со вступившим в войну СССР. Еще в августе по просьбе генерала Дежан и Кассен вторично поставили вопрос перед Майским об установлении официальных отношений между Советским Союзом и Свободной Францией{188}. Москва дала свое согласие, и 26 сентября 1941 года посол СССР в Великобритании передал де Голлю официальный письменный ответ, который гласил: «От имени моего правительства имею честь уведомить Вас о том, что оно признает Вас как руководителя всех «свободных французов», где бы они ни находились, которые сплотились вокруг Вас, поддерживая дело союзников»{189}.

В ответ де Голль отправил послание на имя Сталина: «В момент, когда Свободная Франция становится союзником Советской России в борьбе против общего врага, я позволяю себе высказать Вам мое восхищение непоколебимым сопротивлением русского народа, равно как мужеством и храбростью его армий и полководцев. Бросив всю свою мощь против агрессора, СССР дал всем ныне угнетенным народам уверенность в своем освобождении. Я не сомневаюсь, что благодаря героизму советских армий победа увенчает усилия союзников и новые узы, созданные между русским и французским народами, явятся кардинальным элементом в перестройке мира»{190}.