Александр Елисеев - Русские в СССР. Потерпевшие или победители?

• Название: Русские в СССР. Потерпевшие или победители?
• Автор: Александр Елисеев
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9955-0129-9

Жесткая критика воинствующего антисоветизма, объединяющего многих русских националистов с самыми отпетыми либералами. Обсуждение наиболее острых и болезненных вопросов отечественной истории.

Есть ли основания объявлять революцию 1917 года «величайшей катастрофой XX века», а политику большевиков – «геноцидом русского народа»? Кем были русские в СССР – «жертвой коммунистического режима» или становым хребтом Империи, объектом чудовищных экспериментов или творцами будущего? Правы ли исследователи, называющие русских «главными потерпевшими» от советской власти? Была ли государственная русофобия случайным эксцессом или сутью «красного проекта»? Считать ли сталинскую эпоху временем национального унижения и «хождения по мукам» или вершиной русской истории?

---

Сказать, что это чревато новой «горячей» гражданской войной, будет изрядным преувеличением. Но в условиях какого-либо политического кризиса «бело-красная» тема может стать одним из катализаторов политического конфликта. Любопытно, что многие из нынешних «белых», существующих на уровне этакого «сетевого клуба», ставят знак равенства между «совком» и «россиянией». А кое-кто из красных радикалов, действующих на уровне секты, напротив, считают, что «россияния» является воплощенной мечтой колчаков и деникиных – «тогдашних гайдаро-чубайсов».

И если, не дай бог, состоится хоть какой-то ремейк гражданской войны, то линия противостояния пройдет не между «леваками» и «беляками». И те и другие, со своим радикализмом, обрушатся на государство и государственников, производя этакую смысловую подмену. Государственность России будет представлена как «красно-совковая» или «бело-колчаковская» – с целью пробудить негативные эмоции у целых социальных групп. Кстати, в свое время именно так и поступили большевики, которые объявили белое движение монархическим. Понятно, что оно таковым не являлось, но большевикам нужно было оттолкнуть от белых те слои, которые оказались резко настроены против возможной реставрации. Вообще, современные «белые», с их потрясающим историческим нигилизмом и какой-то неуместной (после стольких-то лет!) нетерпимостью, ближе к большевикам, чем к своим историческим «прототипам».

Сегодня «белый миф» гораздо опаснее революционного, троцкистско-ленинского «красного мифа». Последний скончался еще в подвалах НКВД, будучи расстрелян своими же. Сталин, воплощение советского державничества, уничтожил гораздо больше «пламенных революционеров», чем все белые, вместе взятые. При нем красный проект, отбросив революционность троцкистско-ленинского типа, стал еще и советским проектом, хотя и не утратил при этом своей социалистической красноты, не перестал быть красным. А российское левое (коммунистическое) движение сегодня вертится вокруг советского державничества и сталинского социал-консерватизма. И левым-то его назвать, в принципе, нельзя. Есть, конечно, леворадикальные сектанты, о которых речь шла выше, но они находятся на периферии и лишены какой-либо пассионарности. А вот современные белые по-своему пассионарны, точнее субпассионарны. Они обладают некоей средне-слабой энергетикой, которую можно слить в черную дыру хаоса (на созидание она не потянет). Все-таки белая идея не расстреляла себя, как красная. Поэтому она живет – пусть и слабой, «рахитичной» жизнью. Красная же идея всего лишь имитирует жизнь – по инерции.

Итак, «белый миф» опасен для России прежде всего тем, что он может быть легко использован для атаки на государство и для разрушения хрупкого единства нации.

И едва ли не самым тревожным в развертывании этого мифа является то, что он апеллирует к могущественной «Загранице, Которая Нам Поможет». Белое движение с самого начала было проантантовским и строило свою военно-политическую стратегию в зависимости от западных демократий. Хотя эту зависимость не следует абсолютизировать, как это делали (и делают) адепты революционно-левацкого «красного мифа». Если бы белые и в самом деле были компрадорами и коллаборационистами, пресмыкающимися перед Западом, то никакой проблемы идеализации белого дела не стояло бы. Некого и нечего было бы идеализировать.

Нет, белые частенько вступали в жесткую политическую конфронтацию со своими западными «союзниками», сдерживая их воистину колонизаторские поползновения. Тот же самый А.В. Колчак, которого кое-кто считает английским шпионом, бывало, что и показывал кукиш Антанте. Так, в начале 1919 года Колчак отверг требования французского генерала М. Жанена, который хотел стать Верховным главнокомандующим всех белых войск Сибири. В апреле того же года Колчак настаивал на выводе американских войск с Дальнего Востока, обвиняя их в контакте с большевиками. А в сентябре адмирал отказался вывести белые войска из Владивостока, на чем настаивали «союзники».

Судя по всему, у Колчака не было особых иллюзий в отношении «союзников». Вот показательная дневниковая запись Н.В. Устрялова, бывшего в Гражданскую войну на стороне белых, а в эмиграции ставшего ведущим идеологом национал-большевистского «сменовеховства»: «Сейчас вместе с делегацией омского «блока» был у Верховного правителя – в домике у Иртыша. Длинная беседа на злобу дня. Хорошее и сильное впечатление. Чувствуется ум, честность, добрая воля. Говорил очень искренне, откровенно. Об «отсутствии порядочных людей», о «трудном положении армии («развал»), о союзниках. «Мое мнение – они не заинтересованы в создании сильной России… Она им не нужна»… О Японии, о наивности тех, кто думает, что стоит лишь ее попросить, и она пришлет дивизии… Говоря о том, что союзники не хотят помочь России стать снова великой, он прибавил: «Это мое мнение… Но ведь иногда приходится руководствоваться не внутренними убеждениями, а интересами государства… Политика в смысле попыток привлечения иностранцев будет продолжаться…» Чувствовалось, что он лично считал бы нужным более независимый, более самостоятельный тон в разговорах с союзниками. Но… он поддается доводам советников».

Впрочем, все было еще хуже, чем представлялось Колчаку и другим белым вождям. Западные «союзнички» вообще не хотели поражения большевизма. В этом, кстати, неоднократно признавались их лидеры. Так, британский премьер Д. Ллойд Джордж утверждал: «Мы сделали все возможное, чтобы поддерживать дружеские дипломатические отношения с большевиками, и мы признали, что они де-факто являются правителями… Мы не собирались свергнуть большевистское правительство в Москве». А президент США в. Вильсон считал, что «всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм…» Более того, какое-то время страны Антанты даже признавали возможным заключить союз с большевиками – против немцев. Именно с этой целью после Октябрьской революции в Россию направили неофициальных представителей от Франции (Ж. Садуль), Англии (Б. Локкарт) и САСШ (Л. Робинс), которые, в отличие от представителей дипломатических, были настроены довольно пробольшевистски. Советской России официально предлагалось принять помощь Антанты и снова вступить в войну с Германией. Однако к маю 1918 года выбор был все-таки сделан в «пользу» Германии. И вот тогда-то западные элитарии и пришли к мысли о необходимости интервенции в Россию и о широкомасштабной поддержке контрреволюции.

Демократический Запад спровоцировал у нас Гражданскую войну – инициировав восстание «белочехов». До этого антибольшевистские силы были достаточно «маргинальны» (о чем вспоминал Деникин). Ленин с марта 1918 года серьезно подумывал о компромиссе с «капитанами индустрии». В своей работе «Очередные задачи Советской власти» он призвал прекратить атаку на капитал. По сути, НЭП мог быть провозглашен уже тогда.

Но в мае 1918 года произошло восстание чехословацкого корпуса, которое привело к падению советской власти на огромных пространствах Поволжья, Сибири и Урала. Образование там антисоветских режимов сделало войну практически неизбежной, а также подтолкнуло большевиков на резкое ужесточение их политики. Само восстание стало возможным только благодаря позиции Антанты, которая надеялась задействовать чехословацкие части в борьбе и с немцами, и с большевиками. Еще в декабре 1917 года в Яссах (Румыния) военные представители союзников обсуждали возможность использовать чехословацкие части против большевиков. Англия склонялась именно к такому варианту, в то время как Франция все-таки считала необходимым ограничиться эвакуацией корпуса через Дальний Восток. Споры между французами и англичанами продолжались до 8 апреля 1918 года, когда в Париже союзники одобрили документ, в котором чехословацкий корпус рассматривался в качестве составной части войск интервентов в России. А 2 мая в Версале Л. Джордж, Ж. Клемансо, В.Э. Орландо, генерал Т. Блисс и граф Мицуока приняли «ноту № 25», предписывающую чехам остаться в России и создавать Восточный фронт против немцев. Причем вскоре было решено использовать корпус для борьбы с большевиками. Таким образом, Антанта откровенно взяла курс на саботаж эвакуации чехов.

Западные демократии были заинтересованы в перманентной гражданской войне. Надо было, чтобы красные как можно дольше били белых, а белые – красных. Конечно, постоянно это продолжаться не могло, рано или поздно какая-либо сторона взяла бы верх. Поэтому Антанта решила способствовать заключению перемирия между большевиками и белыми правительствами. Так, в январе 1919 года она сделала предложение всем властным структурам, находящимся на территории бывшей Российской империи, начать мирные переговоры. Перемирие так и не состоялось, что, по сути дела, и спасло Россию. Совершенно очевидно, что оно носило бы временный характер и в ближайшей перспективе было бы нарушено. При этом оно только стабилизировало бы состояние раскола России на ряд частей, прежде всего на красную РСФСР, колчаковский Восток и деникинский Юг. Возможно, что за первым перемирием последовало бы второе – и так продолжалось бы долгое время. Между прочим, подобное положение перманентной войны сложилось в 20–30-е годы в Китае, который был поделен на территории, контролируемые националистами Чан Кайши, коммунистами Мао Цзедуна и различными региональными кликами милитаристов. Понятно, что данный раскол играл на руку только внешним силами, в частности японцам.