Мартин Гринберг - Дорога Короля

• Название: Дорога Короля
• Автор: Мартин Гринберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08067-8

Конечно же, жанр «фэнтези» возник задолго до Толкина. Но именно он, Король, создатель удивительного мира Среднеземья, стал тем краеугольным камнем, той отправной точкой, с которых началось триумфальное шествие Маленького Народа — эльфов, хоббитов, гномов, орков, гоблинов и множества других жителей мира, существующего параллельно с нашим, — по бескрайним землям фантазии. Памяти Короля и посвящен этот уникальный сборник, собравший под одной обложкой имена, составившие золотой фонд современной фантастики.

---

И вдруг издалека до него донеслись звуки какой-то дикой музыки, похожей на крик. Налетел холодный ветер, и лед так щелкнул у него под ногами, словно выскочила пробка из флакона с нюхательной солью. Широко раскрыв глаза, мальчик вскочил и, не раздумывая, бросился на этот зов.

Он слышал его столь же ясно, как стук башмаков по булыжной мостовой в ночной тиши; зов доносился со стороны королевского заказника в северной части леса, где под густыми ветвями в чаще еще сохранились довольно глубокие сугробы. Снежный мальчик пересек заросший молодым дроком луг и оказался на опушке старого леса; в чаще царил полумрак. Петляя меж высокими черными стволами, мальчик то оказывался в густой тени, то попадал в полосу солнечного света, но шел все время строго на север, словно ориентируясь по стрелке компаса.

Сперва перед ним возникла стена белого тумана, словно копыта лошадей взбили в воздух мельчайшую ледяную пыль, но потом, приглядевшись, он понял, что прекрасные всадники мчатся к нему, а не от него. Все они были на конях цвета облака или снега, и мальчик сразу догадался, что это вовсе не туман, а дыхание, вырывавшееся из ноздрей гигантских белых жеребцов.

— Мой народ! — вскричал Снежный мальчик. — Я ваш! Все вы — мои братья!

И он, скинув башмаки, сбросив штаны и рубаху, нагим и совершенно свободным от всего, связанного с миром людей, бесстрашно побежал навстречу детям зимы.

Впереди всех ехала женщина поистине неземной красоты. Ее длинные волосы были заплетены в сотню белых кос, а на голове красовалась корона, усыпанная бриллиантами и лунными камнями. Ее светлые прозрачные глаза были как лед, а от ее дыхания все вокруг покрывалось инеем. Она неторопливо спешилась, велела жеребцу стоять спокойно, взяла в руки перекинутый через седло плащ, подбитый мехом горностая, и распахнула его навстречу Снежному мальчику.

— О, мой король, — сказала она, и голос ее прозвучал сладкой музыкой, — о, моя единственная настоящая любовь!

И она укутала его своим белым, как облако, плащом.

Когда маленького нарушителя настигли королевские лесники, стрела с белым оперением глубоко сидела у него в груди, однако, что удивительно, крови не было совсем. Он лежал, раскинув руки, на снегу, точно сбитый влет ангел.

— Да это же тот самый мальчишка-дикарь, что у старого дровосека жил, — сказал один из лесников. — Тот недоумок, что вечно хворост и щепки домой таскал.

— Чего ж он тогда в королевский-то лес забрел? — удивился второй лесник. — Неужто не знал, куда идёт?

— Смотри-ка, он ведь совсем голый! И лежит, как новорожденный, в пеленках, — заметил первый. — Ой, да тут и деньги!

В левой руке мальчик сжимал три медяка, а в правой — еще три.

— Ровно в два раза больше, чем платят повитухе за принятые роды, — сказал лесник.

— И вполне хватит, — подхватил его спутник, — на гроб и гробовщика, который ему могилу выроет.

И они понесли Снежного мальчика в деревню, не слыша ни странной музыки, ни голосов, певших ему диковатую осанну.

Барри Н. Мальцберг СУМЕРКИ БОГОВ (Перевод И. Тогоевой)

Чаще всего мы говорим о необходимости сохранять ощущение волшебства, тайны. Эксплицитность, любое точное определение — это враги, а не помощники разума. Магия — занятие весьма достойное и уважаемое, однако же оно требует, — не меньше, чем, скажем, чеканка или резьба по металлу, — упорства и самодисциплины. Я отдал этой профессии немало лет, так что говорю это без малейшей иронии и даже отчасти свысока. Впрочем, только что сказанное отнюдь не является прологом к рассказанной ниже истории; я всего лишь позволил себе немного порассуждать вслух.

Итак, я сидел на вершине высокого холма, поросшего желтоватой травой, и смотрел, как над моим домиком, стоявшим невдалеке, поднимается дымок. Все вокруг было залито золотистым солнечным светом. Стояло сухое позднее лето. Два эльфа, гном и великанша, явно запыхавшись, поднялись на вершину холма и помахали мне в знак приветствия. Никаких подарков. Всем было хорошо известно, что я одновременно и завистлив, и капризен; я терпеть не могу, например, жертвенных сожжений. Моим гостям явно хотелось как-то польстить мне, доставить мне удовольствие, так что они, остановившись на почтительном расстоянии, склонили предо мной головы, и лишь потом старший из эльфов сделал шаг вперед и промолвил:

— Приветствуем тебя! Мы пришли к тебе со смиренной просьбой… Я говорю так, как надо?

— Не знаю, — пожал я плечами. — А что, нужны какие-то особые формулировки? Ты что же, говоришь от имени всех?

— Да, — кивнул гном, — мы бы предпочли именно такую форму общения.

С виду гном был ничего себе, не слишком уродливый, хотя и с характерными для этого народа чертами лица. Впрочем, все они были типичными представителями своих соплеменников, хотя в позе великанши мне почудилась некая скрытая агрессивность, которая могла бы в иных обстоятельствах и показаться пугающей. Но, разумеется, ни один волшебник «иных обстоятельств» просто не допустит. Ведь мы существуем согласно строгим правилам и привыкли ко всеобщему повиновению, а порой и откровенному пресмыкательству.

— Разумеется, — продолжал между тем гном, — каждый из нас мог бы говорить за себя, но это заняло бы слишком много времени.

— Время — большая ценность, — согласился я. — А для нас, по сути дела, оно является единственной разменной монетой, так что не следует тратить его зря.

— И к тому же удобнее для всех, если наши проблемы изложит кто-то один, — сказал гном. — Если ты не против, мы попросим сделать это Майера.

— Майер это я, — сказал тот эльф, что был покрупнее. — Сородича моего зовут Зигмунд. Прошу не путать с Зигфридом. Зигфрид — имя нашего гнома. А это Барбара. Но с ней мы познакомились совсем недавно.

— Мы встретились внизу, в долине, — пояснила великанша Барбара. — У всех нас, разумеется, общие корни и общая история, а поскольку и цель у нас тоже была одна, то мы решили объединить свои усилия.

— Да, это разумно, — согласился я. — Но вы, кажется, говорили, что все проблемы изложит кто-то один?

Мой легкий упрек дымкой повис в золотистом воздухе — точно пылающие головни заката подернулись темной золой. Майер, нервно глянув на своих спутников, принялся поправлять плащ.

— Ты совершенно прав, — промолвил он смущенно, — что призвал нас к порядку. Мы понимаем, что время аудиенции ограничено, а нужда наша в твоем совете весьма велика. Ибо мы пришли к тебе с просьбой о помощи.

— Помощь… — поморщился я. — Всем нужна моя помощь! Я сижу здесь днем и ночью, при солнце и при луне, вижу, как одно время года сменяет другое, но ничто, ровным счетом ничто не меняется в этом мире, лишь время от времени ко мне являются просители вроде вас, и каждый умоляет о помощи. Я понимаю, что такова уж моя доля, — поспешил я прибавить, — и я на это совсем не в обиде. Мое дело — магия, а ваше — просить меня что-либо сделать с ее помощью. Но, если честно, мне подобное однообразие порядком поднадоело.

— Ну, это-то понять можно, — сказал Майер. — Представляю себе, как ты устал от бесчисленных просьб о помощи! Может быть, нам вообще лучше уйти?

— Нет уж, Майер! Задай ему самый главный вопрос и не давай сбить себя с толку, — вмешалась великанша. — Он, может, и живет среди огня и дыма, да только, как известно, не боги горшки обжигают! Я думаю, что и его гром небесный заставляет порой трепетать от страха.

— Ах, как хорошо она говорит, не правда ли? — промолвил эльф по имени Зигмунд. — Еще там, в долине, едва познакомившись с ней, мы сразу поняли: ее речь поистине безупречна! Нет, правда, а что бы мы делали без языка? Я так восхищаюсь теми, кто действительно умеет хорошо говорить!..

Великанша быстро глянула на Зигмунда и отвернулась. Гном Зигфрид покачал головой, черты его лица угрожающим образом исказились, и он сердито пнул ногой камень.

— Я так и знал, что наши речи на него не подействуют! — сказал он. — Пошли, нечего тут задерживаться. Может быть, внизу нам еще удастся повстречать кого-нибудь из компании альва Альбериха. По-моему, мы слишком быстро сдались и слишком поспешили сюда подняться.

Эльф Майер прямо-таки ел меня глазами.

— Ты же видишь: у нас серьезные проблемы! — сказал он мне с укоризной. — И дело совсем не в том, есть у нас какой-то план или нету. Мы просто совершенно запутались и хотели бы довести дело до логического конца.

— А сами стоим тут и только время зря тратим! Свое и чужое, — заметил Зигфрид. — Встретили настоящего волшебника, так и слова ему сказать не даем! А ведь мы с таким трудом взобрались на эту гору…

— Но я не могу отыскать для вас это кольцо, — сказал я.

Они все разом уставились на меня, и явное уважение, сквозившее в их взорах, несколько согрело мне душу. Есть нечто особое в словах, сказанных вовремя; они подобны верно произнесенному заклинанию и способны вызвать прилив душевного тепла. Когда тебе удается доказать, что ты совсем не тот, за кого тебя принимают, это большое удовольствие, а я давненько этого удовольствия не испытывал, вечно себе в нем отказывая. Однако подобная настоятельная потребность в ответном движении души все же порой пробивается наружу.